Счастье на стенке - Марат Арнис

Уже четыре дня я слушал произведение аргентинского писателя Федерико Андахази, с кричащим названием «Анатом». Мне всегда нравились звучные короткие названия. Честно признаться, я часто на это клюю. В случае с латиноамериканцем я, к счастью, не ошибся. Книга оказалась очень интересной. Её действие происходит во времена инквизиции. Роман полон интриг и пронизан эротическим содержанием. Очень странно, что такую пикантную историю написал молодой человек, да еще и мой современник. Я не верю в современных авторов. И не очень тяготею к модному чтиву. Поэтому на знакомство с бестселлером решался долго и без всякого энтузиазма. Но теперь не жалею.

Через минут сорок мое авто подкатило к телестудии. Получив временный пропуск, я проник в здание. На третьем этаже, в узком кабинете, меня ждал «ответственный» за переговоры с нашей компанией. Неприятный толстый парень. Лысый, под Бондарчука. С легкой щетиной под мачо. Ни то, ни другое не компенсировало его отталкивающей внешности. Однако, ему самому, видимо, его облик придавал уверенности. Совсем недавно мы закончили съемки полнометражного фильма, и, чтобы не сбавлять обороты, надо было срочно приступить к производству сериала. Идею и сценарий, как и всегда, купили на Западе. Так как сами придумывать ничего не умеем и не хотим. Да и зачем придумывать, если уже все придумано. Еще и обкатано. Оставалось только арендовать павильон, построить декорации, нанять актеров. Как раз те вопросы, в решении которых и задействован заместитель продюсера, на бумаге замгендиректора, Артур Котин. То есть я. И признаться, выполнять эту работу у меня до сих пор получалось отлично.

Меня всегда раздражали понты маленьких телевизионных боссов. А уж тем более гнутые пальцы самых рядовых сотрудников. Электриков, осветителей, водителей, считающих себя выше и круче остальных людей только потому, что имеют какое-то отношение к ТВ или кино. Особенно к кино. Во время съемок на натуре, то есть на улице, эти электрики, звуковики, администраторы заметив, что на них глазеют прохожие, даже кабели и кофе носят с такими понтами, что кажется вот-вот лопнут от важности. А в компании с людьми, далекими от шоу-бизнеса, они любят рассказывать как они корешуются со звездами. И по-свойски называют их уменьшительно-ласкательными именами. Как будто знакомы с ними тысячу лет. Ну, например: «…а, Мишка Боярский? Да работал как-то с ним на одном проекте…». Чаще всего это означает, таскал кабели, когда тот записывался в студии. Или настраивал ему микрофоны. Или гладил сценический костюм. Или подавал кофе. А бывает еще так, сам слышал: «Как-то я со Славкой Бутусовым ездил в командировку». На самом деле говорящий был одним из обслуживающего персонала на съемках клипа «Наутилуса». И Бутусов даже не подозревает о его существовании. Раньше я старался как-то их высмеивать, ставить в неловкое положение, когда слышал подобное. Но потом понял, что это бесполезно. Это сильнее их. Да и без того у меня дел хватает.

Маленький босс «под Бондарчука» уже успел накрутить себя к моему визиту. Когда я вошел, его уже распирало от важности. В таких случаях у меня всегда припасена иголочка иронии и сарказма. С ее помощью легко лопаются любые пузыри надменности. Но сейчас мне хотелось не вступать в поединок, а быстро решить вопрос. К счастью, так и получилось. Мы сговорились по цене и спустились осмотреть студию. Это было огромное помещение, в котором для нас выгрызли небольшой кусочек. Мы собирались снимать очередную многосерийную историю для тинейджеров. Сейчас это в тренде. Так как мыльные оперы для домохозяек ушли в прошлое, да и не так выгодны. Я осмотрел наш островок. Мне все понравилось. Затем позвонил шефу. Отчитался ему и пригласил на место съемок режиссера и художника. Бригаду рабочих для строительства декораций я выпросил у маленького босса бонусом. Чуть позже. В местном кафе, угощая его хорошим виски. На этом мой рабочий день был завершен. Завтра нам с режиссером предстояло много важных дел. Подобрать основных актеров. Договориться с их агентствами. Сбить цены. Но это будет завтра. А сегодня у меня был свободный вечер, и я решил посвятить его своему здоровью. Прежде всего, психическому. Я набрал номер своего друга. Мудрейшего из людей, товарища по имени Тала. Он знал ответы на все вопросы. А если не знал, то знал того, кто знает. Второе меня как раз очень интересовало.

– Алло! Салют, Тала!

– Салют, – тепло и спокойно ответил его голос.

– Помнишь, ты говорил, что у тебя есть хороший знакомый психолог Егор?

– Нет, не так. Знакомый, хороший психиатр Егор, – поправил меня Тала.

