Азовская альтернатива : Черный археолог из будущего. Флибустьеры Черного моря. Казак из будущего - Спесивцев Анатолий Федорович

Будущий император, Фердинанд II, сын младшего брата Максимилиана II, эрцгерцога Карла и супруги его принцессы Баварской, родился 9 июля 1578 года. Потеряв отца еще в детстве, Фердинанд был отдан матерью на воспитание герцогу Вильгельму Баварскому, ее родному брату. Герцог заботился о племяннике как о родном сыне, дал ему прекрасное образование в Ингольштадтской академии, в которой преподавали отцы иезуиты.

Вынужден сделать отступление. Вне всякого сомнения, именно иезуиты тогда давали самое лучшее образование в Европе. В их ордене дело образования и воспитания молодого поколения был поставлено хорошо, как нигде. Однако увы, в этом яблоке познания была ядовитая начинка. Иезуиты старались воспитать из учеников фанатиков католицизма. Не всегда это им удавалось, Хмельницкий тому пример, но удавалось часто.

Возможно, кого-то это позабавит, но жалкого штирийского герцогишку в Вене и Москве всерьёз рассматривали как жениха для дочери Годунова. Однако испанский король стал резко возражать, да и сам Фердинанд переходить в православие, что выставлялось непременным условием, не желал категорически.

Далеко не блистательно одарённый от природы Фердинанд стал истовым ненавистником всего некатолического. И, имея для этого возможности, обратил свою ненависть на протестантов. Уже как правитель Штирии он проявил эту черту характера. Когда же, после смерти императора Матвея, он сел на опустевший трон, все поняли – быть беде.

Именно католический фанатизм Фердинанда послужил поводом чешским панам для попытки отделения от империи. Они мечтали жить в таких же условиях шляхетных вольностей, как польские, и поплатились за это жизнями и имуществом. Но к ним, протестантам по вероисповеданию, поспешили на помощь их единоверцы из других частей империи, а также и из других стран. Разразилась тридцатилетняя война. Весьма вероятно, что будь император государем терпимым, не склонным к репрессиям на иноверцев, такого бы не случилось.

В этой войне войска империи одержали немало славных побед, но и неоднократно были жестоко биты. То император был готов возвестить об окончательной победе, то враги прорывались к Вене, разоряя всё вокруг. Германия и Чехия местами превратились в дикие, безлюдные территории, сильно пострадали и собственно австрийские земли, а война продолжалась, и не видно было ей конца.

Планы Габсбургов по наведению своего порядка в Европе не вызвали понимания даже в Риме. Главу католиков всего мира габсбургское властолюбие пугало так, что он не скрывал симпатий к воюющим с империей протестантам.

Воспитанный как фанатик, Фердинанд не только истово верил в Бога, он и его католическим служителям доверял безмерно, заявляя, что если ему ангел небесный и монах будут советовать разное, то он последует совету монаха. Этим умело воспользовался знаменитый Ришелье, прислав на переговоры к императору своего «серого кардинала», отца Жозефа. Умнейший, хитрейший человек, тот смог весьма качественно заплести примитивные мозги Фердинанда.

В результате в историю император Фердинанд II вошёл как разжигатель страшной войны и преследователь за инакомыслие. Государство при нём заметно потеряло, как в экономике, так – уже после его смерти, но именно из-за его действий – и территориально. Выиграло ли при этом католичество? Судя по разрешению папы после конца тридцатилетней войны на многожёнство – однозначно нет. И число католиков заметно уменьшилось, и влияние тех же иезуитов упало.

23 февраля 1637 года император Фердинанд II скончался, завещая престол и дальнейшее кровопролитие сыну своему Фердинанду III. Сын не унаследовал его фанатизма, но война имеет свои законы. Она продолжалась.

Об опасности несанкционированных земляных работ

23 марта (березня) 1637 года от Р. Х., полдень

«Пусть шерсть давно начала седеть и посветлела, ноги бегут по-прежнему быстро и неутомимо. Момент, когда я промахнусь, ещё далёк, и отбитый от стада жеребчик тарпана обречён».

