Маньяк - Александр Чернобровкин

— А я уверен в обратном, — произнес он. — Нет желания принять участие в следующей операции?

Он всегда славился нестандартными решениями и поступками. Использовать приговоренных к пожизненному заключению вместо того, чтобы рисковать своими людьми, не каждый бы додумался. Но я не ожидал, что мне предложат поучаствовать в операции.

— А в обмен — молчание?

— Сам решишь.

— И многим журналистам предлагалось такое? — спросил я, выигрывая время, потому что предложение слишком напоминало ловушку.

— Пока еще никому не становилось известно так много — это во-первых, а во-вторых, не все поступали вопреки законам своего клана.

Он знал обо мне больше, чем мне хотелось бы.

— Сам буду решать — это правда? — спросил я.

— Да.

— А где гарантии?

— Я хотел бы, чтобы об этом не узнали непосвященные. Моего слова, думаю, мало?

— Мало.

— А слово президента страны?

— И такое возможно? — не поверил я.

— Да, — твердо произнес он. — Могу устроить телефонный разговор, могу — личную встречу. Думаю, последнее больше понравится?

Я чувствовал, что он не блефует. Да и Шефу надо было очень сильно пригрозить или много пообещать, чтобы он отказался от такой сенсации.

— Хорошо, — согласился я. — Обойдемся без президента.

— Возле дома ждет машина, — проинформировал Полковник.

— Я видел. Что взять с собой?

— Ничего лишнего. Здесь все есть. Увольнений в город не будет. С Шефом я договорюсь, — упредил он остальные мои вопросы.

Я подошел к окну. Роскошная машина уже стояла у входа в мой дом.

В здании, где проживала группа, мне выделили отдельную комнату. По условиям контракта я не имел права покидать территорию базы, но внутри ее мог перемещаться свободно, никто за мной не следил. Распорядок дня напомнил мне учебу в полицейской академии, разве что все занятия были практические. Общие физические упражнения, приемы рукопашного боя, стрельба в тире, который был оборудован в подвале. Несколько раз отрабатывали освобождение заложников, но без меня. На все мои вопросы о том, как выглядят инопланетяне, отвечали одинаково, видимо, по инструкции Полковника:

— Увидишь.

Не похоже было, что меня хотят подставить. По условиям контракта государство не несло никакой ответственности за мою гибель, я шел на задание добровольцем, но Полковник предупредил, что буду на вторых ролях, скорее зрителем. Он был уверен: то, что я увижу, заставит меня молчать. Я пытался представить, насколько оно должно быть ужасным.

Прошло чуть больше трех недель моего добровольного заключения. Вечером я сидел с ребятами из группы перед телевизором, когда раздался прерывистый вой сирены. Я заскочил в свою комнату за каской и бронежилетом и, натягивая их на бегу, поспешил в оружейную, где мне выдали пистолет с глушителем. Калибр у пистолета был — хватит слона завалить одной пулей, выстрел из такого ничем не заглушишь.

Полковник стоял на крыльце. Это была традиция — встречать и провожать группу на задание. Мы погрузились в микроавтобусы. Я оказался во втором вместе с Маньяком, сидел напротив него. В здании мы с ним не встречались. Питался он отдельно от всех, в тренировках не участвовал. Я узнал, что за участие в операциях ему уже сбавили срок до двадцати лет. За два года, что мы не виделись, он не изменился, все то же невинное выражение на немного девичьем лице. Казалось, он не осознает греховности своих поступков, поэтому они не уродуют и не старят его. Маньяк был без каски, бронежилета и оружия. Заметив мой удивленный взгляд, он произнес со странной, как будто искусственной улыбкой:

— Они боятся меня. А инопланетянину бронежилет и каска до одного места.

Микроавтобусы остановились в южном пригороде неподалеку от того места, где произошла первая трагедия. Многие дома здесь пустовали: жильцы перебрались поближе к центру города. Полицейские машины с работающими мигалками окружили коттедж, в котором горел свет и входная дверь была нараспашку. Когда мы вылезали из микроавтобуса, Маньяк тихо шепнул мне, продолжая искусственно улыбаться:

— Живым ты не вернешься.

Офицер полиции, козырнув, доложил старшему нашей группы:

— Должен быть здесь, никто не выходил. На телефонные звонки не отвечают. В остальных домах двери заперты.

Старший доложил по рации Полковнику:

— Обнаружили. Приступаем к ликвидации.

Он дал Маньяку пистолет и с подчиненными проводил его и меня к коттеджу. Мы зашли внутрь, а они оцепили дом. Как понимаю, для того, чтобы не сбежал Маньяк. В том, что инопланетянин никуда не денется, они не сомневались.

