Крещение Литвы - Александр Навроцкий

Из дома отчего сбежала.

Прогонят нас! (входит Скамунд) Ну что, нашли?

СКАМУНД:

Кого?

БОЙВИД:

Пояту!

СКАМУНД:

Не иголка,

Не затеряется в песке!

Уж если вздумала убраться,

Так не одна. Из пришлецов

Нашла помощников и с ними

Теперь далеко!

БОЙВИД:

Что-то будет

За это с нами?

СКАМУНД:

Ничего!

Ее беречь заботой было

Не нас с тобой. У ней своя

Была прислуга.

БОЙВИД:

Где ж Бирута?

СКАМУНД:

Должно быть, с нею убралась.

БОЙВИД:

Не может быть! Она стара!

Ей на коня взобраться трудно;

Не усидит. Что там за шум?

Ведут кого-то! (вводят Бируту с цепью на руках) А, поймали!

СКАМУНД:

Попалась, старая!

БИРУТА:

Пустите!

Хоть дайте дух перевести.

Ох, умираю!

БОЙВИД:

Околей,

Так легче будет! А не то

Тебя помучает изрядно

Владыко наш. (к Скамунду) Ступай к нему

И доложи, что изловили

Мы эту гадину. (Скамунд уходит)

БИРУТА:

Помилуй

Меня могучий Перкунас!

БОЙВИД:

Помилует тебя палач,

Когда под пыткой искалечит

Тебя до смерти. Тсс!.. идет

Сюда Владыко. (входит Лиздейко).

<...>

ДЕЙСТВИЕ V.

В храме Перкуна. Толпа вайделотов.

1-й ВАЙДЕЛОТ:

Великий бог! Что будет с нами?

Что сотворят они с тобой?

2-й:

Спокойны будьте! Не посмеют

Они коснуться до Перкуна

И до священного огня!

ЯВНУТ (в сторону):

Покончат живо! Уж пора

Низвергнуть идолов, и в храме

Святую жертву вознести.

4-й (у дверей):

Идут!

1-й:

Сюда?

4-й:

Сюда, должно быть!

Великий князь, княгиня с ним

И христианские жрецы

Из Польши с князем прибылые.

5-й:

За ним поляки, крестоносцы,

И наших много!

<…>

ЯГЕЛЛО:

Жрец, Лиздейко,

Идет сюда!

ГЕДВИГА:

Вели скорее

Замкнуть все двери!

БОДЗАНТА:

Нет, нельзя!

Тогда мы все у них, как в клетке,

Очутимся, и сотворить

Они над нами могут все,

Что пожелают.

ЯГЕЛЛО:

Что-же делать?

БОДЗАНТА:

Впустить сюда.

ЯГЕЛЛО:

Ты отвечаешь

За безопасность королевы,

И нашу также?

БОДЗАНТА:

Отвечаю!

(Входит торжественная процесия жрецов; опускают носилки; Лиздейко встает).

ЯГЕЛЛО (к Лиздейке):

Зачем ты здесь?

ЛИЗДЕЙКО (воздав поклонение Перкуну):

Я здесь по праву;

Но должен я спросить тебя,

Зачем здесь ты?

ГЕДВИГА:

Король желает...

ЛИЗДЕЙКО (перебивая):

Какой король?

ГЕДВИГА:

Мой муж!

ЛИЗДЕЙКО:

Король

Он для тебя и для поляков,

А для Литвы остался он,

Как прежде был, великим князем.

БОДЗАНТА:

Король иль князь, но господин

Над всей Литвой желает, чтобы

Вот этот храм был обращен

В святую церковь, дабы в нем

Святому, истинному Богу,

Который, в благости своей,

Его прекраснейшую душу

Познаньем правды осенил.

ЛИЗДЕЙКО (к Ягелло):

То правда, князь?

ЯГЕЛЛО:

Да, это воля

И королевы, и моя.

ЛИЗДЕЙКО:

Твоя, безумец! Позабыл

Ты, видно, прошлое навеки.

Припомни, дерзкий, как ребенком

Ты приходил сюда с отцом,

Ольгердом славным, и во прахе

Склонялся здесь перед святыней

Отца и предков, унося

С собой священную частицу

Неугасимого огня.

Припомни все, что здесь творилось,

Как здесь не раз с тобой молилась

Твоя дружина удалая,

Когда, оружием сверкая,

Она клялась передо мной

Иль победить, иль умереть,

И побеждала постоянно…

БОДЗАНТА (перебивая):

То было прежде…

ЛИЗДЕЙКО (грозно):

Замолчи!

Меж мной и князем в толмаче

Нужды доселе не встречалось!

Опомнись, князь! Иль ты дерзнешь

Коснуться грозного Перкуна

И потушить огонь священный,

Которым были зажжены

Литвы священные костры

С великим прахом Гедимина

И с прахом твоего отца,

Ольгерда грозного?

ГЕДВИГА (к Ягелло):

Король,

Не позволяйте всенародно

Вам угрожать. Иль еретик

Для вас дороже вашей чести,

Державной чести короля?

БОДЗАНТА:

Спеши, великий государь,

Окончить начатое дело.

Не медли более!

ЯГЕЛЛО:

Оставьте!

