Кряка - Борис Тихомолов

А в это время из-за поворота на мосточек, гудя мотором, тяжело взбиралась машина с брезентовой крышей над кузовом. Брезент надувался от ветра, хлопал, и вместе с хлопками были слышны из кузова дружные пискливые крики:

"Пи-и! Пи-и! Пи-и!"

"Из Воздвиженки везут, - отступая от дороги, завистливо подумала Дина. - В соседний колхоз. А у нас ещё только яйца собирают".

Взобравшись на мосточек, грузовик перевёл дух и, расплёскивая колёсами воду, стал осторожно въезжать в лужу. Всё же на выбоине машину тряхнуло, в кузове что-то затрещало, и через распахнувшуюся сзади брезентовую занавеску на дорогу в грязь упал пушистый жёлтый комочек.

Дина вскрикнула, замахала портфелем. Но машина проехала, а жёлтый комочек, лёжа на спине, смешно и жалко дрыгал -красными перепончатыми лапками. "Пи-и! Пи-и!" - кричал он, силясь перевернуться на живо-т.

- Бе-едненький! - сказала Дина. - Как же тебя достать-то?

Достать утёнка не было никакой возможности. Лужа широкая, не дотянешься. Дина обернулась, ища глазами, нет ли веточки какой. Но кругом была вода и грязь, а из-за поворота уже гудела вторая машина с брезентовым верхом.

- Э, была не была! - сказала Дина, нагнулась, сдёрнула с ног туфли, носки и, приподняв полы пальто, решительно шагнула в лужу. Подобрала утёнка, подержала в ладонях и сунула за пазуху. - Грейся!

В школе Дина вымыла под краном ноги, села обуваться.

Подружки спрашивали удивлённо:

- - Что, Динка, упала?

- Ой, нет, девочки, что я вам покажу! Пойдёмте в класс.

В классе Дину тотчас же окружили. Утёнок уютно сидел у неё в ладонях, попискивал, закрывал глаза. Смешной, хороший. Девочки по очереди брали его в руки, рассматривали, словно видели впервые.

- Девочки, давайте будем уток разводить. Породистых, - предложила Лида. - А то жди, когда инкубатор начнёт работать.

- Вот, вот, я об этом и хотела сказать! - обрадовалась Дина. - Я даже план придумала: соберём клушек и посадим. У меня три клушки будут: курица Пеструшка, курица Чернушка, курица Хохлатка...

Овсиенко, взобравшись с ногами на парту, взглянул поверх голов, закричал насмешливо:

- Ха! Вот это пла-ан! Кудах-тах-тах! Куд-ку-дах!..

Спрыгнув на пол, Овсиенко вылетел за дверь и там, в коридоре, заорал во всё горло:

- Ребята! У Динки план имеется - утят разводить!

Смешно растопырив руки, он закружился, заклохтал, подражая клушке:

- Клу-клу-клу-клу!..

Его тотчас же окружили. Уж очень он здорово умел передразнивать. Поклохтав, Овсиенко показал, как курица разгребает ногами навоз, ищет червячков, подзывает цыплят. Ребята покатывались со смеху.

Продолжая кривляться, Овсиенко пропел своего собственного сочинения песенку:

И пеструшечки И чернушечки Нам утят разведут, Наш отряд не подведут!..

Дина, прислушиваясь, оглянулась на дверь, взяла утёнка, сунула за пазуху. Губы её дрожали.

- Вот дурак! - сказала Люба Карнаух. Кто-то из девочек крикнул:

- Эй, "мозоль", замолчи сейчас же! Овсиенко выглянул из-за двери, осклабился до ушей, показал язык:

- Утятницы какие объявились! Хе!

Девочки зашумели разом, бросились в коридор:

- Эх, вы, и не стыдно! А ты, звеньевой, чего смотришь?

- А что? - огрызнулся Петя Телегин. - И посмеяться нельзя?

Краем глаза он видел: стоит Дина в классе, возле окна, склонила голову, водит задумчиво пальцем по подоконнику. Обиделась. Нехорошо получилось. Очень. А ведь Овсиенко из его звена. Мог бы и приструнить.

Прозвенел звонок. Ребята молча собрались в классе. Начался урок. Учитель зоологии Павел Андреевич, высокий, полный, с круглой лысой головой, поблёскивая толстыми стёклами очков, насторожённо шагал в проходе между партами. Он любил тишину и порядок. Сегодня порядка не было. Стоявший у доски лучший ученик мямлил, отвечал невпопад. Какой-то едва уловимый шумок пробегал по классу, и снова тишина. Что случилось?

За спиной движение и громкий мальчишеский шёпот:

- Динка, пекинскую утку за лето можно вырастить на два пуда! Займись.

Учитель резко повернулся, и в то же мгновение кто-то дерзко пропищал на весь класс:

- Пи-и! Пи-и! Пи-и!..

Все сорок учеников вздрогнули, разом склонились к партам. Павел Андреевич вскинул голову, гневным взором окинул класс.

- Что такое? - строго спросил он. - Это кто безобразничает?

И снова по классу:

- Пи-и! Пи-и!..

Звук исходил от парты, где сидела Дина. Странно. Хорошая ученица...

Учитель шагнул, всмотрелся. У Дины из-за пазухи, сквозь расстёгнутую пуговичную петлю, смешно выглядывал жёлтенький утиный носик.