– А? Ну, да! В общем, мне нужны его услуги.

– Так все-таки психиатр или психолог? – ровно, без эмоций, поинтересовался он.

– Боюсь, что психиатр.

– Что случилось?

– Мне кажется, у меня поехала крыша.

– Ну вот! Еще одним психом больше. В этом безумном мире и без тебя хватает ненормальных! Куда ты еще лезешь?

– Да, блин, я серьезно! Это не телефонный разговор. А то боюсь, мой мобильный оператор просечет, что я невменяем, и откажется со мной дальше работать, – попытался я поддержать шутливый тон. – Давай встретимся – и я все расскажу.

– А ты не опасен?

– Ха-ха-ха! Очень смешно. Через час я тебя жду в нашем кафе.

– Хорошо. Сообщу только родным, что иду на встречу с тобой.

Тала был чуть старше меня. Ему уже исполнилось тридцать три года. В то время как мне было еще тридцать два. Он был смугл, высок, с невероятно пронизывающими маленькими умными глазами. Когда он смотрит на тебя, кажется, что его взгляд направлен не в глаза, а куда-то дальше, глубже. Туда, куда ты сам, порой, боишься заглядывать. Он немногословен, но его голова всегда полна идей. Кроме того, в ней помещалось как минимум пять или шесть томов познавательной энциклопедии и терабайты самой различной бытовой информации. С ним всегда было интересно общаться. От него всегда можно было узнать что-то новенькое и вспомнить что-то старенькое. Кроме того, он был носителем академических знаний и был плотно интегрирован в современное информационное пространство. Знал все, что происходит в мире. В политике, экономике, на море, в небе, в Америке, на Северном полюсе, в соседнем дворе. Все это бурлило и варилось в его голове, скрываясь под маской невозмутимости.

– Если что, мои знают, где я, – начал Тала, когда мы протянули друг другу руки под сводами нашего излюбленного бара.

– Ладно, ладно, шутник. У меня на самом деле проблема.

Я все ему рассказал. Он долго молчал.

– Хорошо, я дам тебе его телефон. И постарайся никому больше не рассказывать об этом, – вдруг четко произнес он.

– Как? И ты даже не хочешь сам взглянуть на это? – возмутился я.

– На что? На твои галлюцинации? Думаешь, Толик не увидел, а я увижу? Ты меня в свои ряды не записывай. Я не псих. Дружище, кто-то из нас должен оставаться нормальным. Понимаешь, чтобы помочь другому.

– Понимаю, – сдался я. – Надеюсь, ты не перестал меня уважать? И не бросишь, если мне станет хуже?

– Нет, – отрезал Тала. – Ты не имеешь право так думать. Я ни разу не давал тебе повода мне не доверять.

И правда, Тала ни разу не давал повода усомниться в нашей дружбе. А ведь мы с ним за тринадцать лет знакомства прошли через многое. Попадали в разные ситуации.

– Только держи меня в курсе, – продолжал он, – и не сомневайся в своем здравомыслии. Возможно, тебе надо просто отдохнуть. Только не дома. Возьми отпуск. Сгоняй на курорт. Покрути там роман. В общем, отвлекись.

– Сейчас это нереально, – грустно констатировал я.

– Ну, тогда звони мозгоправу, – он протянул мне визитку.

«Егор Залгаллер» – красовалось на стильной карточке. Тот, кто мне нужен, подумал я и надежно спрятал её в портмоне. Затем мы приступили к ужину. Вместе с мясом по-французски я поглотил большую порцию любопытной информации и усвоил самый свежий мировой политический расклад от всезнающего и мудрого друга.

В мире было неспокойно. Емкая выдержка из иностранной прессы, которой начитался и теперь выдавал мне мой товарищ, говорила об одном. Мир все так же делится на три части. Цивильная демократическая Европа плюс США. Варварская Россия! И остальная часть вообще не поддающаяся анализу. Исламский мир, Африка, Юго-восточная Азия.

– Видимо, такое бремя у нашей отчизны, – сказал на это я. – Что бы ни делала наша страна, мы все равно остаемся для них варварами. При этом они никак не возьмут в толк, почему при этом, славянки самые красивые и отзывчивые существа на свете? Как «варвар» Чайковский мог сочинить такие шедевры? И как среди этого отсталого зла мог родиться один из самых прогрессивных умов человечества, философ и писатель Достоевский? Конечно, – продолжал рассуждать я, – Россия неоднократно участвовала в конфликтах. Нередко поступала жестко. Ошибалась. Но так поступала почти любая большая страна. А в одиночестве почти всегда остается только Россия. Всемирный «кружок» передового общества никак не хочет с нами дружить. Они даже знать ничего не хотят о нас. Можно удивляться, но многие «там» до сих пор думают, что по Москве ходят медведи. И что, кроме водки, балалайки и «Калинки-малинки», у нас ничего нет!