Пусть скажет все! Его теперь

Не в силах я молчать заставить.

ЛИЗДЕЙКО:

В последний раз я говорю

Тебе, наш князь, не издевайся,

Не искушай деяньем дерзким

Терпенье бога. О, не верь

Наветам чуждым! Ни полякам,

Ни крестоносцам, ни иным

Не дорога святыня наша,

Святыня предков. Ты же, князь,

Ты сын литовца! Ты владыка

Родной Литвы! И неужели

Решишься ты коснуться дерзко

Ея богов?

ЯГЕЛЛО:

Я христианин.

ЛИЗДЕЙКО:

Отступник ты! Я это знаю!

Но не забудь, что Гедимин,

Твой дед великий, поклонялся

Богам Литвы, что помогли

Они ему всю жизнь высоко

Держать, во славу, меч победный

На страх врагам, а в их числе

И крестоносцы-христиане

Не раз, к своим богам взывая,

Постыдно бегали пред ним.

Погибнешь ты! Не верь пришельцам!

Погибнешь ты! И не спасут

Они тебя от гнева бога

И страшной смерти!

БОДЗАНТА:

Нет, не верь

Его словам, король великий!

Бессилен гнев обрубков мертвых

Пред вечным царствием Христа.

Увидишь сам! Беритесь смело

За истукана! Дайте мне

Кувшин с водой! Я сам залью

Огонь ненужный!

ЯГЕЛЛО (к литовцам-христианам):

Повинуйтесь

Словам епископа.

ЛИЗДЕЙКО (указывая на Бодзанту):

Ему?

Поляки и литовцы-христиане набрасывают на Перкуна веревки и приносят кувшины с водою.

ЛИЗДЕЙКО:

Пусть будет так! Я сделал все,

Чтобы спасти тебя от смерти,

Литовский князь! Слова пришельцев

Тебе доступней, чем мольбы

Всего литовского народа.

Пусть будет так! Увидят все,

Как страшно покарают боги

Своих врагов. (начинают валить Перкуна) Перкун могучий!

Великий бог... владыко грозный...

Священный Знич...

ГОЛОСА:

Вали дружнее!

Перкун падает. Бодзанта заливает огонь. Раздается крик торжества со стороны христиан и крик ужаса среди вайделотов:

ЛИЗДЕЙКО:

Упал!.. Лежит!.. И все спокойно?

И живы все?.. И гнев Перкуна

Не поразил дерзнувших свергнуть

Его во прах?.. О Знич, о боги,

Так вы бессильны! (Закрывает лицо руками).

БОДЗАНТА:

Видишь сам,

Что этот бог был истуканом

И, ниспровергнутый, во прахе

Лежит недвижим, как чурбан.

Ты обманулся! Обратись же

К другому, истинному Богу,

Который вечен, припади

К его стопам и вместе с нами

Прославь величие Творца.

ЛИЗДЕЙКО (опустив руки, медленно подходит к Перкуну):

Ваш Бог сильней, ваш Бог могучей, (указывает на Перкуна).

Но он, но этот был мой бог.

Ему служил я и молился,

И именем его вещал

Всегда народу. Я не в силах,

Да и не должен пережить

Его позор. Тебя низвергли –

И место мне возле тебя!

Прощайте все; прощай, Ягелло!

В последний раз вам возвещаю

Я волю бога; он низвержен,

Но и над вашим Божеством

Глумились люди в дни страданий.

Потушен Знич, но там, на небе,

Взойдет он завтра, осветит —

И вам, слепцам, свое прощенье

В лучах пошлет. А я... а мне...

Довольно жить! (обращаясь к Перкуну) Коль ты во прахе,

Так должен обратиться в прах

И твой служитель! (Вынимает из-за пояса кинжал и убивает себя, падая к ногам Перкуна).

БОДЗАНТА:

Что он сделал!

Самоубийца!

ЯГЕЛЛО (твердо):

Замолчи!

И не глумись над тем, кто долго

Был нам отцом, кто веру предков

Хранил столь твердо, кто служил

Богам, достойным Гедимина.

Подайте знамя! (прикрывает знаменем труп Лиздейки).

Да прикроет

Тебя тот стяг, который ты

Вручал мне в храме, призывая

Благословение богов (к литовцам).

Ступайте все! Костер сложите,

И вместе с божеством сожгите

Его последняго жреца!

БОДЗАНТА:

Князь, не забудь заветы веры!

Ты христианин, и не должен

Им разрешать — с таким почетом

Творить языческий обряд.

ЯГЕЛЛО:

Почет врагам, на поле битвы

Достойно павшим, мы привыкли

Всегда давать, а он был другом,

Он был отцом нам много лет.

Он был хранитель нашей веры,

Так пусть же по ея обычью

Над ним и тризну совершат (к литовцам).

Возьмите их и отнесите!

А после смело приходите

Вы в новый храм, и Бог Христос,

Бог милосердья бесконечный,

Вас не проклянет за почтенье

К телам отцов.

БОДЗАНТА:

Нельзя же, князь,

Давать почет...

ЯГЕЛЛО:

Молчи! Довольно!

Я христианин, но я князь!

И не позволю вам мешаться