Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин

Гимназистки затараторили, засыпая симпатичного юношу самыми различными вопросами. Меж тем Арсений смотрел на Варю и не мог налюбоваться. До чего похорошела и повзрослела недавняя девчонка. Она превратилась в настоящую барышню. Ему пришлось вновь идти в штаб и организовывать ночлег юных беженок. Когда место для ночевки гимназисток было определено в церковно-приходской школе, он отвел туда девушек, разместил, и там их разыскала классная дама, которая совсем сбилась с ног, пытаясь устроить воспитанниц, в царящей суматохе. Когда наступили сумерки, Сене удалось накормить девчат у походной кухни, и он уж было собрался прилечь где-нибудь на сеновале, но тут одна из гимназисток прибежала с новостью, что на окраине села организованы танцы. Действительно, откуда-то издалека доносились звуки граммофона и гармошки. Усталость девчонок как рукой сняло, и они стали тормошить Арсения, требуя, чтобы он сопроводил их на танцы. Сеня сначала отнекивался, но Варюша настояла на своем, и он с гурьбой гимназисток пошел на звуки музыки. Классная дама, женщина молодая и миловидная, также пошла вместе с ними. Ее звали Ирина Семеновна.

На берегу Амура, при свете костров, была организована танцплощадка. Это место уже давно использовалось сельской молодежью для гуляний. Местные парни и девчата вперемежку с бойцами республиканской армии и хабаровскими милиционерами сидели на бревнах. Звучал граммофон, и на танцевальной поляне уже кружились первые пары. Прибытие группы девушек-гимназисток было встречено с воодушевлением. Местная публика щедро угощала гостей медовухой, по кругу ходила бутыль с самогоном, но пьяных среди гуляющих не было.

– Вот так дела, гора с горой не сходятся, а сослуживцы тут как тут, – услышал Арсений знакомый голос. Командир его разведэскадрона Александр Аргунцев, бравый, перетянутый портупеей кавалерист, стоял напротив него и широко улыбался. – Молодец, Сеня, прибыл одним из первых.

– Александр Андреевич, – обрадовался Сеня, – и вы здесь!

– А то как же, я с несколькими ребятами отмахал столько верст и, как условились, прибыл для продолжения службы.

Командир у Сени был замечательный. Участник войны 1914 года, кавалер двух Георгиевских крестов, Аргунцев был одним из немногих, кто имел боевой опыт. Ребята души не чаяли в бывшем ротмистре драгунского полка, и он отвечал им любовью и заботой. За строгость и принципиальность его, несмотря на молодость, величали по отчеству. Андреич воспитал из своих бойцов боеспособных, отважных кавалеристов-разведчиков. Арсений представил ему своих новых знакомых гимназисток. Куда только делась усталость. Народ танцевал, смеялся, несмотря на то, что не так давно эти люди подвергались смертельной опасности, теряли друзей, скрывались от преследования.

Арсений несколько раз приглашал Варю на танец, она плясала, кружилась в вальсе и смеялась от души. Однако скоро он заметил, что большое внимание к Варе проявляет и его старший товарищ и командир Александр Аргунцев. Это несколько озадачило его. В душе шевельнулась ревность. Он стал приглядываться и вдруг с горечью понял, что и Варюша отвечает взаимностью бравому кавалеристу.

Вообще-то Сеня сторонился спиртного, но тут ребята предложили ему стаканчик самогона и он почему-то не отказался. После выпитого Арсений повеселел, почувствовал легкое головокружение и пустился в разудалый пляс. Дальше все завертелось как на ярморочной карусели. Он помнил, как танцевал с гимназистками и их классной дамой. Потом он пел русские и украинские песни, танцевал и снова пил хмельное. Затем он окунулся в какую-то страстно-болезненную негу. Он хотел вырваться, но его безудержно несла волна незнакомой доселе страсти. Молодая, сильная, неуемная женщина буквально пожирала его, вытягивая все силы и даже причиняя боль.

Сеня вынырнул из глубокого сна и понял, что лежит в стогу сена. Рядом тихо посапывала во сне какая-то женщина. В предрассветных сумерках он различил ее черты. Это была Ирина. Ему стало неудобно за свою глупость и слабость. С трудом вспоминая события минувшей ночи, он тихо поднялся и побрел к реке. Саднило исцарапанную спину, но в теле чувствовалась необычайная легкость, словно он сбросил с плеч тяжелую неудобную ношу. Холодная вода Амура освежила его, но голова еще некоторое время побаливала. Попив колодезной воды, он пошел в штаб. Часть бойцов уже толпилась там.

– Какие новости? – спросил Арсений.

– Сейчас выйдут командиры и разъяснят обстановку, – был ответ.

Вскоре на крыльцо вышли какие-то военные, среди которых был Аргунцев и еще несколько знакомых офицеров республиканской армии.

– Тихо, товарищи, – крикнул какой-то бородатый, затянутый в портупею военный. – После вероломного выступления японских подразделений нам не остается ничего другого, кроме как начать вести боевые действия в составе партизанских отрядов. Их костяком станут солдаты Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Надеяться мы можем только на свои силы и на помощь армии РСФСР. Партизанское движение, дело добровольное, и все, кто не разделяет наше стремление к свободе, могут разойтись по домам, удерживать никого не будем. Сейчас каждый желающий может подойти к своим командирам и записаться в партизанский отряд.

Так Арсений Литвиненко стал партизаном.

Партизанскими тропами

Отряд, в который был распределен Сеня, был многонациональный. Здесь бок о бок сражались русские, украинцы, белорусы, татары, удэгейцы, китайцы и корейцы. Среди бойцов были также небогатые казаки из Уссурийского казачьего войска и забайкальские казаки, которых в шутку называли гуранами. Отряд уже имел несколько стычек с белыми и японцами, но до большой драки дело пока не доходило. Белогвардейцы стремились уничтожить партизан, и в результате по тайге, и особенно возле дорог, шли постоянные перестрелки с разным исходом.

Вот и сейчас отряд Лютого уходил от карателей и забрался в непролазные таежные дебри. Проводник, маленький юркий китаец по прозвищу Черный Ваня, партизан из бывших хунхузов. Этот улыбчивый смуглый китаец исходил тайгу вдоль и поперек. Вначале он занимался охотой и собирал женьшень, а затем примкнул к китайским разбойникам и грабил китайских же купцов и старателей. Никто не знал, почему он пошел в партизаны, на вопросы он отвечал шутками, но проводник был отменный. Ваня неизменно указывал верную дорогу в чащобе, и даже в самой маленькой староверской деревушке или ските у него находились знакомые.

– А, это мой друга, – мы вместе тапанза ходи, – говорил он, пожимая руку какому-нибудь здоровенному бородачу. Это значило, что они работали на лесозаготовках в тайге. Старообрядцы люди недоверчивые, но к бойцам относились хорошо. У них были давние счеты с царем Иродом и православными священниками, которые в основном поддерживали царских прислужников. Староверы часто показывали безопасную дорогу и были проводниками, но не приведи господь при них ругаться матом или обидеть женщину или девку. Тут уж можно было нажить непримиримых врагов и, при случае,