Последний защитник - Тэйлор Эндрю

– Не строй из себя большего дурака, чем того, каким тебя создал Господь! – выпалил я.

– Могу то же самое сказать о других, сэр.

Я решил не обижаться. Лодочник был известен своей грубостью, однако при выполнении нынешнего задания я предпочел все-таки положиться на Вонсвелла, нежели связываться с незнакомым человеком. В молодости его забрали во флот, и какое-то время он служил там вместе с Сэмом Уизердином, мужем Маргарет. Они с Сэмом частенько проводили свободное время в пивной. Я спросил, сколько он с меня возьмет.

Вонсвелл сплюнул в воду:

– Семь шиллингов в один конец. Шиллинг за час ожидания.

Цена была грабительская.

– Послушай, но ведь сейчас прилив, а это здорово тебе поможет, – заметил я. – И прилив закончится не раньше, чем мы вернемся.

– До Барн-Элмса шесть, а то и семь миль. К тому же ветер усиливается.

– Шесть шиллингов в один конец.

– Семь. – Вонсвелл был не промах: он почувствовал, что я спешу, и не отступал. – Хорошо, сэр. Вот что я сделаю. Я доставлю вас туда. Но предупреждаю: как только начнется отлив, я смываюсь. И что бы ни случилось, я отчаливаю задолго до сумерек. То есть вы платите, когда мы прибудем в Барн-Элмс. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет. Мне без разницы.

Я поторговался еще немного для видимости, но лодочник стоял на своем. В конце концов я согласился на его условия. Я верил, что он относительно, по-своему, честный человек и, будучи приятелем Сэма, не надует меня.

Мы отчалили вовремя. Ветер был на нашей стороне, как и прилив. Однако на воде и в открытой лодке оказалось чертовски холодно, и я жалел, что нет возможности укрыться циновкой. Небо было угрюмое, темно-серое, как немытая оловянная кружка. На обоих берегах реки виднелись участки земли, еще покрытые снегом.

В последний раз я был в Барн-Элмсе в разгар лета. Усадьба эта располагалась в северной излучине Темзы на стороне Суррея. Старинный особняк окружал громадный парк, ставший в теплую погоду излюбленным местом отдыха лондонцев. Зимой я там никогда не бывал, но догадывался, что, если удалиться от дома и фермы, можно найти безлюдное пространство. Участники поединка выбрали подходящее место.

Вонсвелл высадил меня на пристани, которой пользовались местные жители, а не отдыхающие из Лондона. Поблизости находилась пивная, где он пообещал ждать меня.

Время летело быстро – уже было начало второго. Если дуэлянты прибыли раньше меня, найти их в садах и лугах усадьбы будет сложно. Я решил не отходить далеко от реки.

Я побрел по тропинке, тянувшейся на север вдоль берега, в футе или двух от самой реки. За неимением лучшего плана я прошел с полмили по грязи и талому снегу. В этом месте тропинка почти подходила к воде. Я остановился у изгороди, чтобы сориентироваться и удостовериться, что за мной нет слежки. И тут вдруг увидел три лодки, приближающиеся к берегу и собирающиеся причалить в четверти мили выше по течению. В каждой сидело по четыре гребца и по два или три пассажира под тентом на корме: все мужчины, одетые в черное.

Я укрылся под сенью ясеня и достал бинокль. Пассажиры высадились на причале. Гребцы остались в лодках. Я повернул бронзовый цилиндр, чтобы навести резкость. Вся компания направлялась к купе деревьев, росших на вершине небольшой возвышенности, которую с трудом можно было назвать холмом. Я узнал сэра Джона Тэлбота, высокого, с красным лицом, и самого лорда Шрусбери, худого и сутулого мужчину, который едва поспевал за своим родственником. Третьим должен был быть Говард. Он что-то с жаром говорил его светлости, жестикулируя для пущей убедительности. Остальные выглядели как слуги.

Я собрался незаметно последовать за ними, когда на реке появилось еще одно судно, на большой скорости двигавшееся от противоположного берега. По размеру значительно превосходящее все остальные, богато расписанное, не менее чем с дюжиной гребцов и каютой, занавешенной кожаными шторами, оно составляло видимый контраст с тремя скромными лодками Шрусбери. На корме размещалась жаровня с горящими углями, и рядом, согревая руки, стояли трое джентльменов. Один был значительно выше прочих. Я догадался, кто это, еще не наведя бинокль на румяное лицо герцога Бекингема.

