Темное время суток (СИ) - Бадевский Ян

— Садитесь, детки, — Ефимыч подвинулся ближе к Рамону. — А ты, Никита, складывай свои причиндалы. Есть пора.

— Раскомандовался, — буркнул Рамон. Но «причиндалы» свернул и отнес к джипу. Инструмент, обоймы, патроны и серебро сунул в багажник. Ствол кинул на переднее сиденье.

Вернулся в круг.

Полина уже разогревала котелок с кашей, Хрон и Мумик готовили импровизированный стол: раскладывали на пожелтевшей газете хлеб, зелень, вскрывали консервы. Хрон извлек из кармана початую бутылку «Клюквенного бальзама», заткнутую пробкой от шампанского. Запасливый. Ага, вот и кружка с сиськами (обычная пластиковая кружка с намалеванным женским лицом и торчащими грудями, изначально предназначенная для кофе). А вот и ложки.

Хрон откупорил бальзам и налил. Протянул Ефимычу. Тот, перекрестившись, выпил.

— Аминь, — не сдержался Рамон.

Ефимыч промолчал.

Леа снял с костра котелок, Даздра принялась накладывать кашу.

— Ну, — заметил Хрон. — Между первой и второй…

Кроме них с Ефимычем никто не пил. Кто за рулем, кто не привык. Рамона напрягала обстановка. Не те места.

Гиблые места. Злые. Каменные двух-трехэтажные домики, мощеные булыжником улочки городов, фермы, обилие погостов… Изнанкой — заброшенные фабрики, мертвые электростанции, обвисшие провода, истресканные автострады… Словно фреска, где один культурный слой проступает из-под другого. Как день проступает сквозь ночь.

Рамон доел кашу и отставил миску.

— Надо решать, — сказал он. — Что делать дальше.

Заканчивался бензин. Доедали последние консервы. Никто из отряда не знал этот мир достаточно хорошо, чтобы сойти за проводника. От карт было мало проку — они составлялись в старые времена и описывали другую реальность. До вторжения. Конечно, названия некоторых районов и географических объектов сохранились, но вот города… Что города, что дороги пришли в негодность, и проехать теперь можно далеко не везде. Редкие группы людей идут лесами, звериными тропами и просеками… Там их и едят. Потому что в городах перевертам охотиться не на кого. Все свои…

— Мы в пятнадцати километрах от Ильинска, — сказала Полина, разворачивая карту. — Вот основная трасса, шестьдесят четвертое шоссе. А здесь, за поворотом, заправочная станция.

— Была, — хмуро поправил Ефимыч.

— Я слышал об этой заправке, — сказал Хрон. — Там работает человек из Форта. Обслуживает беженцев.

— Чушь, — возразил Азарод. — Откуда топливо?

Хрон пожал плечами.

— Рядом железная дорога. Сами оборотни и доставляют.

— Переверты не пользуются транспортом, — возразил некромант.

— Кое-кто пользуется.

— И не знают, что этот парень из Форта?

Хрон махнул рукой и приложился к бутылке.

— Допустим, — Рамон вытер салфеткой пальцы, — что заправка существует. Что этот мифический заправщик действительно помогает прохожим.

— Проезжим, — буркнул Хрон.

— Допустим, — Рамон повысил голос, — что он пока еще человек. И успешно маскируется в гадюшнике среднего масштаба. На несколько тысяч тварей. Днем он живет среди них, общается, ходит в магазины…

— Он живет на станции, — снова перебил Хрон.

— Откуда тебе известно? — вступил в разговор Леа.

— С людьми надо проще быть. Не шугаться от них, как черт от ладана. Помните тех фермеров из Заполья? Мы их в четверг повстречали.

Рамон помнил. Дикая семейка. Отец на грани нервного срыва, поминутно хватается за дробовик. Растрепанная, с мутным взглядом мать. И двое детей, брат и сестра. Сестра старше, ей около пятнадцати, все норовит отдаться кому-нибудь. За банку консервов. Или пузырь вина. Рамон накормил их, подкинул немного патронов и отправил с миром. Чтобы спустя два дня наткнуться в лесу на останки. Кровавая каша, лиц не узнать. Полчища мух. И погнутый, со следами зубов на прикладе, дробовик.

— Они тебе про заправщика сказали? — спросила Полина.

