Их путеводная звезда - Виктор Александров

Политические брошюрки появились у них на курсе в первую же неделю их учебы. Бестужевские курсы вообще считались у полиции местом весьма неблагонадежным, а уж в год, когда закипала вся Россия, – тем более. Леночка взахлеб читала Маркса, Бакунина, Кропоткина, Плеханова и еще кого-то, всех она просто не могла упомнить. Бурные политические диспуты затягивались в Лихачевке иногда далеко за полночь. Было так хорошо! Пофыркивающий самовар на столе, стелющийся над головами табачный дым, яростные споры до ругани, до хрипоты. Что касается табака, тут Леночка позорно отставала от стремительной поступи века – курить ей не нравилось. Она с завистью поглядывала на подруг, которые непринужденно дымили тонкими папиросками и элегантно выдыхали серо-голубой дым.

Но неожиданно ее жизнь круто изменилась. После лекций к ней подошла одна из ее подруг – Фаечка Геллер, особа для противоположного пола привлекательная и донельзя эмансипированная. Страшным шепотом она сообщила, что вступает в настоящую организацию социалистов, и предложила Леночке вступать вместе с ней.

– Ты представляешь, – шептала Геллер, – организация! Самая настоящая! Тайная!

Такой шанс Леночка упустить не могла. В тот же вечер они вместе пошли на конспиративную квартиру. Представляете, как это заманчиво звучало – конспиративная квартира! Тайное общество! Прямо как в ее любимом романе Войнич! А вдруг там будет кто-нибудь похожий на Овода?

Когда появился Овод, Леночка не удивилась. Его звали Николай. Он был невысок, строен. Длинные черные волосы по моде старшего курса падали на плечи. Взгляд… Такой же серьезный и пронзительный, какой, конечно же, был у Артура Бертона.[7] Николай заканчивал университет и был старшим в этой организации. Как выяснилось, организация только-только создавалась. В нее входили еще шестеро. Митя – студент-первокурсник, высокий, очень худой и очень застенчивый. Владимир, сокурсник Николая, молчаливый и надменный. Тихон и Игнат, молодые рабочие с фабрики «Лаферм», насквозь пропахшие табачным листом. Между нами говоря, от запаха прокисшего табака Леночку иногда мутило. Но разве это могло иметь хоть какое-нибудь значение? Ведь они соратники по борьбе! Тихон и Игнат недавно приехали из деревни, они держались скованно, и были похожи друг на друга. Маша, приятная молодая девушка с огромными голубыми глазами, белошвейка из дамской мастерской. Леночка почему-то сразу посмотрела на нее сурово и неприязненно. Наконец, Аполлон Иванович – хозяин той самой конспиративной квартиры, полный пожилой человек. Вот он-то, в отличие от всех остальных, был старожилом в нелегальных организациях: народоволец с тридцатилетним стажем, лично знавший Желябова и (вы только представьте!) Соню Перовскую.

Так открылась новая удивительная страница в ее жизни. Как это было увлекательно! Николай единственный имел контакты с каким-то таинственным центром. Оттуда он приносил деньги и пачки прокламаций, которые они потом распространяли. Сначала Леночка раздавала их только у себя на курсах да в Лихачевке, потом Николай стал поручать ей более ответственные задания. Приходилось ездить по разным фабрикам и передавать незнакомым людям толстые пачки прокламаций.

Два-три раза в неделю вся их группа собиралась у Аполлона Ивановича. В огромной квартире, расположенной в бельэтаже одного из флигелей на Четвертой линии, он жил совершенно один. Ни семьи, ни даже прислуги. Они пили чай с горячими булочками из булочной Максимова, а после этого традиционного чаепития Николай начинал говорить. Говорил он убежденно, красноречиво, вдохновенно. Рассказывал о тяжелом положении рабочих на заводах и крестьян на селе, о хищнических империалистических войнах, о задачах социалистов-революционеров. Но когда он добирался до теории, тут Леночка понимала далеко не все. По правде сказать, то не понимала почти ничего. Этот капитал, эта непонятная прибавочная стоимость, против которой негодовал Карл Маркс (и за что он ее так?), загадочные производственные отношения – нагоняли на нее тоску. И не только на нее. Тихон с Игнатом только-только освоили грамоту, какая уж тут прибавочная стоимость! Что городовые и жандармы – все как есть сволочи, в это они и верили без всяких теорий Карла Маркса. Ну а Маша и Фая – те откровенно зевали.

Через несколько недель Николай принес оружие. Настоящее! Боевое! Четыре револьвера и патроны. Леночка жадно смотрела на огромный никелированный матово-блестящий револьвер, но его Николай забрал себе. Ну и ладно, все равно в ее сумочку он никак не поместился бы. Два потертых черных нагана получили Митя и Владимир. А небольшой, похожий на игрушку, револьвер со смешным названием «Bulldog», Николай неожиданно протянул Леночке. Как завороженная, взяла она в руки тяжелую, отделанную перламутром рукоятку, спиной чувствуя завистливые взгляды Фаечки и Маши. Ее прекрасное настроение не смог поколебать даже Владимир, с хмурым видом что-то проворчавший. Ну его, вечно он всем недоволен.

