Записки эмигрантки - Ника Энкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я счастлива, что у меня есть сын. Делала и делаю все, чтобы он был образован, здоров, воспитан, обеспечен. Но позвольте спросить: какие могут быть «разрешения» на выезд от таких горе-отцов? Какое право он имеет давать или не давать разрешение? Какое он принимал участие в воспитании, содержании ребенка, что я должна его просить разрешить вывезти сына в Штаты для обеспечения ему достойного будущего??? Только потому, что его имя указывается в свидетельстве о рождении?
И тем не менее, боясь получить отказ, я сказала ему, что еду на работу. На год. Не став говорить, что мы уезжаем навсегда. Разрешение, как вы уже догадались, я получила.
3. Нью Йорк, Нью Йорк…
9 мая 2004 года – знаменательная для России дата. День Победы. Для нас он стал не менее знаменательным – отъезд в Соединенные Штаты Америки. Все эмигранты, уехавшие в Штаты, помнят эту дату как день своего рождения. Сколько бы лет не прошло с момента, как они покинули Родину, каждый год в этот самый день они вспоминают : « Сегодня прошло столько-лет, как мы приехали в Штаты».
Это на самом деле очень запоминающийся и эмоциональный день: для всех прибывших он связан с большими надеждами. Ведь никто не знает, какой здесь путь уготовлен ему и его семье. А дорогой каждый идет своей, и дорогой очень непростой ( если ты, конечно, не приезжаешь с миллионом долларов на счету). И каждому хочется, чтобы ему было легче, чем другим, но никто заранее не может сказать, как это будет для тебя именно. И все уверены, что их ждет счастливое безоблачное будущее. А иначе зачем было уезжать? И только через лет пять (столько, говорят, надо прожить здесь, чтобы понять, что такое эмиграция) если спросить большинство из тех, кто уезжал : « Смог бы ты пройти еще раз этот путь?» львиная доля этой массы ответит: «Нет». Есть счастливые, есть разочаровавшиеся, есть сомневающиеся, есть потерянные и сожалеющие, что приехали сюда. Но для многих людей назад дороги нет. Обрублены концы, проданы или отданы государству дома и квартиры, потеряны специальности и, что самое главное, упущено бесценное время что-либо менять.
Это ведь начало новой жизни – причем жизни не в своей стране и не среди своих людей , объясняющихся на твоем родном языке. Приходится менять в себе многое – менталитет, понимание, культуру, поведение и даже манеру одеваться. Если, конечно, ты действительно хочешь достигнуть здесь чего-нибудь. Есть второй вариант – осесть на Брайтон-Бич. Там не надо напрягаться и менять что-либо в себе. Но об этом позже.
Самое смешное, что даже если ты прекрасно говоришь на английском без акцента, неброско одет в джинсы-майку-кроссовки, как одеваются многие американцы, все равно все видят, что ты эмигрант. Американцы в большинстве своем эмигранты – все зависит от того, как давно их родственники прибыли на эту землю. Но первое поколение ( я считаюсь первым поколением) можно узнать всегда. С определенностью могу сказать, видя приближающихся за несколько метров людей: «Вот русские идут». Я уверена, точно также они могут сказать и про меня : «Русская». Как? Ведь мы можем быть из какой угодно страны… По глазам, наверное. И не только…
Итак, 9 мая 2004 года я, Саша, Даниил с котом Манулом в клетке прибыли в Шереметьево-2 в сопровождении провожающих.
О коте Мануле я должна написать отдельно. Красавец перс, серебристый шиншилла с изумрудными миндалевидными глазами. Громадный, он весил что-то около тринадцати килограммов. Замечу, что его дед был вывезен из Венгрии и слыл самым большим котом в стране. По всей видимости, гены передались через поколение. Когда я проносила его через рамки, предварительно вытащив из клетки, все таможенники Шереметьево сбежались посмотреть на это чудо. Люди, равнодушные к котам, никогда не проходили мимо. Отличаясь необычным для персов умом, со мной он прожил семь долгих лет в Москве и был для меня как второй сын. Вопрос о том, чтобы его оставить кому-нибудь отпадал сам по себе. Не смотря на то, что нас отговаривали везти его в Штаты: здесь тяжелее найти квартиру, если с тобой животное.
Но вот позади все паспортные и таможенные проверки, девять часов полета и..... Нью Йорк ! Нью Йорк!
В Америке у нас из родственников не было никого. Не считая Сашиной мамы, которая жила в Сан- Франциско, давно получила американское гражданство, но, по всей видимости, стыдилась сына-алкоголика и не то, что не подавала на воссоединение семьи, но даже не приглашала его к себе в гости. Правда, она сполна компенсировала это хорошей материальной помощью, на которую он безбедно жил во времена после запойные. Но летели мы в Нью Йорк и встречал нас Алик.
Алик – отец бывшего одноклассника Даника, Миши. Наши дома в Москве были рядом и дети дружили. Алик тоже выиграл Грин карту и уехал с семьей на четыре года раньше нас. Дети продолжали перезваниваться, хотя звонки становились все реже. Это и понятно – другая страна, другие друзья. Да и какая дружба на расстоянии!
Это Алик позвонил мне в четыре утра сообщить новость о Грин карте. Более того, Алик прислал Саше приглашение на работу, сыгравшее большую роль в получении визы в Посольстве США. На Алика была вся надежда и я ему доверяла, как самой себе.
Итак, аэропорт Кеннеди, Нью Йорк, все еще девятое мая. У меня сохранилась фотография, которую Алик сделал в первые минуты нашего прибытия в Штаты. Кадр века. Без смеха не взглянешь! Понурый Саша, Даник без капли оптимизма, кот Манул с разодранным носом ( он все девять часов полета пытался открыть клетку и разодрал нос в кровь) и я с улыбкой победительницы «шесть на девять» – самая оптимистическая натура из всей компании. Я настолько желала уехать – всеми фибрами своей души, всем своим естеством, что на тот момент я была просто счастлива. Я была счастлива всю дорогу до Нью Джерси, куда нас вез Алик и где он проживал с семьей. Я была счастлива, когда мы стояли в пробке по дороге из аэропорта в Квинсе и, рассматривая черных в рядом стоящих автомобилях, все они казались мне родными! Ребята, я здесь, я сделала это! Настолько я была счастлива. Я, помню, обдуваемая парами счастья, обмолвилась, что какое имеет значение цвет кожи ( все люди-братья), на что Алик многозначительно посмотрел на меня и ответил:
–
Я