Пожухшая давно от жары трава послушно стелилась под ноги. Степные запахи (обычному человеку никогда не понять, какое это счастье – обонять мир) давали волку радостную картину. От тарпанчика несло страхом и обречённостью. Чуткий волчий слух уже улавливал сбои в его сумасшедшем паническом галопе. Бежать долго он не сможет. Скоро выбьется из сил и свалится.

Дурашка в ужасе от страшной опасности понёсся через поселение байбаков, чего ценящий свои ноги никогда не сделал бы. Но молодым идиотам часто везёт. Под возмущённый свист местного населения жеребчик пронёсся вихрем сквозь полное ям место.

«Не-ет, мы пойдём другим путём. Опытный волчара не стесняется идти в обход. Всё равно никуда ему не убежать от меня».

Волк наддал ходу, дугой оббегая поселение байбаков. Где-то в его середине он унюхал чужеродный запах со стороны и инстинктивно повернул на бегу голову, пытаясь выяснить его причину. Нет, он не собирался менять цель охоты, на такое способны разве что совсем неопытные щенки. Однако всё необычное может таить опасность.

«Вонючие подлые убийцы. Трусливые и слабые, но опасные своим умением метать смерть издалека. Не для таких, как я, опасные, – оскалился волк и, краем глаза уловив мышиную норку в месте, куда летела его нога, дёрнулся вбок всем телом, одновременно поджимая ноги под себя. – Проклятые вонючки!»

Делать такие выбрыки на бегу – весьма необдуманный поступок, чреватый серьёзной опасностью. Однако попавшая в нору лапа грозила верным переломом. Прокатившись по траве, кувыркаясь самым причудливым образом (ох, как больно!), волк застыл, приходя в себя. Боль ушла из тела довольно быстро, а поначалу-то показалось, что переломано-покалечено чуть ли не всё. И, отдышавшись, волк и ухом не повёл в сторону убежавшего жеребчика. Хотя и сейчас вполне был способен его нагнать. Нет, теперь его интересовали только виновники чуть было не случившегося с ним несчастья.

«Посмотрим, почему вы посмели оказаться на моём пути. И будете ли вы доброй заменой сбежавшему жеребчику».

Отряхнувшись от пыли, волк неспешной рысцой двинулся к новой цели. Куда более опасной, но и несравненно более интересной.

Аркадий оцепенел до такой степени, что воспринимал происходящее как кино. Или, точнее, как авангардистский театральный спектакль, с участием зрителей в действе. Нет, как дурной сон, который, почему-то не кончается. Хотя давно бы пора. Боль от арканов лёгкой, назвать мог только законченный мазохист. Да и ссадин при волочении по земле успел наполучать в достаточном количестве. Однако и она не побуждала его к действию.

«Этого просто не могло быть!» – но было. Именно с ним и сейчас. Мозги не могли быстро переключиться на новую, сверхнеобычную, реальность. И ступор продолжался.

Ох, не напрасно ему не хотелось копать этот курганчик. Ох, не напрасно. То, что там таилось, оказалось очень опасным. Стоило подцепить лопатой какую-то хрень, лежавшую близко к поверхности, как что-то сверкнуло, громко бабахнуло, в голове помутилось, и он выпал в осадок.

Пришёл в себя быстро. Если верить наручным часам. Весьма добротной гонконгской подделке «Омеги» (ну не надевать же, идя на такое сомнительное мероприятие, швейцарские «Мюллер»). На которые не сразу догадался посмотреть, из-за жуткой головной боли. Впрочем, какие там часы! На автомате встал с земли, на которую грохнулся, потеряв сознание, отряхнул пыль с джинсов и рубашки. Некоторое время тупо пытался сообразить, чем это его шандарахнуло.

«Мина? – глянув на свои ноги, обнаружил, что они целёхоньки. – Даже самой слабой хоть одну ногу, да оторвало бы. Не, точно не мина! Тогда что?»

На всякий случай осмотрел подошвы обувки. Естественно, никаких следов взрыва не выявил. Из-за головокружения и сильнейшей, до позывов к рвоте, головной боли чуть при этом не упал. Да и рассмотреть подошвы смог не без труда – зрение, обычно великолепное, после странного происшествия работало плохо. Глаза резало, они слезились и видели… не лучшим образом.