Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Более развитое сельское хозяйство, рост богатства повлекли бум предпринимательской деятельности не только в Италии, но и за ее пределами. Во Фландрии Гент также вырвался за границы древних стен старого «бурха», окружавших всего каких-то двадцать пять акров земли. За счет Портуса — порта, квартала ткачей и торговцев сукном — площадь города увеличилась более чем втрое.
Часто рост города порождал его особое взаимодействие с окружающими сельскими землями. В регионах, где процветали специфические формы сельского хозяйства, вроде виноделия, города брали на себя роль сбытчика местного продукта, одновременно обеспечивая снабжение импортными товарами. В то же время города XII века по-прежнему выполняли старинные функции поместья лендлорда. В Труа между 1157 и 1191 годом были построены одиннадцать мельниц. Колеса, вращаемые течением городских рек, стали снабжать энергией не только мукомольные мельницы, но и масляные прессы, и кузнечные молоты, и кузницы, производившие железные сельскохозяйственные орудия.
Внутри городских стен было уже не встретить обширных виноградников, фруктовых садов и огородов — города утрачивали свой деревенский вид. Богатые торговцы возводили для себя большие дома. Лавки предметов роскоши, золотых и серебряных дел мастеров тут и там возникали по соседству с мастерскими обычных ремесленников. Из-за оживленного уличного движения с использованием лошадей и ослов узкие улицы были настолько же перепачканы нечистотами, насколько запружены транспортом. Чем теснее жались друг к другу дома и лавки, тем выше была угроза пожара. Опасность любого пожара усугублял недостаток воды: во многих городах длинная очередь к колодцу из слуг и хозяек с ведрами и кувшинами была обычным зрелищем. К концу XII века все типичные проблемы урбанизации сполна испытали на себе даже города Фландрии, не говоря уже о Кёльне и Гамбурге, Лондоне и Париже, городах Прованса, в числе которых — Труа.
Последние стали подмостками для поистине судьбоносного нововведения. В римские времена ярмарки было принято проводить в строго определенные даты или сезон. В последующие века, даже в те непростые периоды, когда торговля еле теплилась, старинная традиция была жива; собственно, именно в эти периоды торговцам и покупателям особенно важно было знать точные время и место проведения ярмарки — просто чтобы иметь возможность гарантированно встретиться друг с другом.
Купцам требовалось встречаться и с другими купцами. Это не было особенной проблемой в период раннего Средневековья, но, когда западноевропейские изготовители шерстяных тканей через итальянские города начали поставлять свой товар в Средиземноморье, а им навстречу из Средиземноморья тем же путем в Западную Европу потекли предметы роскоши, возникла острая необходимость в оптовом рынке. Караваны венецианских и генуэзских купцов преодолевали Альпы, чтобы распродать во Фландрии груз специй и увезти обратно местные шерстяные ткани. Во второй половине XI века фламандские купцы начали встречать итальянские караваны в пути, однако не на половине пути, что предполагало бы рандеву в Бургундии, а в Шампани — ближе к Фландрии, нежели к Италии. Причиной этого были, по-видимому, некие политические соображения.
После неудачной попытки опального епископа Ансегиза захватить власть Труа оказался в руках графов Вермандуа, прямая ветвь рода которых пресеклась в XI веке. Тогда Труа завладел воинственный кузен граф Эд, который по этому поводу объявил себя графом Шампани и готов был бросить вызов любому, кто осмелился бы возразить. Когда графа Эда настигла кончина, она оказалась достойной его бурной биографии: он погиб от меча или, возможно, боевого топора, и вдове пришлось опознавать тело по родимому пятну. Два сына Эда поделили отцовскую вотчину и развязали войну с королем Франции, в результате которой один из сыновей погиб, а второй, Тибо Мошенник, под благовидным предлогом лишил племянника его доли наследства.
Но свершения Тибо этим не ограничились. Он учредил и дал стимул к проведению ярмарок, которые привлекли в Труа и в некоторые другие города под его властью иностранных торговцев. Его сыновья Гуго де Труа и Этьен, равно как и его внук Тибо II, продолжали покровительствовать ярмаркам. В XII веке рынок переживал подъем, и шампанские ярмарки превратились в круглогодичный товарный рынок и пункт обмена валюты для всей Западной Европы. Ярмарки настолько процветали, что Тибо обрел репутацию гостеприимца и благотворителя, а также прозвище «Великий». Восторженный хроникер превозносит его в таких выражениях: «Отец сиротам, заступник вдовиц, очи для слепца, ноги для хромца». Еще более, чем его благотворительность, уважение современников вызывало его богатство, истоки которого нетрудно проследить. Сохранившееся до наших дней письмо, писанное Тибо, подтверждает, насколько важное значение он придавал ярмаркам. Неотесанный молодой барон, чей отец был вассалом короля Франции, напал на группу менял из Везле, направлявшихся в Шампань. Тибо обратился к Сугерию, министру Людовика VII, с яростным протестом: «Не должно сойти безнаказанным столь тяжкое оскорбление, ибо грозит оно не менее чем запустением моих ярмарок».
Вердикт, вынесенный по поводу этого несчастного прецедента, оказался поистине примечателен: отныне все купцы, следовавшие по дорогам королевских земель на шампанские ярмарки и обратно, находились под личной защитой французского монарха.
Однако отношения графа Тибо с королем далеко не всегда были столь душевными. Отсутствие взаимопонимания с Людовиком VII даже привело в Шампань королевскую армию. Сельские территории пострадали от вторжения, но сам Труа закрыл ворота, и горожане под защитой его содержащихся в прекрасном состоянии древних стен дождались, пока Бернард Клервоский не преуспел в мирных переговорах.
Стены Труа, хоть и сохранились неплохо, уже не соответствовали потребностям в защите растущего города. К середине XII века необходимость соорудить оборонительные укрепления вокруг новых районов стала насущной. Поселения разрастались вокруг двух больших аббатств на востоке и на юге, но основными направлениями роста города были запад и юго-запад, где располагались соответственно кварталы вокруг новых церквей Святого Реми и Святого Жана, в честь которых были названы и две ежегодные здешние ярмарки. Этот обширный округ, вдвое превышавший размерами старый cite, практически пустовал на протяжении полугода, зато с июля по август (когда проходила ярмарка «Святого Жана») и