Николай начал объяснять Леночке, как обращаться с этим «бульдогом». Там было забавное металлическое колечко, за которое револьвер можно было подвесить. Только вот куда? На медной пластинке курсивом бежали крохотные буквы «G.E. GIBBS 29 CORN ST, BRISTOL». Еще там был курок, который нужно было взводить, спуск и смешная пимпочка, которую Николай называл предохранителем. Чтобы выстрелить, пимпочку нужно было опустить вниз. Нет, это чтобы не выстрелить – вниз. А может, вверх?

Он взял ее за руку, показывая, как правильно держать пистолет. Леночка вдруг перестала ощущать, что происходит вокруг. Это было так странно! Куда-то исчезли зрение и слух. Осталось только одно ощущение его пальцев. И еще желание закрыть глаза и чтобы так длилось вечно… Время тянулось, ей было все равно, какой в это мгновение у нее взгляд – нежный или томный. Потом наваждение кончилось. Она пришла в себя, резко высвободила свои руки из пальцев Николая и сурово (не испепеляющее, а всего лишь сурово) посмотрела на него. Николай смутился, и Леночка окончательно убедилась в силе своего взгляда. Так вот! Пусть знает.

Вечером до Лихачевки их с Фаей провожали Николай и Митя. Простились внизу довольно холодно. Они поднялись наверх, в комнатку Леночки. Ирина отсутствовала, что бывало довольно часто. В Петербурге у нее родственников не было, и ей приходилось зарабатывать, давая уроки музыки. Вообще-то Ирина была человеком чересчур спокойным и даже замкнутым. То она училась, то давала уроки. Зубрила! Таких Леночка не любила еще с гимназии. Как однажды сказала Фаечка – нет в этой Ирине изюминки. В самой же Геллер изюминок было больше, чем в сайках, что продавались у Максимова. Вот и сейчас Фая обрушила на Леночку целый ворох новостей. Оказывается, она сегодня разговорилась на кухне с Машей. И узнала столько интересного! Ты себе не представляешь! Во-первых, Леночка нравится Николаю. Нравится, нравится, не спорь, это точно. Тем более, что у Николая сейчас никого нет. Вот. Во-вторых, Маша живет с Игнатом и Тихоном. У них свободная любовь. Тут Леночка недоверчиво посмотрела на Геллер. Как это? Втроем? Сразу? Свобода, эмансипация, это все понятно, но все же втроем?! Нет-нет, конечно, не одновременно, а как бы по очереди. Это что ли когда один в прихожей своей очереди дожидается? Ну, впрочем, Геллер это сама точно не поняла, шокированная необычным рассказом. К следующему разу обязательно узнает подробности. Главное, что Тихон и Игнат жутко друг друга ревнуют, а Маше это нравится. Сама Маша приехала откуда-то издалека, вроде бы из Ростовской губернии. У нее в жизни была какая-то ужасная драма, но какая именно, Геллер пока не выяснила. Хотя была уверена, что все дело в несчастной любви.

И у Аполлона Ивановича в жизни тоже была страшная драма. Он женился на одной, ее звали…, не помню, в общем, не важно. А потом он повстречал Сонечку Перовскую, и у них началась страстная любовь. И она (Перовская, конечно) убила жену Аполлона Ивановича. Да-да-да, это совершенно точно! Взорвала бомбой на даче в Комарово. Ты представляешь, какая трагедия?! Геллер сделала большие глаза. А потом, когда Перовскую казнили, Аполлон Иванович страшно тосковал. И с тех пор больше женщинами не интересуется. Совсем.

А Митя влюблен в одну пожилую женщину. Пожилую? Ну, может быть, и не очень пожилую, но она намного его старше. Она тоже социалист и иногда появляется в доме Аполлона Ивановича. Только она не революционер, а как-то по-другому. Геллер наморщила лоб. Социаль…, социаль-демократ. Да. Ты ее еще увидишь. Говорят, она невообразимо красивая. Тут Леночка нахмурилась. Это еще что за роковая красавица?! И вообще, это не революционная организация, а какой-то, какой-то… Она так и не смогла подобрать слова.

На следующий вечер, когда они снова собрались, Леночка смотрела на всех уже совсем по-иному. И что эти два дурачка нашли в Маше? Хотя фигурка у нее, пожалуй, неплохая. Нельзя не согласиться. Но пышная грудь? Боже, такие формы давно вышли из моды, в наше время это даже неприлично! Впрочем, они деревенские. Что с них взять?