Тайна хрустального дома - Анна Виневская

И тогда к нему стала приходить она – поющая женщина из хрустального дома в центре белого города…

Одолеваемый только желанием предстоящего освобождения, в надежде, что наконец нескончаемые вереницы мыслей прекратят свой сумасшедший бег, он разрешал своим обрывкам роившихся в его голове фраз выпрыгивать из океана нейронов, и ждал ее появления. Она приходила всегда, когда все в голове хаотично смешивалось и превращалось в клубок времени. От этого хаоса было трудно дышать.

Окно. Надо открыть окно… Распахнув настежь стеклянное удушье, он вдыхал полной грудью уличный шум… А в голове уже звучала протяжная песня, приглушенно плывя из хрустального дома.

Антонина

Антонина (греч.) – вступающая в бой, состязающаяся в силе, противостоящая.

Собственно, ее жизнь была такой же, какой она была у многих женщин. Почему у нее еще нет имени? Потому что она такая же, как и многие. Увидев ее лицо в толпе, сразу о нем забудешь. Ничем не приметная – жила она свою жизнь в ежедневном беге по времени, по жизни, по своим мечтам.

Жизнь шла своим чередом: обжигающий кофе на завтрак, жареная картошка на ужин. Битая посуда, новые туфли и суета рядом.

Мечты… Мечтала ли она? Кто не мечтает, например, в 15 или 16 лет? В свои пятнадцать она мечтала о большой любви, о том, что можно «увидеть Париж и умереть», о том, чтобы полюбить весь мир, и чтобы мир любил ее.

Антонина, Тонечка, Тоня, много ли можно придумать вариаций имен для маленькой девочки?

Детство… Белая, колышущаяся от ветра занавеска. Медленно ползущая по тыльной части руки божья коровка. Мягка трава в палисаднике около дома. Куст сирени рядом с крыльцом. Радость от новых красивых туфель. Детские замерзшие руки, которые растирает бабушка своими большими шершавыми руками. Горячие блины со сметаной в воскресное утро. Было ли оно – это детство? И неужели это было с ней?

Кому-то детство вспоминается светлыми пятнами счастья рядом с близкими людьми. Для кого-то это тяжелое жизненное испытание.

Детство Антонины выстроилось в ожидании чуда, и этим чудом была надежда на то, что когда-то что-то сбудется.

– Какая славная красивая девочка! – восхищались прохожие. И ведь было чем восхищаться! Белокурые вьющиеся локоны, ямочки на нежных щечках, задорный искристый взгляд и такой брызгающий своей жизнерадостностью и беспечностью смех. Живая, подвижная, милая девочка вызывала восхищение у окружающих.

Ее мать, неся самостоятельно заботы об их маленькой семье, практически не успевала за взрослением дочери. И как у всех детей, жизнь Тони была расписана заранее —детский сад, школа, что-нибудь по профессии, замуж.

Судьба женщин предопределена с самого рождения – сначала она – ребенок, и ее мать определяет ее судьбу, жизнь и выбор. Потом она – выросшая девочка, становясь матерью, определяет судьбу своих дочерей практически в таком же хронологическом порядке, в каком росла сама. Таким образом, с рождением дочери ее жизненный круг замыкается, повторяясь в следующих поколениях девочек.

Можно сказать, что Тоня отличалась с детства какой-то особой восприимчивостью к миру и к людям. Ожидая мать после работы, готовя ей бутерброды и, кипятя уже который раз чайник, она уносилась в своих мыслях в какую-то другую реальность, где жили счастливые люди, было много цветов и света. Была другая непохожая на ее жизнь.

Вглядываясь в ночной застывший город, воскрешаемый светом фонарей, она мечтала. И мечты ее были цветными и добрыми. Иногда они казались не мечтами, а путешествием в дальнюю страну. И это была не страна, а какой-то мир, который существовал то ли в ее воображении, то ли в ее ощущениях. Он то впускал ее ближе, то закрывался перед ней. И всегда оставалось ощущение исчезающего, незнакомого, влекущего… Это был мир где-то внутри нее, и хотелось остаться там. И в то же время этот мир ускользал, лишь блеснув чешуйкой фантастически прекрасного крыла бабочки.

Приходя с работы, мать тяжело раздевшись и, наскоро поев, бросала куда-то в пустоту вопрос «как дела?» и уходила спать. Так хотелось поговорить, прижаться к родной щеке, ощутить мамин запах. Так хотелось рассказывать ей о пустяках, которые произошли за день – о том, как они с подружкой нашли котенка и теперь подкармливают его, о том, какие маленькие милые щенки родились у дворовой собаки, о том, что в школе скоро праздники и еще о куче всяческих мелочей.

Так хотелось поделиться девичьими сокровенными мыслями и говорить, говорить, говорить, глядя в мамины глаза, поглаживая теплую чуть шершавую кожу на тыльной стороне ладони. Хотелось спрятаться в эти руки, укрыться ими, снова стать маленькой девочкой с белокурыми волосами, чтобы почувствовать себя под защитой этих рук.

Но оставались только длинные наполненные мечтаниями дни об огнях далекого большого города, о любви и счастье.

Встреча

И сейчас, стоя на остановке в ожидании, она снова незаметно для себя погрузилась в ту фантазию, которая снова и снова возвращала ее в детство – огни, любовь и счастье.

Небо стремительно темнело. Люди беспокойно спешили, чтобы укрыться от надвигающегося дождя, скапливались под крышами остановок, магазинов, забегали в кафе, ловили такси, запрыгивали в уходящий переполненный транспорт.

Крупные стеклянные капли разрезали со звоном густую толщу пыльного воздуха. Капли словно целились в бегущие мишени людей, чтобы попасть побольней, быстро прокатиться по горячей коже и оставить узкую мокрую дорожку. Эти ощущения были неприятны.

Тоня стояла на остановке и пыталась угадать, куда побежит собравшийся ручеек холодной воды. Ручеек настойчиво направился именно в сторону ее босоножек, из которых скромно выглядывали замерзшие пальцы. Зонта у нее не было. Надо было или прятаться под крышей заполненной остановки в ожидании возможного «конца света», или вопреки крупным настойчивым каплям, которые вот-вот должны были перейти в ручьи, решительно отправиться домой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Архетипический образ Анимы представлен природным началом в виде Бабочки, неспособной к рефлексии и моральным размышлениям, находящейся в подчинении от внешних впечатлений. Бабочка – бессознательная часть, живущая в непосредственности природного мира, не отличая добра от зла.