Если ты меня убьешь (СИ) - Эмми Мира

— Мой папа — топ-менеджер одной крупной компании. Поработав здесь несколько лет, он получил приглашение во Францию, ему предложили работу в представительсте, вот он и согласился. Я там родился, прожил почти 15 лет, а когда сестре исполнился годик, мы переехали в Берлин. Пожили там 3 года и вернулись снова в Париж.

— А почему вы…

— Вернулись в Москву? — опередил он и повернул голову к ней.

— Видимо, тебя достали с этим вопросом, — ухмыльнулась она. Он тоже улыбнулся, а затем сказал то, чего она точно не ждала.

— Моя мама больна, она хочет умереть там, где прошло ее детство.

Дарина застыла. Он сказал это таким спокойным голосом, будто они погоду обсуждали. Хотя даже погоду обсуждают с большей эмоциональностью.

— Ты так просто об этом говоришь, — произнесла она еле слышно, смотря на свои руки на коленях.

Он сделал глубокий вдох, чем выдал себя. Конечно, ему не просто говорить об этом.

— Как думаешь, сколько раз за этот год я произнес эту фразу? Я говорю ее уже на автомате. Никаких чувств и смысла.

Ей стало дико стыдно, что она вообще завела этот разговор. Опять она лезет не в свое дело, опять наступает на больное. Поежившись, она все же спросила:

— А чем…

— У нее рак печени. Мы пытались ее вылечить в Берлине в онкологическом центре. Но химиотерапия не помогла, состояние только ухудшилось. Потому мы вернулись в Париж, маме хотелось домой. Но и там ей было плохо. Когда она поняла, что шансов нет, она уговорила папу вернуться в Москву.

— А он не хотел?

— Конечно, нет. Он ненавидит Россию, считает страной нищих и алкоголиков.

— Но он же сам русский, — не поняла Дарина.

Рома улыбнулся.

— Это не мешает ему ненавидеть русских.

Ей стало как-то не по себе.

— Я — татарка, — зачем-то ляпнула она.

Рома снова улыбнулся и взял ее за руку.

— Все нормально. Он не плохой человек. Просто детство у него было очень страшное. Отец пил и бил бабушку, детей. Выгонял их на морозе на улицу в одних колготках. Пропивал последние деньги. И никому не было дела до их семьи. Папа вместе с братом и сестрой воровали хлеб в магазине, чтобы поесть и покормить маму. Соседи не разрешали своим детям играть с ними, дружить. В школе их все обзывали и унижали. И никто… никто не пытался помочь им.

Она слушала, не отводя глаз с него. Рома рассказывал, все еще держа ее руку в своей. Это простое прикосновение отдавалось внутри тысячей мелких разрядов, как ударами тока. Его теплая и большая рука накрывает ее. Сотня маленьких пузырьков лопалась внутри, но она сосредоточено слушала его, ловила каждое слово, понимания, как ему важно все это рассказать.

— Вы вернетесь обратно, когда… твоей мамы не станет?

— Папа с Василисой точно вернутся. Ей тоже не нравится здесь жить, хотя в 6-летнем возрасте сложно иметь свое мнение, согласна?

Она кивнула. Дарина не помнила себя в таком возрасте. Или помнила, но не особо хотела вспоминать. Ее детство тоже было не простым. Единственное, что она точно помнит — родители ругаются, мама жалуется на отсутствие денег, отец — на отсутствие тепла в доме. А она сидит под столом на кухне и поет себе песенку под нос. Но ее родители живы, здоровы, только переехали к ее старому деду. Ему нужна помощь, внимание. А ей, Дарине, не нужно ничего. Наверно, так думали родители, оставляя дочь одну в самое сложное время в ее жизни.

— Мне очень жаль, что твоя мама заболела, — со всей искренностью прошептала она и почувствовала, как защепило в глазах.

Рома кивнул и снова грустно улыбнулся. «Наверно, это защитная реакция», — подумала она и на секунду представила, что такая беда случилась с ней. Что бы она делала, узнав, что мама тяжела больна? Пусть между ними никогда не было теплых отношений, и их семью вряд ли можно назвать образцовой, но даже от одной мысли ей стало очень больно. И в порыве этих чувств Дарина осторожно обняла Рому.

Он этого не ожидал, застыл на пару секунд, а потом обнял ее в ответ. Парень зарылся головой ей в шею, вдыхая аромат волос. Она крепче прижалась к нему и одной рукой гладила по спине. Ей казалось, что ему очень нужна поддержка. Пусть он строит из себя взрослого, рассудительного и самостоятельного, пусть у него есть план на жизнь. Он теряет родного человека. Он каждый день видит, как гаснет тот, который подарил ему жизнь. Дарина не знала, в каких они отношениях. Возможно, его мама — строгая и черствая, а может, наоборот, мягкая и теплая. В любом случае всегда больно осознавать, что дорогой сердцу человек уходит.

— Мне очень жаль, — снова повторила она и всхлипнула. Пытаясь сдержать слезы, Дарина сильно зажмурилась, а Рома еще крепче обнял ее.

Тут он почувствовал вибрацию в кармане. Ему пришлось отстраниться, чтобы достать телефон из кармана джинсов.

— Это Никита. Надо ответить…

Дарина кивнула и укуталась в его куртку. Пока Рома отвечал на звонок, она будто очнулась. Что она себе позволяет?? Вдруг бы он захотел ее поцеловать? Даже не так. Вдруг ОНА бы захотела его поцеловать! Ведь это она бросилась ему на шею. «Ты — взрослый человек, а мозги так и не научилась включать», — упрекнула она себя.

— Они будут через пару минут, уже заехали в поселок. Пойдем встретим, им ведь тоже придется перелезать через забор.

Но им не пришлось. Никита с друзьями привезли инструменты, с помощью которых сняли замок с ворот. За следующие двадцать минут они уже сняли замок с двери в дом. Дарина вместе со всеми зашла внутрь.

Маленький коридор вел на крохотную кухню. Справа — единственная комната — это и спальня, и зал, и гостиная.

— Бабушка здесь летом жила постоянно. Где-то весной уезжала и возвращалась осенью. Сколько я ее помню, она любила свою дачу, постоянно звала меня летом к себе, но родители не отпускали, — с грустью рассказала Дарина.

— Я вас толком не познакомил, — вдруг вспомнил Рома. И правда, пока ребята возились с замками, Дарина все также сидела в беседке, пытаясь успокоиться, делая вид, что греется чаем. Рома сам ей приказал остаться там, не мешать парням работать. — Это Никита, — кивнул он на белобрысого паренька ростом с нее. — Там Паша с Димой, а Стас с Антоном уже проверили чердак — он весь