Сборник "Комитет по встрече" - Юрий Нестеренко

— Как будто специально для нас приготовлено, — сказал О'Нил и уселся в одно из кресел. Стерев пыль с монитора перед собой, он попытался его включить. Экран остался темным. О'Нил протянул руку к соседнему месту, но и там его ждал тот же результат. Лишь четвертый из мониторов оказался работоспособным. На экране возник план колонии. Почти все объекты были черными, что означало полное отключение; лишь кое-где зеленые искорки обозначали системы, функционирующие в обычном режиме, да желтые — режим «сна», в котором действует лишь минимальный набор функций, призванный контролировать общее состояние и обеспечить «пробуждение» в нужный момент.

Виднелись и зловещие красные огоньки — системы, вышедшие из строя. На плане их было немного, но реальное число, несомненно, было больше: узнать его можно было лишь после включения всех систем колонии.

Астронавты сперва столпились за спиной О'Нила, потом принялись включать другие мониторы. Из 12 работоспособными оказались 6.

О'Нил повернул тумблер общего вещания.

— Внимание, Марсополис, говорит совет колонии. В связи с большим национальным праздником — прибытием корабля с Земли — объявляется парад, танцы в скафандрах и бесплатная раздача кока-колы. Комитету по встрече срочно прибыть в главный административный корпус.

Шутку, впрочем, никто не поддержал. Многие, должно быть, представили, как странно звучит голос О'Нила в безжизненных жилых комнатах, как отдается эхом под сводами пустых цехов, как внезапно нарушает шестидесятилетнюю тишину заброшенных лабораторий…

— Ну что ж, — сказал Де Торо, когда все расселись, — задача всем известна. Первым делом мы должны активизировать системы жизнеобеспечения.

Как мы убедились, с подачей воздуха проблем нет, остается наладить его регенерацию. В соответствии с архивной документацией, при полностью отключенных системах воздуха и воды нам здесь хватит на неделю. За это время мы должны наладить воспроизводство того и другого, если не хотим ходить в скафандрах и бегать пить на корабль. Этим займутся Джонсон, Вудро, Хок и Харрис; Харрис отвечает за оранжереи, Вудро — за электролизные установки.

Столь же важная задача, которую надо решить в тот же срок — подача энергии. Збельски занимается солнечными батареями, О'Нил и Карпентер — реактором, Хелсинг — энергокоммуникациями. Дженнингс и Аткинсон занимаются информационными системами и прочей электроникой (несмотря на то, что фотонные системы давно доминировали над электронными, традиционный термин сохранялся). Задача Паулини — инспекция заводов. Я осуществляю общее руководство, общую инспекцию и связь с Землей. Работаем, разумеется, во взаимодействии. Дальнейшие задачи будут определены после выполнения первого этапа. Вопросы?

— Где будем жить? — спросил Джо Джо.

— Разумеется, нет никакого смысла ездить спать на корабль. Предлагаю всем выбрать помещения в соответствии с местом работы. Разумеется, предварительно убедившись, что эти помещения безопасны.

— В каком смысле безопасны, командир? — спросил Дженнингс.

— В смысле надежной подачи воздуха и воды, разумеется. Какие еще опасности могут нам здесь угрожать?

Джо Джо стоял, прислонившись к стене перед дверью жилого корпуса № 3, пока Хелсинг ковырялся в механизме замка. Наконец что-то щелкнуло, загудело, и дверь отъехала в сторону, открывая проход в кромешную тьму. Оттуда дохнуло холодом.

— Склеп, да и только, — скривил пухлые губы Джонсон.

— Нарушение питания есть нарушение питания. Не работает ни освещение, ни обогрев. Судя по всему, отказ в распределительном щите в конце этого коридора. Идем, Джо Джо.

Хелсинг включил фонарик и шагнул внутрь. Негр без особого энтузиазма последовал за ним.

Лучи фонарей скользили по голым стенам и одинаковым закрытым дверям комнат слева и справа. Шаги астронавтов гулко отдавались в пустом коридоре.

Внезапно фонарь Джо Джо выхватил справа темный прямоугольник открытого дверного проема.

— Взгляни-ка, — сказал он, останавливаясь.

— Ну и что? — пожал плечами Хелсинг. — Очевидно, при эвакуации забыли запереть одну из дверей. Не бог весть какое преступление.

Джонсон двинулся вперед, в сторону незапертой двери, и Хелсинг отметил, что негр шагает осторожно, словно крадется. Древний инстинкт охотника в джунглях? Или… просто страх?

Луч скользнул внутрь открытой комнаты и обежал стены, пол и потолок.

— Ну что там? — спросил Хелсинг.

— Ничего. Просто пустая комната.

— А что ты ожидал там увидеть, прикованный скелет?

Джо Джо что-то буркнул. Хелсинг шарил лучом по стене в поисках распределительного щита.

— Ага, вот… Джо Джо, посвети.

— Мы тут работаем, а наши роботы прохлаждаются.

— Дойдет и до них очередь. Если бы нас можно было во всем заменить роботами, мы сидели бы на пособии. А его, между прочим, опять урезали.

— Да, дела на Земле идут неважно.

— Еще бы. Попробуй прокорми 12 миллиардов человек, даже при всех нынешних достижениях биохимии, — сказал Хелсинг и мысленно добавил: «А все из-за того, что всякие черномазые плодятся, как кролики!» Он не считал себя расистом и ничего не имел против таких, как Джо Джо, Харрис или О'Нил: это были неплохие парни и хорошие специалисты, двое последних — с докторскими степенями, и какая разница, какой у них цвет кожи. Но факт оставался фактом: на протяжении последних полутора столетий численность белой расы неизменно сокращалась, а черной и желтой — росла, несмотря на все программы по контролю над рождаемостью. Впрочем, не будь этих программ, земная цивилизация погибла бы уже в первой половине XXI века.

Раздался щелчок, легкое потрескивание, затем в коридоре один за другим зажглись осветительные плафоны.

— Ну, Джо Джо, теперь твоя задача — разобраться с водопроводом.

— Угу, шестая секция, чтоб ее. Ты сейчас к Збельски?

— Да. Прислать тебе робота, чтоб нескучно было?

— Все шутишь?

— Почему бы нет.

— А знаешь, что сказала бы моя бабушка?

— Она была большим специалистом по расконсервации космических станций?

— Она сказала бы, что помещения, где 60 лет не было ни одной живой души, следовало бы освятить.

— Уморил. Сейчас XXII век, а не XII. Ты что, веришь в привидения?

— Я просто говорю, что сказала бы моя бабушка.

— Она, должно быть, была из тех, что сочетают самое набожное христианство с самой искренней верой в Вуду.

— Смейся, сколько хочешь, Хелсинг. И все равно я скажу тебе, что на этой станции что-то неладно. Это не суеверие. Если хочешь, называй это инстинктивным чутьем. Мы здесь всего третий день, и я чувствую это все яснее.