Совы вылетают в сумерках - Сергей Наумов

Несколько раз Прончихин заходил в такую топь, откуда продвинуться вперед было невозможно. Приходилось огибать ее и искать другой путь. Крайков смотрел в спину Прончихина и удивлялся его выносливости. Лейтенант чувствовал, что еще километр такого пути – и он упадет в черную жижу, сраженный неимоверной усталостью и дурманящими болотными испарениями.

Шикунов и Гольцев чувствовали себя не лучше – они несли на плечах собак.

Наконец сержант ступил на твердую почву. Выбравшись на берег, пограничники в изнеможении опустились на траву. Все вокруг покрылось голубоватым пеплом сумерек. Деревья притихли, и воздух заметно отяжелел. По черной воде протянулась, трепеща и переливаясь, золотая струя света.

Крайков отдал Шикунову очередной текст радиограммы. Прончихин взял Альту и двинулся вдоль зарослей осоки в надежде обнаружить след. Раскрыв на колене планшетку, лейтенант отмеривал последнее отклонение, чтобы с точностью нанести на карту это мрачное место.

Что творилось в душе у него? Крайков и сам бы, вероятно, не ответил на этот вопрос. Все прошлые впечатления, механически отмеченные памятью, исчезли, уступили место главному, ради чего был проделан столь опасный и долгий маршрут. Он жил поиском и думал только о нем.

Крайков знал, что с каждой его радиограммой все туже стягивается железное кольцо дозоров и секретов. Но враг коварен, он путает след, и кто знает, сумеет ли захлопнуться капкан, прежде чем Гонте удастся ускользнуть за границу.

– Ну, что там? – спросил Крайков у радиста.

– Майор приказывает продолжать преследование.

Шикунов подал текст.

Вернулся сержант с Альтой.

– Как след? – спросил Крайков.

Прончихин объяснил, что след теряется в траве где-то на северо-западе.

– Обнаружен второй след, товарищ лейтенант, – доложил сержант, – нарушитель пустил свою собаку обратно. Вероятно, решил, что он уже в безопасности.

– Стемнеет скоро, – добавил следопыт, – торопиться надо.

Да, через час совсем стемнеет – это Крайков видел и сам. И он принял решение: разделить пограничников на две группы. Прончихин с Шикуновым и Альтой – по следу гонтовской собаки. Крайков и Гольцев с Барсом – на северо-запад по следу Гонты.

Хайдаров в ответной радиограмме поддержал решение Крайкова.

...Опытный враг использует все, чтобы не оставить следа и двигаться бесшумно. Вода – лучший его друг, она не оставляет на своей поверхности никаких отпечатков. Черный бархат весенних опалин, где пепел, как пыль, глух, позволяет идти быстро и совершенно бесшумно. И все же Крайков насторожился. Лес был полон звуков, ухо уже привыкло к ним. И вот сквозь эти звуки лейтенанту послышалось нечто постороннее, странное похрипывание. Он сделал предостерегающий жест Гольцеву и лег в траву.

Между деревьев мелькнула фигура человека. Так вот он какой, Гонта.

Лейтенант видел тяжелый подбородок, длинный крючковатый нос, широкие покатые плечи. Гонта шел, сильно согнувшись. На его медвежьей спине неподвижно лежал связанный Иванко.

Крайков подавил острое желание стрелять и пополз вперед.

С той минуты, когда жесткий и вонючий кусок овчины заткнул ему рот, а руки были туго скручены за спиной, Иванко плохо соображал, что с ним происходит. Он беззвучно плакал до тех пор, пока не иссякли слезы.

Гонта не допрашивал пленника, он молча гнал его впереди себя, а когда мальчик от усталости валился с ног, так же молча взваливал его к себе на спину и нес, перешагивая через поваленные стволы, продираясь сквозь заросли.

И вот уже вечер. В воздухе еще висят прозрачные солнечные нити, но уже трудно различить очертания ветвей дальних деревьев.

Нестерпимо болели кровоточащие босые ноги, от втиснутого в рот кляпа ломило и сводило челюсти. Если бы вытолкнуть кляп, Иванко закричал бы изо всей силы и, может быть, его услышали бы пограничники. Мальчик стал потихоньку жевать противную овчину, глотая горькую слюну.

Легкий шорох, раздавшийся сбоку, заставил Иванко вздрогнуть всем телом и открыть глаза.

– Стой! – услышал Иванко чей-то окрик и вдруг ощутил, что летит со спины через голову Гонты.

Мальчик очутился впереди нарушителя и успел заметить, как с двух сторон к бандиту шли Крайков и Гольцев с собакой на поводке.

– Назад... – прорычал Гонта, прикрываясь мальчиком, и выбросил руку вперед.

Гольцев выронил пистолет. Прижав раненую руку к бедру, он метнулся за ствол дерева.

– Сдавайся, – угрюмо и спокойно сказал Крайков, не опуская нацеленного автомата.

– Дайте уйти без крови – отпущу щенка, – злобно крикнул Гонта, целясь в лейтенанта.

Иванко страшным усилием вытолкнул изо рта нажеванный кусок овчины и, резко мотнув головой, достал зубами кисть бандита. Вскрикнув от боли, Гонта разжал пальцы и выпустил парабеллум. Но в следующую минуту он сильным ударом оторвал Иванко от руки и упал под откос в траву, где с головой тонул человек.

– Фас! – приказал Гольцев собаке. Барс сразу вырвался вперед, бросился на поднимающегося бандита.

Тот отступил на шаг и вдруг, пригнувшись, сделал быстрый неожиданный выпад вперед. Сверкнуло отточенное лезвие финского ножа. Барс тихонько взвизгнул и затих.

Короткая автоматная очередь, выпущенная Крайковым, не достала Гонту, он скрылся в зарослях, и только треск ломаемых сучьев указывал направление, по которому он бежал.

Крайков приказал Гольцеву преследовать бандита, а сам склонился над мальчиком.

Иванко лежал неподвижно. Страшный удар в голову оглушил его.

Уловив слабое биение сердца в груди мальчика, Крайков освободил его от пут, поднял на руки. Вдали раздался выстрел, за ним – другой. "Гольцев бьет одиночными", – подумал Крайков и бережно опустил не приходящего в сознание мальчика в траву.

Огибая топи, Гольцев пересек ручей и выбежал к большому замшелому валуну. Выстрел! Пуля сорвала с пограничника фуражку. Это было предупреждением, что опасность близка. У бандита имелся второй пистолет. Валун служил выгодной позицией для него. Окруженный с трех сторон непроходимой трясиной, он преграждал собой единственную тропу, сооруженную еще партизанами Ковпака во время его рейда по Закарпатью.

Быстро темнело.

"Уйдет. Где же лейтенант?" – думал Гольцев, лежа за высокой кочкой.

Пограничник стал осторожно подползать к валуну. Выстрел! Пуля ушла в кочку рядом с головой. Нужно хитрить. Гольцев навесил на кочку изодранную пулей фуражку и пополз дальше. Очередной выстрел – фуражку словно ветром сдуло.

Забирая резко влево, пограничник обогнул валун и попал на край топи. Дальше ползти было опасно. Вода хлюпала и выдавала движение. Гольцев положил палец на спусковой крючок автомата, придерживая его раненой рукой, и встал. Он сразу увидел врага. Гонта лежал с левой стороны валуна, широко разбросав ноги, и смотрел в противоположную сторону.