Круглое лицо учителя расплылось в улыбке. Класс дрогнул от хохота. Павел Андреевич подошёл к раскрасневшейся от смущения Дине, тронул пальцем клювик:

- Он голодный. Иди отнеси его в живой уголок. Иди, иди, мне нужно вести урок.

На перемене девочки гурьбой побежали в живой уголок. Утёнок был помещён в коробку из-под обуви. Топая лапками по шуршащему дну, он деловито обследовал свой маленький дом. Останавливаясь в углах, потешно наклонял голову, нацеливался и клевал металлическую скрепку. Потом, поёжившись от холода, бежал отогреваться в другой угол, где Дина сделала для него уютное гнёздышко из ваты.

Конечно, только что вылупившийся утёнок не был невидалью для девочек. В каждом дворе каждое лето хлопотливая клушка водила за собой непослушную стайку утят. Но то были обычные утята с матерью, которая грела их, растопырив крылья, и искала пищу. А этот, этот был особенный. Без матери и даже без братьев - подкидыш, или упадыш, как назвала его Люба Карнаух.

- Давайте его воспитывать, - сказала Женя, Захарова. - Все вместе. . Дина фыркнула:

- Представляю, столько мам! Нет уж, лучше я сама.

- "Сама, сама"! - передразнила Лида. - Что он, твой, что ли? Раз принесла в школу, значит, общий.

Дина обиделась. Разгорелся спор. На шум голосов заглянули девочки из девятого класса.

- Чего это тут пятый класс раскричался? - спросила одна из них. Утёнка не поделите? Тю! Нашли о чём спорить. Съездите вон в Воздвиженку, купите ему братиков и воспитывайте. Сколько у вас девочек?.. Семнадцать? Вот и купите семнадцать утят.

Аня Титаренко, высокая, полная девочка из девятого класса, явно издевалась. Дине стало смешно, когда она представила себе, как семнадцать учениц будут ухаживать за семнадцатью утятами.

Нет, так не пойдёт. Нужно что-то придумать другое. Первым долгом надо утереть мальчишкам нос. Доказать, что они, девочки, умеют не только вышивать и вырезать картинки.

На уроках Дина была рассеянна, а на переменах задумчива.

Павел Андреевич, встретив её возле учительской, поманил пальцем, сказал загадочно:

- Тут мальчишки что-то про двухпудовую утку шептали. Может, и правда займётесь?

- кивнув головой, добавил: - А ну-ка, пойдём в живой уголок.

Дина вошла и остановилась посреди небольшой комнаты, тесно заставленной цветочными горшками и клетками. У окна на подставке стоял аквариум. Две золотые рыбки, распустив шлейфы, важно прогуливались среди водорослей. В соседней клетке хрустел морковкой кролик. Рядом на стуле попискивал из коробки упадыш. Тут же лежала фанерка с мелкорубленым, видимо приготовленным для утёнка, крутым яйцом.

"И когда он успел нарубить? - подумала Дина про учителя и тут же вспыхнула, вспомнив, как они спорили из-за одного утёнка. - Не одного надо воспитывать, а сразу сто, а то и двести!"

- Ну так что? - спросил учитель. - Ничего не придумала?

Дина тряхнула головой:

- Придумала! Знаете, что я придумала? Мы, девочки пятого "А" класса, будем выращивать утят. Отберём самых крупных, чтобы на выставку...

Павел Андреевич иронически улыбнулся.

- Погоди, погоди, - перебил он её. - Это как же - только девочки и только из пятого "А"? И чтобы на выставку?

- Да, да! - подтвердила Дина. - Только из нашего. Ну... вы понимаете?

- Нет, - сказал Павел Андреевич, - не пони маю. И понимать не хочу. Только ты не обижайся, я тебе по-дружески, - заметил он, увидев, как насупились Динины брови.

- Ты, конечно, хорошо придумала - заняться выращиванием утят, но только делать это надо всем сообща, всей школой. Дина упрямо поджала губы:

- А я хочу, чтобы только девочки одни были. Из нашего класса.

- "Хочу, хочу"! - передразнил учитель. - А пионерскую заповедь забыла?

- Какую? - растерянно переспросила Дина.

- Один за всех и все за одного! Поняла? Надо всем браться за это дело. Тогда вы.

сможете вырастить... тысяч пять.

Дина широко раскрыла глаза:

- Тысяч пять?!

- Да. Для затравки.

- Как это - для затравки? Учитель улыбнулся:

- Ну, для начинания, что ли. Для запала. Это старинное выражение артиллеристов.

Вот вы возьмёте утят в апреле и сдадите их в мае, а за этот месяц научитесь за ними ухаживать.

- Тысяч пять... - задумчиво сказала Дина.

- Да, тысяч пять, - повторил учитель. - Ну, давай будем кормить нашего Упадыша.

ДВЕ ВЕРЫ

Подойдя к крыльцу, Александр Спиридонович снял фуражку, вытер платком вспотевший лоб и, прищурившись, посмотрел с интересом, будто видел впервые, на барахтающуюся в золе рыжую хохлатую курицу. Из полуоткрытой двери инкубатора, навевая сон, доносилось тихое жужжание вентиляторов. Дрались воробьи на крыше, где-то ворковал голубь, и на площади, возле просыхающей лужи, дремотно покрикивали гуси.