— Они, — подтвердил Хрон. — Я их когда из лагеря выпроваживал, мужик тот дерганый, Петрос, поворачивается и говорит: бензинчик, мол, у вас иссякнет скоро. Так и сказал — «иссякнет». И масло тоже. В Ильинске человечек есть, Матей. К нему обращайтесь. Обосновался на отшибе, в городе нечастый гость. У него и остановиться можно. А какой, говорю, ему резон с такими, как мы, связываться? А такой, что он из Форта. Чуть ли не вербовщик. Мы, типа, и сами бы к нему забрели, да только боимся. Лучше обойдем этот, мать его, Ильинск. От греха подальше.

Обошли.

— Ладно, — Рамон подвинул к себе карту. — Чтобы туда попасть, придется ехать через город. Или делать крюк.

Мумик что-то промычал.

— Зачем крюк? — удивился Хрон. — Сейчас утро. Никто нас не тронет. Оборотни сейчас в отходняке. Тихие и мирные.

— Ты что, об иерархах не слышал? — обратилась к нему Даздра.

Все замолчали.

В наступившей тишине было слышно, как Ниман шуршит в прибрежных камнях. Не журчит, а именно шуршит, что показалось Рамону ненормальным. С другой стороны — что здесь нормально? Вот, к примеру, названия. Выше по реке, километрах в пятидесяти, стоит Родевиниум. А ниже, на шестьдесят четвертом шоссе — Ильинск. Конечно, если допустить, что где-то рядом пролегает граница… Но никаких границ нет. Нет даже намека на существование различных государств и этносов. Все говорят на одном языке, отдаленно напоминающем польский. Рамон знал его, как и остальные члены группы. Потому что хорошо подготовился… прежде чем шагнуть в портал.

— Слышал, — Хрон был настроен скептически. — Но не видел ни одного.

— Повезло, — Даздра поежилась.

— А ты?

— Я?

— Ты. Встречалась с ними?

— Мельком, — Даздра любила уклоняться от прямых ответов. — Видела одного. Издалека.

— И что?

— Ушла на байке.

— А он?

— Он ел. Днем. Склонился у обочины и ел кого-то. На меня даже не взглянул, когда мимо проносилась.

Больше ее никто не расспрашивал.

Даздра встала и покинула круг.

Иерархи — кочующая по срезам мрачная легенда. Эта легенда гласит, что самые древние и мудрые переверты развили в себе способность самоконтроля. Что им подвластны любые превращения в любой момент. И что их невероятно сложно убить. А главное — они полностью контролируют свой разум после оборота. Иерархов мало, ведь смертность перевертов высока. Их удел — постоянное сражение. Война с людьми. Везде и всегда.

— Не верю, — буркнул Хрон. И допил «бальзам».

— Всякое бывает, — рассудительно заметил Азарод.

— Вот скажи, Ефимыч, — не унимался Хрон. — Существуют они, эти иерархи? Или нет? Ты из нас самый опытный. Вот и скажи.

— Не скажу, — отрезал Ефимыч.

И все. Накатило что-то на старика…

— Так, — Рамон, как всегда, оказался силой, пресекающей споры. — Кончаем дебаты. Кто поедет?

Мумик издал неопределенный звук.

— Ты спи. И ты, Хрон, тоже. Состав такой: я, Леа, Ефимыч. Вопросы? Возражения?

Молчание.

— Ждете до завтрашнего утра. Максимум. Не возвращаемся — снимаетесь. Действовать будете по обстановке.

Сказав это, Рамон направился к джипу.

Проселочная дорога петляла меж деревьев, словно лента Мёбиуса. Рамон, сидевший за рулем, уже начал сомневаться, что «трасса» вообще куда- либо ведет.

— Ефимыч, ты уверен, что мы тут проезжали?

Кадилов чиркнул спичкой. В салоне завоняло «беломором».

— Ясен пень.

Рамон опустил стекло.

Наконец, они выбрались на шоссе. Неровное, в выбоинах, украшенное гнутым, насквозь проржавевшим дорожным знаком. Краска слезла, Рамон не смог разобрать, что знак означает. Леа спал.

Джип повернул на восток.

— Глупо как все, Ефимыч, — сказал Рамон. — Ведь мы не за этим сюда пришли. Не убегать.

— А зачем?

Дорога, прямая как стрела, упиралась в горизонт. Рамон ехал на шестидесяти километрах. Не хотел рисковать.

— Я наемник, Ефимыч. В моем мире есть посредник, он знает все о вратах и соседних слоях. Через него меня нанимают. Выполнив задачу, я возвращаюсь домой. Тратить деньги. Сейчас я работаю на Форт. Полина тоже. Мы из одного мира.