Собеседник - Елена Бжания
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Когда я последний раз тут был, обои были зелёные, — припомнил Лазарев, оглядывая большую комнату.
— С листочками? — уточнила Саша, надеясь, что он скажет: «Да», попадётся в ловушку.
— Нет. С полосами, а внутри полос узор из волнистых линий и точек.
Предыдущие хозяева купили эту квартиру двадцать лет назад. Саша в прошлом месяце клеила новые обои. Естественно, сперва надо было отодрать старые. Под ними обнаружились остатки других обоев и газет, когда-то наклеенных, а потом содранных при следующем ремонте. Саша видела кусочек светло-зелёных обоев с тёмно-зелеными полосами, линиями и кружками-точками; и поверх этих обоев ей попался кусок газеты с датой — газета была полувековой давности.
Так, попробуем на время отбросить предвзятость и даже логику, дабы посмотреть на Лазарева свежим взглядом. Не будь бредовой предыстории, скажи он просто, что когда-то здесь жил, поверила бы она ему, ориентируясь на его нынешнее поведение, жесты и выражение лица? Не поверила бы, да потому, что в принципе не верила малознакомым — а иногда и хорошо знакомым — людям и всегда допускала, что они могут врать хоть по мелочи, хоть по-крупному. Но объективно к Лазареву было не придраться. На губах едва заметная, печальная и мягкая улыбка, в глазах тихая, ностальгическая грусть. Саше почудилось, что кроме грусти в его глазах стоят слёзы.
— Ты извини, что напугал, — сказал Лазарев, завершив обход. Посмотрел на свои ботинки, оставленные у двери. — И натоптал. Где у тебя тряпка?
Саша махнула рукой.
— К чёрту тряпку. — То ли логика не успела включиться обратно, то ли получился выверт от страха. — Расскажи мне про ТУЗИКа и про космос.
Лазарев удивлённо моргнул.
— Зачем тебе?
— Просто интересно. — Пусть история вымышленная, Саша хотела услышать её, иначе изведётся от любопытства.
Он лукаво прищурился.
— Ты понимаешь, что тут государственная тайна?
Саша усмехнулась.
— А ты сам-то это понимал, когда рассказывал первым встречным, что ты космонавт из шестьдесят пятого года?
Лазарев сконфуженно скривился.
— Рассказывал без подробностей. Во-первых, растерялся, во-вторых, понадеялся, что отстанут.
— А они взяли и позвали участкового, — Саша с притворным сочувствием поцокала языком. — Не переживай, я считаю тебя сумасшедшим и ни одному твоему слову всерьёз не поверю.
— Для чего ж тогда расспрашиваешь?
Саша пожала плечами и повторила главный довод:
— Просто интересно. — Она видела, что Лазарев колеблется. Рассказывать ему, может, не очень хотелось, зато хотелось задержаться в квартире, где, по его мнению, он рос. — Расскажи. В качестве извинения. Ты ведь меня напугал до чёртиков. Гляди. — Она вытянула вперёд дрожащую руку. Дрожь была настоящая, Саша не притворялась.
— Значит, чем быстрее уйду, тем быстрее успокоишься, — резонно, но не слишком уверенно заметил Лазарев.
— Трясти меня в любом случае будет до самого утра. Если станешь рассказывать, я хоть на историю отвлекусь.
Поразмыслив, Лазарев согласился.
— Тогда телефон твой я тебе пока не отдам. Можно я куртку сниму? А то жарко.
— Можно.
Он снял куртку и повесил на один из крючков сбоку от двери. «Крепкий», — констатировала Саша, поняла, какую дурость совершила, но исправить уже было ничего нельзя, поэтому она пригласила Лазарева на кухню.
— Чай? Кофе?
— Воды.
Пока Саша наливала кипяток, Лазарев не сводил с неё взгляда. «Неужели боится, что я ему что-нибудь подсыплю?»
Сделав два крупных глотка, Лазарев поставил стакан перед собой и перевёл взгляд на Сашу.
— Ну, с чего начать?
— Тебе виднее.
Лазарев побарабанил пальцами по столешнице.
— Тогда начнём с ТУЗИКа. Без технических подробностей; только чтоб ты представила в общих чертах.
— Хорошо, — ответила Саша с лёгкой небрежностью, словно если б Лазарев описал ей технические детали, она бы что-нибудь поняла.
6
— ТУЗИК — корабль прежде всего для визуального исследования. По крайней мере, на первом этапе. Выбираешь зону, наводишь на неё оборудование — оно тебе и изображение во много раз увеличит, и показатели зафиксирует, и фото сделает, и видео запишет. А потом специально обученные люди будут всё это анализировать и делать выводы. СП на ТУЗИКе есть…
— Что такое СП?
— Система передвижения. Или система перемещения. С названием не успели определиться.
— То есть система в зачаточном состоянии?
— Нет… Там, м-м-м, и зачатие, и развитие уже закончилось, но роды ещё не начались.
— Всё готово, но начинать использовать пока рано, лучше на всякий случай подождать?
— Да. Так вот, СП на ТУЗИКе есть, но мы использовали минимум её возможностей, в дебри не лезли. А из-за солнечной бури настройки посбивались, внутренняя защита для экипажа сработала, но корабль сошёл с орбиты. В итоге пришлось запустить СП на полную мощность, чтобы вернуться. И тут вторая волна солнечной бури, хуже первой. И всё. Темно и тихо — слова неподходящие. Намного тише тишины и темнее темноты, и даже неясно, в сознании ты или тебе это чудится…
— Долго так было?
— Не знаю. Никто из нас не понял. А когда это закончилось, мы не сразу смекнули, что да как. Были в космосе и остались в космосе. Только планета оказалась от нас не в той стороне, но в пределах видимости — не то что для приборов, но и для глаз. Мы её видели через иллюминаторы. Прекрасный голубой шар. Двинулись к ней. Пока двигались, до нас доходило: шарик хоть голубой и прекрасный, но «рисунок» на нём не тот. Континенты совсем другие. И приборы показывали, что планета эта в два с половиной раза меньше Земли. Мы потом узнали, что планета называется Энил. Есть места, где климатические условия очень похожи на земные, и живности похожей много. А население — почти такие же люди, как у нас, если сильно не присматриваться, можно не отличить. И уровень развития у них почти такой же, как у нас, разве что они в освоении космоса продвинулись дальше, но не намного.
— То есть вы на самой планете побывали и с местными пообщались?
— Ещё как. Они ТУЗИКа быстро обнаружили. На связь пытались выйти, но наша аппаратура их частоты улавливала с грехом пополам, да говорили-то мы на разных языках. До сих пор удивляюсь, что нас не разнесли. Но не разнесли, и спасибо. Нас приземлили. Приэнилили. Дальше мат-перемат и межпланетный сумасшедший дом. Долго разбирались, долго от потрясения отходили, что мы, что энильцы. Помаленьку утряслось. Мы стали гостями. Не очень добровольными, но обращались с нами хорошо, вежливо. Правда, в ТУЗИК
