Алмазный венец севера - Larka

— Силён, — то ли уважительно, то ли неодобрительно проворчал дух и посмотрел вверх, на солнышко. — Ладно, до остального сам допетришь, Ларка — кузнецы навроде тебя завсегда и магики, потому и редки несказанно. Что ж, тебе пора уже. Ступай.

И совсем уж неожиданно оказалось скомканно простившемуся огорошенному кузнецу чувствовать в спине провожающий его задумчивый взгляд. А когда дух еле слышно и как-то совсем непонятно выдохнул прощай же, парень от неожиданности споткнулся и едва не растянулся на склоне. Это с чего бы не до свиданья? Никто тут вроде помирать не собирался…

Эх, знать бы тогда, и понять бы — что дух просто тянул время! Задерживал парня возле себя, вдали от родной деревни…

— Да что же это такое? — шёпот белого от ужаса Лёнчика ввинтился в ухо едва ли громче шелеста травы под ленивым ветерком, но Ларка лишь крепче стиснул зубы и сильнее прижал встреченного почти на околице охотника к земле.

Вернее — на бывшей околице. От крепкой и справной деревни Каменка теперь осталось только едко курящееся пепелище. Нелепо торчали чёрные от жирной копоти печные дымари, да на воткнутом в колодец посреди площади бревне висел в назидание всем казнённый староста.

— Паладины… — с ненавистью выдохнул кузнец и вновь прижал дёрнувшегося было куда-то бежать и кого-то спасать охотника.

Да уж, тут если кого и надо спасать, то только себя — дрянное копьецо Лёнчика только на молочного кабанчика или косуль страху навести и могло — а уж свой старый серебряный нож Ларка при желании мог попросту на палец намотать. Куда уж тут, без оружия из укрытия выскакивать. Но даже если бы и было что сурьёзного — как вдвоём против почти сотни? Да и то, один кузнец, другой охотник на пушного зверя.

Они оба краем глаза, искоса проводили взглядом скрывшийся за лесом отряд святого воинства. Ускользали, плыли восприятием — неровен час, почуют те, уж обучены на совесть.

Эх, боги — и ты, барон — как же вы попустили?

По засыпанной шевелящимся, словно живым пеплом деревне тут и там виднелись нелепые ослепительно-белые пятна — там святым словом прищучили какого-нибудь не успевшего удрать духа. В любом поселении-то их завсегда много. Не токмо всякого рода домовых да овинников. И водяные, и огненные, иной раз лукавые духи воздуха в селе приживаются как свои — люди и бестелесные испокон веков жили тут дружно, уж больно тяжело без поддержки друг другу. А людей эти светлые мерзотники угоняли в своё рабство — да не цепями приковывали, а святою молитвой душу отравляли, та крепче любых оков вяжет…

— Слышь, Ларка — пошли краем леса, через лог? Опередим да присмотримся, — в сузившихся от ненависти и страха глазах охотника наконец мелькнуло что-то осмысленное. — Вызволить наших навряд ли удастся — но быть того не могёт, чтоб хоть несколько светленьких не оплошали, не отошли от своих — по нужде или по дурости. Они ж от победы хмельные нонча.

Стоило признать, что поданная тощим и жилистым Лёнчиком идея выглядела весьма заманчиво для просто пылавшего от боли сердца. Потому Ларка нехотя согласился — хоть клок шерсти выдрать обидчикам, а там видно будет…

— Да тише ты! — уже на полпути шуганул его бесшумно скользящий меж деревьев охотник, когда они по бездорожью срезали через старое ущелье свой путь.

— Я только по камням бесшумно хожу, — кузнец виновато пожал плечами.

Лёнчик с тихим вздохом забрал чуть выше по склону, где из-под тонкого слоя почвы то и дело выныривали валуны, и дело пошло веселее. Словно две тени бесшумно скользили меж камней и покрученных сосен. Краем глаза Ларка ещё приметил особо искривившуюся рощицу с каким-то печальным оттенком коры и иголок — наверняка под низом в недрах что-то интересное есть. Затем горько поморщился, не пуская пока в сознание мысль, что многое теперь не будет по-прежнему. Если вообще будет — даже вдвоём заломать крепкого опытного солдата, это дело не для слабых духом или телом.

Впрочем, Лёнчик хоть и выглядел тощим доходягой, однако на самом деле был жилистым, тягучим. Ларка умаялся бежать за тем по малознакомым здесь горкам и крохотным долинам. Он сам если и проходил тут, большей частью прислушивался и присматривался — что же там внизу? А охотник как раз наоборот, верхний…

— Не продашь барону или его солдатам? — охотник цепко всмотрелся в тяжело дышащего парня, а потом словно нехотя полез в заплечный мешок.

Вот так дела! У того имелся при себе магический капкан на лося или оленя — таковое в здешних местах запрещалось строго-настрого. Ведь ставили не где ни попадя, а на звериных тропках или у водопоя. А человек та же самая животина и есть, раз не отдавая себе отчёта и сам выбирает такой же путь. Вот после многих несчастных случаев когда-то и приказано было под страхом отрубания руки, чтобы не пользоваться такой поганью…

— Хотел втихомолку сохатого добыть, у меня сестра скоро замуж выходит… дожна была… к свадьбе, значится… — охотника взяла такая злость, такая боль взметнулась в его глазах, что Ларка лишь молча сжал его плечо в знак поддержки. Если умеючи и потихоньку, да только промеж своих, прощалось многое из открыто почитавшегося запретным.

— Против святых поганцев если сработает, даже барон гневаться не станут, — заверил он, и Лёнчик стиснув зубы коротко кивнул.

— По нужде один-два отойдут навряд ли, вымуштрованы на совесть, — нехотя признал он после некоторого молчания. — Но вот на отдых станут по-любому, да часовых выставят. Показаться осторожненько такому, он за тобой кинется. Ты-то капкан переступишь — место я покажу и даже надломанной веточкой обозначу. А он ногой наступит обязательно — я знаю где ставить.

Ларка поинтересовался — а отчего именно он должен сработать заманушкой? Лёнчик криво дёрнул щекой и прислушался к еле слышному шуму приближающегося отряда:

— Я старый да тощий, могут просто стрельнуть — а вот от таких крепких парней как ты, у них просто слюнки текут…

— Ладно… даже если двое, второго как-нибудь вдвоём осилим, — почти отдышавшийся напарник подобрал с каменистой осыпи несколько обкатанных булыжников и принялся выбирать из них, который ловчее в ладонь ложился.

Охотник посмотрел на такое дело и зябко передёрнулся. Этот плечистый кузнец если приложит чем тяжёлым по макушке, тут тебе и весь сказ — даже стальной шелом не поможет. Вомнёт вместе с головой в плечи, уж добрый удар зря не пропадает…

Он очень не хотел умирать, этот заросший бородой чуть ли не до самых глаз солдат. Хекал только вонью изо рта, брызгал мелкими кровинками, когда Лёнчиков нож раз за разом скользил по шейным пластинам, не будучи в силах найти щелочку и разорвать яремную вену иззубренным лезвием. Вот-вот соберётся с силами и заорёт.