Что ты знаешь о любви? - CrazyOptimistka

Он уехал на следующий день. Я из окна своей комнаты наблюдала за тем, как он складывает чемоданы и сумки в машину. А затем поднял голову и тоскливо улыбнувшись, махнул мне рукой и сел за руль. Уехал, чтобы начать свою новую жизнь. Без нас. Возможно, он страдал, но не так как мы. Как бы ни печально, но оказывается, что отсутствие одного человека может изменить привычный ход вещей. В квартире без папы стало пусто, тоскливо и одиноко. Больше никто не комментировал мамины любимые сериалы, никто не готовил на выходных свою фирменную яичницу и никто не помогал мне с уборкой. Наши дни сливались в одно сплошное серое пятно. И как бы мама не старалась скрывать, я видела, что она горюет и все больше закрывается в себе. Все чаще мы проводили вечера и выходные раздельно или сидя в разных комнатах. Я чувствовала, что нас затягивает это болото и что-то надо с этим делать.

В тот день, я возвращалась домой и проходила мимо скамьи, на которой сидели местные бабульки. Стоило мне пройти мимо, как за спиной послышалось приглушенные пересуды. Недолго думая, я развернулась обратно и подошла прямо к ним, чем заставила их замолкнуть.

– Добрый день, Катюша. Как поживаете?

– Добрый, теть Зин. А чего спрашиваете? Сами ж знаете, вот вы и скажите, как мы поживаем.

– Ох и молодежь, языки длинные, – пробубнила соседка рядом.

– Можно подумать, что у вас они короткие? Я не впервые слышу, как вы распускаете сплетни, что больше поговорить не о чем?

– Батюшки, Катенька, да мы же ничего плохого не говорим. Все как есть, а что хочешь сказать, что у вас все гладко? Я вон вашего отца видела на той неделе, когда к внуку ездила. Ходит павлином с новой бабой, будто хвастается. А как так можно – то? И не позорно ведь! Семью бросил и с головой в омут подался. А вы брошенки, маетесь тут с горя. Матушка твоя раньше такая хохотушка была, весь двор слышал. А сейчас что? Ходит серой тенью, да и ты хмурой тучей стала.

– Хватит! – Не выдержав, заорала я на них. – Мы не брошенки! Еще раз услышу такое в наш адрес, спилю эту лавку и спалю дверь каждой из вас. Не лезьте не в свое дело!

– Катя? Что происходит? – послышался голос матери за спиной.

– Ничего. Объясняю тут кое-что этим милым бабушкам.

– Ольга, дочь твоя совсем обезумила, – подала голос третья бабка. – Приструнить бы надо.

– Я знаю свою дочку и просто так она бы себя так не вела. А значит, вы сами виноваты. Пойдем, Катюш, ужин надо готовить.

В полном молчании мы поднялись в квартиру. Мама выгрузила продукты, я же переодевшись, села чистить картошку. Но слова этой бабки так и крутились в моей голове. Брошенки… Как мерзко, противно и обидно это звучало. Словно мы превратились в отбросы общества. И из-за чего? Из-за того, что мой отец не удержал свой причендал в штанах!

–Черт, – зашипела я от боли, прижимая порезанный палец к губам. Не знаю, это ли стало финальной каплей в чаше терпения, но я больше не могла сдержать своих слез. Я отползла к стенке и, уткнувшись лицом в колени, заплакала. Как будто бы внутри что-то сломалось и я ревела в голос, пока нежные руки не обхватили меня, а голос мамы не стал успокаивать:

– Тише, солнышко, ну что ты. Катюш, все ведь хорошо.

– Ничего… не хорошо… они говорят… мы брошенки… а он… с новой гуляет… а мне даже не звонит, – всхлипывала я в ее объятиях.

– Кать, успокойся, иначе мы не сможем поговорить. Брось этот нож и картошку. Откуда кровь?

– П…порезалась, – благодаря маме, я поднялась на ноги и уселась за стол.

Пока она обрабатывала мою рану, на плите уже вскипел чайник. Она не спеша заварила свой любимый ромашковый чай и поставила две дымящихся кружки на стол, а затем достала сигареты из кармана халата и открыла окно.

–Да, я закурила, – ответила она на мой немой вопрос. – Стресс это не убирает, так что все врут, когда говорят, что успокаиваются после выкуренной сигаретки. Не советую даже начинать.

– Так зачем ты это делаешь?

– Не знаю. Бунтую что ли. – Мама пожала плечами и щелкнула зажигалкой. – Захотелось делать то, о чем раньше даже и не думала. Итак, Катюш, давай проясним одну вещь. Запомни дочь: никогда не слушай сплетни. Они могут ранить еще сильней, чем поступок.

– Ты так говоришь, как будто тебя это не задевает. Но я же не слепая, я же вижу, как тебе больно.

– Больно, Катюш, больно. – Мама аккуратно струсила пепел в блюдце.

– Почему ты терпела? Почему мне не сказала?

– А ты почему молчала?

– Не хотела делать больно тебе и надеялась, что отец одумается. – Честно ответила я и в сотый раз поправила пластырь на порезе.

– Вот и я не хотела. Понимаешь, Катя, когда ты взрослый и когда есть дети, ответственность за слова и поступки совершенно иные. Ради призрачного будущего приходится многое терпеть. Ты не можешь просто хлопнуть дверью или бросить все и уехать. Все это отобразится на ребенке, понимаешь? Как женщине мне было невероятно больно от его измены. Больно от того, что твой отец предпочел кого-то другого. Как ни банально, но я ведь подарила ему лучшие годы своей жизни.

–Так почему ты его не остановила? Почему не заставила остаться?

– Нет, так нельзя. Мы оба были уже несчастны, так зачем мучать друг друга всю оставшуюся жизнь?

– А если бы он передумал? Если бы он бросил бы ее?

– Нет, Кать, мы бы все равно расстались. Смотреть на отца и думать, как он утопал в объятиях другой женщины, как он целовал ее для меня невыносимо. И эти мысли, словно черви, проедали меня изнутри. Рано или поздно, все бы вылилось в упреки и скандалы. Мы бы мучили и себя, и тебя. Поэтому пришлось сделать этот шаг.

– И что теперь?

– Катюш, – мама потушила сигарету и протянула мне руку. – Я хочу уехать отсюда. Здесь каждый сантиметр пропитан старыми чувствами, а я не хочу их чувствовать. Я предлагаю тебе переехать в Москву.

– Куда? – от неожиданности я поперхнулась чаем. – Надеюсь, ты не серьезно сейчас говоришь.

–Почему?

– Да потому что здесь наша жизнь! У меня учеба, друзья… у тебя ведь тоже работа. И друзья тоже есть.

– Кать… меня достала эта жалость, которую я вижу в глазах у каждого знакомого. Меня бесит, что за моей спиной постоянно шепчутся и смотрят… смотрят так, будто у меня на голове выросли огромные рога. Я тоже хочу начать жизнь с чистого листа. Но не здесь. Ты можешь доучиться в другом институте. Я позвонила твоей крестной и она с