Звук чужих мыслей - Зиновий Юрьев

— Пусть войдет, — ответил динамик.

Рональд Барби понимал толк в письменных столах и умел сидеть за ними. Он возвышался над целым акром зеленого сукна, словно дуб на полянке, властный и вечный. И даже морщины на его смуглом лице напоминали дубовую кору. Он сидел так, словно родился и вырос на этой зеленой лужайке, и был твердо намерен никого на нее не пускать.

— А, Дэвид… Что у вас?

— Сегодня суббота, мистер Барби, а завтра, ровно в восемь часов вечера, ювелирный магазин Чарлза Майера подвергнется налету. Это будет одно из самых сенсационных ограблений года. — Рональд Барби поднял глаза и внимательно посмотрел на Дэвида.

— А откуда вы об этом знаете? Грабители вас пригласили на пресс-конференцию? Или вы по вечерам гадаете на кофейной гуще?

Дэвид впервые за день почти не слышал того, второго голоса. Ему на мгновение показалось, что все случившееся с ним — сон, химера, чушь. Но в следующую секунду он понял, что мысли редактора просто совпадают со словами, которые он произносил. «Богатый человек может позволить себе говорить то, что думает, и наоборот», — подумал Дэвид и ответил:

— К сожалению, я не могу сказать вам, как и откуда я получил информацию. Впрочем, если бы и сказал, вы все равно не поверили бы.

— Но вы уверены в ней?

— Почти уверен. То есть уверен.

— А, чем вы можете доказать это?

— До завтрашнего вечера ровно ничем. Но зато, если в воскресенье утром выйдет газета с предупреждением…

— Послушайте, Росс, вы, часом, не удрали из больницы? Может быть, вас следовало бы подержать там еще пару деньков?

— Я вас не понимаю, мистер Барби?..

— Боже мой! Единственное, чего мне не хватает в «Кларионе» — это своего сумасшедшего, своего маленького, хорошенького сумасшедшего! Росс, у меня чудная идея! Хотите стать проповедником? У меня есть знакомства, я вам помогу. Вы выходите на паперть и поражаете воображение прихожан свежей, сенсационной проповедью на тему: «Не убий и не укради!»

— Да, но…

— «Да, но». Но да. Вы хотите предотвратить преступление? Отлично! Блестяще! Но при чем тут газета? Газета существует для того, чтобы сообщать о преступлениях, а не для того, чтобы предотвращать их. Если завтра утром «Кларион» сообщит о готовящемся ограблении, его просто не будет. И мы — допустим, что вы даже говорите правду, — не сможем доказать, что оно было бы. Нет, сэр. Заранее мы ничего не будем сообщать. Пусть прививками занимаются врачи, а мы заинтересованы в описании хода болезни.

— Мистер Барби, я все это понимаю. Я работаю не первый год. Но это же особый случай. Я уверен, что при налете могут быть человеческие жертвы.

— Тем лучше, Дэвид, тем лучше. Я не кровожадный каннибал, но мы же работаем в газете. Первая полоса! Какие фотографии! Мы выйдем раньше всех, поскольку к восьми часам лучшие фотографы будут наготове с хорошенькими длинными телеобъективчиками, направленными на магазин.

— Мистер Барби, я не идеалист, не святой, и вообще я не очень знаю, кто я. Но я знаю только одно. Если я могу предотвратить чью-то смерть, мне это лучше сделать.

— Я мог бы вас тут же уволить, Дэвид. Но мои сотрудники — это моя семья. И к тому же, неужели вы думаете, что я сам не буду глубоко скорбеть, если кто-нибудь погибнет? Но у нас же есть долг перед обществом, который мы обязаны выполнить. Мы должны давать информацию о событии, а не предотвращать его.

— Как хотите, но я позвоню в магазин и предупрежу их.

— Не будьте дитятей, Росс. Чарлз Майер — старая лиса. Все, что у него в магазине, — трижды застраховано. К тому же лишиться такой рекламы… Не будьте наивны.

Шефу явно надоел разговор, и он упорно пытался поставить свой «паркер» так, чтобы он стоял вертикально. Но ручка никак не желала сохранять равновесие, и Рональд Барби, не привыкший встречать сопротивления со стороны как живого, так и неживого инвентаря газеты, изо всех сил стукнул ею по столу.

Теперь Дэвид ясно слышал звук мыслей шефа: «Черт знает кого мы держим в газете! При случае надо будет выгнать этого идиота».

— Благодарю вас, мистер Барби, за то, что вы такого высокого мнения обо мне, — сказал Дэвид и посмотрел в глаза редактору.

Тот не снизошел до объяснений, лишь мысленно выругался: «Кретин!»

Барби оказался прав, подумал Дэвид, отодвигая телефонный аппарат. Никто в магазине не хотел с ним и говорить. «Мы это слышим каждый день», — сказал кто-то раздраженно и бросил трубку.