Среди остальных пассажиров были двое мужчин, которые стояли по другую сторону от каюты, рядом с гребцами. Их лиц под шляпами я не смог разглядеть. Оба крупные: один высокий и худой, а другой возмещал недостаток роста широтой груди и плеч. Я был почти уверен, что встречался с ними прошлой осенью, когда у меня возникли определенные трудности с Бекингемом. Это были его доверенные слуги – преподобный господин Вил и Роджер Даррел.

Пока компания герцога высаживалась на берег, я покинул убежище под ясенем и двинулся вдоль живой изгороди к роще. Я прятался за деревьями, тогда как Бекингем со своими спутниками шли от реки не скрываясь. Я слышал, как один из них громко рассмеялся, словно был на увеселительной прогулке.

К этому времени Шрусбери со своими людьми скрылся в роще. Когда Бекингем и его приспешники тоже исчезли из поля зрения, я осторожно тронулся за ними следом. Одно из преимуществ слежки за аристократами заключается в том, что они, как правило, так поглощены своими делами, настолько увлечены чувством собственного величия, что зачастую просто-напросто не замечают, что происходит вокруг. Дуэлянты или, скорее, их доверенные лица тщательно выбрали для поединка уединенное место, но, как только они прибыли сюда, им и в голову не пришло предпринять меры предосторожности, чтобы их не выследили.

Когда я добрался до рощи, дуэлянтов и их товарищей уже не было видно, но я слышал в отдалении их голоса. Через рощу шла тропинка, протоптанная на мягкой земле дюжиной ног. Я медленно продвигался между голыми деревьями – березами, молодыми ясенями и редкими дубами. На тропинке было чисто, но, судя по всему, роща здорово заросла и не знала топора.

Я ощутил тяжесть в животе, и мне вдруг не ко времени приспичило опорожнить кишечник. Я пошел еще медленнее. В отличие от джентльменов впереди, я не был создан героем. И отлично представлял, что могут сделать со мной дуэлянты и их сопровождающие, если вдруг обнаружат меня.

Голоса становились громче. Послышался низкий гортанный выкрик – команда. За ним последовал лязг стали, быстрый, яростный и невероятно резкий. Я продолжал продвигаться вперед. А потом тропинка свернула, и вдруг все они оказались прямо перед моим взором.

Роща была окружена низким кустарником, который когда-то служил живой изгородью. Тропинка проходила через широкий проход и вела в небольшое поле или загон, где раньше, вероятно, держали скот. А дальше – снова деревья и изгороди, за которыми вполне можно укрыться.

Шестеро мужчин со шпагами нападали друг на друга, быстро двигаясь, пыхтя, вскрикивая и топоча. Остальные разбились на два лагеря, расположившись по обе стороны от загона. Мне повезло, что все глаза были прикованы только к дуэли, иначе бы меня сразу заметили. Но ничего другого присутствующие сейчас просто-напросто не видели.

Вся эта картина пронеслась у меня перед глазами за долю секунды. Я отпрыгнул назад, пытаясь скрыться, и поскользнулся. Мало того, оступившись, я едва не ударился о толстое тисовое дерево, росшее у тропинки. Дерево поглотило меня, ибо оказалось полым: внутренности были съедены временем, и в результате остались лишь молодые побеги и кора, густо покрытая вечнозеленой листвой. Я медленно раздвинул две ветки тиса с той стороны, которая была ближе к полю. В этом месте дерево проросло сквозь изгородь, и из моего укрытия была хорошо видна дуэль.

Бойцы сбросили плащи и шляпы, сняли камзолы и засучили рукава рубашек. Бекингем снял также и золотистый завитой парик. Его бритый череп был розового цвета, ярче, чем лобстер в кастрюле. Герцог нависал над Шрусбери, который тяжело дышал и отступал под натиском противника. Остальные четверо сражались и рубились с самозабвением умалишенных. Все тут было не по науке: никакого тебе грациозного танца с выпадами, парированием и ответными ударами. Схватка была кровавой и грубой, как жестокая драка двух враждующих группировок подмастерьев в Мурфилдсе. В такой бойне вес, мышцы и длина руки важнее, чем умение или проворство.