Русь. Строительство империи 4 - Виктор Гросов

Я вытер рукавом лицо, пытаясь разглядеть, что творится внизу. Варяги Сфендослава не наступали, но они основательно окапывались. Их лагерь раскинулся у реки — два укрепленных стана, шатры выстроены в аккуратные ряды, вокруг торчали копья, а между ними виднелись странные деревянные конструкции, похожие на «ежей». Я прищурился, вглядываясь в них. Это были не просто заграждения — слишком уж хитро сделаны, с шипами, направленными во все стороны. Против танков, что ли, воевать собрался? Я фыркнул, но смех застрял в горле. Это не просто варяги. Это продвинутый пользователь Вежи. Сфендослав, князь Новгорода, судя по всему, знает, как выжать из системы больше, чем я успел освоить за эти проклятые дни.

Я стиснул зубы, чувствуя, как злость кипит внутри. Он был там, внизу, среди своих воинов, и я почти ощущал его присутствие. Это была не просто война за Переяславец. Это была игра, где ставкой были три города и титул Великого князя.

Мои люди уже собрались у края стены, готовые к тому, что будет дальше. Ратибор стоял ближе всех к обрыву, его высокая фигура четко вырисовывалась на фоне утреннего неба. Он смотрел вниз, на лагерь варягов, и лицо его было каменным, словно вырезанным из дуба. Веслава стояла рядом, натягивая тетиву лука с привычной ловкостью. Алеша переминался с ноги на ногу, сжимая копье так крепко, что дерево скрипело в его руках. Они обернулись, едва завидев меня — грязного, в крови, с топором, что все еще висел на поясе, оттягивая ремень своим весом.

— Княже! — Веслава улыбнулась, и в ее голосе мелькнула тень облегчения. — Жив! Запад отбился?

— Отбился, — буркнул я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Кожа горела от соли и грязи, что въелись в нее за утро. — Но они не сдаются. Лагерь строят. А здесь что?

— Сфендослав, — коротко ответил Ратибор, кивнув на север, туда, где река изгибалась, скрывая часть вражеского стана. — Окапывается. Два лагеря, укрепления. Не торопится, но готовится.

Я прищурился, пытаясь разглядеть его среди фигур внизу. И вот он — Сфендослав, князь Новгорода, стоял в центре лагеря, окруженный своими варягами. Его доспехи — богатые, с пластинами, что блестели на солнце, — выделяли его среди прочих. Длинный плащ развевался за спиной, а голос доносился даже сюда, до стены. Он отдавал приказы, указывая рукой то на мост, то на укрепления. Воины вокруг него двигались быстро, без суеты, выполняя команды с точностью, какой я не видел у войска Игоря. Это была не просто армия — это была машина, слаженная и готовая к бою.

— Он наверняка убил Игоря, — сказал я вслух, больше для себя, чем для них. Голос мой прозвучал хрипло, но твердо.

Ратибор кивнул, не отводя глаз от лагеря. Его молчание было красноречивее слов — он думал то же самое. Два носителя против одного. Весело. Хотя нет, не одного — Ратибор тоже был со мной, тоже носитель системы, и это уравнивало шансы. Два на два. Но Сфендослав явно знал, как использовать Вежу лучше нас обоих.

— Княже, — Веслава шагнула ко мне, ее лук качнулся на плече. — Если он так окапывается, значит, не будет спешить. Ждет чего-то?

— Ждет, пока мы ослабнем, — ответил я, глядя на лагерь. — Или пока запад снова ударят. Они там тоже лагерь ставят, отдыхают. Это не отступление, а передышка.

Алеша подался вперед, сжимая копье сильнее.

— Так что делать? — спросил он. — Сидеть и ждать, пока они нас с двух сторон сомнут?

— Нет, — отрезал я. — Ждать — значит проиграть. Надо бить первыми, если будет шанс.

Я задумался, прикидывая, что у нас есть. Запад отбился, но там стены потрепаны, людей мало, а катапульт нет. Восток крепче, но если Сфендослав решит ударить через мост, нам придется держать его всеми силами. И тут мой взгляд упал на восточную часть стены, чуть дальше вдоль реки. Силуэты. Высокие, угловатые, знакомые. Катапульты. Они стояли в ряд, их деревянные рамы блестели в утреннем свете, еще влажные от росы. Рядом мелькали фигуры людей — Степа, Илья, Милава. Я замер, чувствуя, как внутри что-то щелкнуло.

Умница Степа, сообразил! Он не просто держал восток — он подготовил наш козырь.

— Смотрите, — я кивнул в сторону катапульт, и Веслава проследила за моим взглядом.

— Катапульты! — выдохнула она, и ее глаза загорелись. — Степа их притащил.

— Восток лучше укреплен, — сказал я. — Я хотел перетащить часть на запад, но не успел.

Ратибор шагнул ближе. Его взгляд скользил по деревянным рычагам, канатам, корзинам для снарядов.

— Если Сфендослав полезет, их можно разнести в щепки, — сказал он тихо.

— Именно, — я хлопнул его по плечу, и звук удара глухо разнесся в воздухе. — Степа знает, как их использовать. Он сам с кузнецами и плотниками их налаживал.

— Княже, — Веслава тронула меня за локоть. — Что дальше?

— Держим, — ответил я, глядя на лагерь варягов. — Запад отбился. Сфендослав ждет. Мы бьем первыми, если он шевельнется. Катапульты — наш ключ.

Она кивнула. Я повернулся к западу, где лагерь войска Игоря уже вырос — шатры, костры, тени воинов. Они не расстроились, не побежали. Размялись. А теперь готовились по-настоящему.

И тот, второй носитель, на западе, тоже не просто так. Два фронта, две угрозы. Но у меня были катапульты и люди, готовые драться. Я усмехнулся, глядя на силуэты машин. Умница Степа. Может, мы еще повоюем.

Я направился в свою ставку, чувствуя, как усталость наваливается на плечи, словно тяжелый плащ после дождя. Ноги сами несли меня, мимо стен, где воины таскали бревна и точили оружие, мимо раненых, что стонали у костров. Камни под сапогами были холодными, скользкими от утренней росы и крови. Ветер дул с реки, принося запах сырости и дыма от вражеских лагерей. Ставка моя была в тени старого заброшенного храма — места, что я выбрал за его стены и тишину. Когда-то здесь молились Перуну и Велесу, прося удачи перед битвами, но теперь крыша обрушилась, а боги молчали. Сквозь дыры в потолке виднелось серое небо — тяжелое, низкое, будто давило на нас сверху, как мои собственные мысли.

Я толкнул дверь — старая древесина скрипнула, пропуская меня внутрь. В храме было мрачно: алтарь зарос мхом, резные лики Перуна и Велеса на столбах выцвели, но все еще смотрели на меня сурово, будто спрашивали: «Как ты до такого дошел, княже?» Я хмыкнул, оглядывая свое прибежище.

Славянский дух витал тут повсюду — в запахе