Дэвид не считал себя ни хорошим, ни плохим человеком. Подобно подавляющему большинству людей он вообще никак не классифицировал себя с моральной точки зрения. Ему достаточно было того, что он любил себя любовью не пылкой, но достаточной, чтобы жить с собой в мире и гармонии, с людьми же он тоже сосуществовал, избегая бесплодных ссор и бесконечных выяснений отношений.

Возможно, что при обычных обстоятельствах он прожил бы всю жизнь, ни разу не задумавшись по-настоящему над тем, что хорошо и что плохо. Он шел бы, не спотыкаясь о моральные кочки, и в случае необходимости легко бы перепрыгивал их.

Но события последних двух дней, столкнувшие его с привычной твердой дорожки нравственного бездумья в зыбкое болото выбора, тревожное ощущение атмосферы, насыщенной сплошной неискренностью, — все это заставляло Дэвида думать над вещами, для него непривычными. Чувство восторга от приобретенного дара постепенно тускнело и исчезало.

«Если при ограблении магазина действительно погибнут люди, — думал он, — я тоже буду виновен в этом. Я не святой, но я не хочу смертей на своей совести».

Он вышел из редакции и отправился в полицию.

Полицейское управление Аплейка встретило его знакомым и специфическим запахом полицейского участка, запахом, одинаковым от Нью-Йорка до Пасадины. Он кивнул знакомому сержанту, хлопнул по плечу репортера из конкурирующей газеты и вошел в кабинет капитана полиции Эрнеста Фитцджеральда. Капитан, грузный мужчина средних лет, изнемогавший от борьбы с растительностью — волосы буйствовали не только на его массивной голове, но росли в ушах, на ушах, на носу и в носу, — встретил его хмуро и настороженно. Он не любил журналистов и не особенно доверял им.

— Видите ли, капитан, — сказал Дэвид, — сегодня мы с вами, если вы не возражаете, поменяемся ролями. Обычно репортеры пытаются вытянуть из вас информацию. Я же хочу, чтобы вы выслушали меня.

Кислое лицо капитана приобрело еще и выражение горечи.

— Ну конечно, — сказал он угрюмо, — мало того, что ваша газетенка каждые несколько дней исполняет на мне джигу, я еще должен выслушать ваши лекции. Или вы пришли расцеловать меня и пожать мне руку?

— Бросьте, капитан, я серьезно. У меня есть информация. Вы знаете ювелирный магазин Чарлза Майера на Рипаблик-авеню?

— Вы хотите подарить мне диадему?

— Завтра в восемь часов вечера на магазин будет совершен налет. Грабители подъедут на двух машинах: на сером «плимуте» и голубом «шевроле».

— Может быть, вы заодно скажете, как их зовут и что именно они собираются похитить у Майера?

— Я не шучу, капитан. Это правда.

— Послушайте, Росс, у меня сегодня неподходящее настроение для шуточек.

— Капитан, я повторяю: это не шутка. Видите ли, я случайно подслушал разговор.

— Ну конечно, небольшая группа гангстеров громко обсуждала детали налета где-нибудь в ресторане. Не морочьте мне голову.

— У одного из них мохнатые брови и усы щеточкой.

Капитан Фитцджеральд внимательно посмотрел на Дэвида. Мысли его теперь неслись, словно машины на супершоссе: «Что это значит? Человек с усиками — похоже, что это Руффи… Откуда он знает?.. При всех обстоятельствах с Руффи лучше не связываться. Тем более что у Росса нет никаких доказательств. Нет, с Руффи лучше не связываться, даже если Росс что-то знает…»

— Бросьте, Росс, — сказал капитан. — Вы просто хотите разыграть меня. Капитану Фитцджеральду мерещатся налеты. Отличный материал. Я вас вижу насквозь.

— Даю вам честное слово, капитан. Третий раз повторяю вам, что я не шучу.

— Ах, Росс, Росс! Вы же прекрасно знаете, что значит честное слово репортера. Вы еще молодой человек, а я уже был патрульным полицейским, когда ваш «Кларион» ходил в пеленках и мочился под себя.

Дэвид медленно встал. Он знал, что не нужно говорить того, что он хотел сказать, но не мог удержаться:

— Вы боитесь связываться с Руффи. Вы допускаете, что я говорю правду, но вы не хотите связываться с Руффи.

— А вы уверены, что это Руффи? — медленно спросил капитан и подумал: «Он что-то знает. Он знает, что это Руффи. У Руффи такие связи, что он еще ни разу не сидел за решеткой. С ним лучше не связываться!»

— Это не я уверен. Это вы уверены. — Дэвид уже не мог остановиться. — Это вы уверены, что с ним не стоит связываться и что у него есть связи…

Капитан медленно выпустил из легких воздух и взглянул на Дэвида. В глазах его тлел страх. Можно один раз угадать мысли, но два… Это начинало походить на какое-то наваждение.