Маньяк шел первым. Спокойно и с грациозной легкостью, будто спешил на свидание с любимой. Он миновал коридор, забрызганный кровью, остановился в дверях, ведущих в большой холл, обернулся ко мне, улыбаясь по-прежнему. Пол и стены в холле тоже были забрызганы кровью и везде валялись куски мяса, словно бы пропущенные через мясорубку с большими ячейками. В бытность полицейским я многого насмотрелся, но такое видел впервые. Мы обошли все помещения первого этажа, поднялись на второй, где было три двери. Маньяк вошел в первую, я — за ним.

Это была детская спальня с грудой разноцветных больших мягких и резиновых игрушек в углу. Кроватка пуста. Ни крови, ни трупа. Я уже хотел сказать, что здесь никого нет, но груда игрушек вдруг зашевелилась. Из нее вылез мальчик лет пяти в многоцветной, словно сшитой из лоскутов, пижаме, благодаря которой казался ожившей игрушкой. Он подбежал к Маньяку и вцепился в пятнистые маскировочные штаны двумя ручонками.

— Все в порядке, малыш, не бойся, — сказал Маньяк и погладил мальчика по голове. — Сейчас мы прогоним его, подожди нас здесь.

Мальчик безмолвно мотал головой, отказываясь расставаться с нами. Маньяк с трудом разжал его пальцы, отрывая от своих штанов.

— Давай, я с ним останусь, — предложил я. — Ты ведь и без меня справишься.

— Нет. Приказ, — отрезал Маньяк.

Пришлось мне идти за ним. Он направился к дальней двери, а мне показал на ближнюю. Это была спальня родителей. Запах тонких сладковатых духов переполнял ее. Горел и верхний свет, и ночник у кровати. Она была застелена, но поверх покрывала лежала темно-коричневая мужская пижама. Под кроватью что-то зашуршало. Я присел и увидел мальчика лет восьми, видимо, старшего брата того, что мы встретили в предыдущей комнате.

— Вылезай, не бойся, — позвал его. — Я из полиции.

Мальчик выбрался из-под кровати, не отрывая от меня взгляда круглых от страха глаз. На нем была большая белая рубашка, наверное, отцова, забрызганная кровью. Руки терялись в длинных рукавах и казалось, что их нет, оторваны, поэтому рубашка и в крови.

— Ты не ранен? — спросил я.

Он ничего не ответил, схватился рукой через рукав рубашки за ствол пистолета.

— Не бойся… — хотел я упокоить и вдруг почувствовал, что у меня выдергивают оружие.

Сила рывка была удивительно велика, будто я — ребенок, а отнимает взрослый. Пистолет содрал шкуру с указательного пальца, которым я успел нажать на курок. Сухой хлопок прозвучал еле слышно. Пуля срикошетила от пола и выбила в стене выемку диаметром с блюдце. И тут я заметил бездонную пустоту глаз мальчика. Они были просто круглыми, ни страха, ни других эмоций. Я отшатнулся, пытаясь выскочить из комнаты, но мальчик неестественно быстро переместился, перекрыв мне путь к отступлению. Я смотрел на него, маленького и безобидного на вид, и мне было жутко, что сейчас погибну, но все равно не смогу ударить его. Мальчик уронил пистолет на пол и направился ко мне. Он не шагал, как люди, а перемещался, будто его подвозили на невидимой платформе. И вдруг замер, а потом отодвинулся от меня. Мне показалось, что в его круглых глазах появился страх, даже ужас, наверное, такой же, как в моих глазах.

В дверях комнаты стоял Маньяк. Он улыбался радостно, губы расползлись до ушей. Глаза неотрывно смотрели на мальчика и излучали любовь и обожание. Но стоило мальчику двинуться в его сторону, не нападая, а желая выскользнуть из комнаты, как прозвучал сухой хлопок выстрела. Пуля попала примерно в середину тела. Белая рубашка быстро потемнела, стала темно-коричневой с фиолетовым оттенком. Лицо мальчика искривилось и как бы постарело — столько в нем было боли, страдания.

Радостная улыбка на лице Маньяка сменилась на искусственную.

— На сегодня все, — грустно произнес он и вышел из комнаты.

Я поднял с пола свой пистолет и последовал за ним. В коридоре увидел мальчика, не сразу понял, что это тот, первый, и чуть не выстрелил. Да, прав был Полковник, я буду молчать. Стоит опубликовать фотографию инопланетянина — и десятки, если не сотни мальчишек станут жертвами слишком нервных взрослых. Ясно стало и почему для этой работы используют детоубийцу. Психика нормального человека долго бы не выдержала. Умен Полковник.