Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Атаман Матвей Иванович Платов, кавалер ордена Святого Георгия Победоносца 2-й (полководческой) степени был уже признанным вождем казачества. Военный орден он получил за генеральские отличия в ходе Русско-прусско-французской войны 1806–1807 годов. Высочайший указ от 22 ноября 1807 года гласил о его боевых заслугах кратко: «За неоднократное участие в боях в должности начальника передовых постов в войну с французами 1807 года».

Основу летучего казачьего корпуса составили семь Донских казачьих полков: Атаманский, подполковника М. Г. Власова 3-го, подполковника Грекова 18-го, генерал-майора В. Т. Денисова 7-го, генерал-майора Иловайского 5-го, подполковника И. Г. Мельникова 3-го и подполковника К. И. Харитонова 7-го и 2-я Донская конно-артиллерийская рота (12 орудий). В ходе войны командиры полков не раз менялись.

Помимо них в платовский летучий корпус вошли следующие полки иррегулярной легкой конницы: Перекопский подполковника Ахмет-бея Хункалова 1-го и Симферопольский подполковника К. М. Балатукова конно-татарские, Ставропольский калмыцкий капитана П. И. Диомидия и 1-й Башкирский майора М. М. Лачина. Тактика их действий была вполне схожа с казачьей тактикой. Походные невзгоды всадниками этих полков переносились столь же легко, как и казаками.

Перед самой войной казачий летучий корпус атамана М. И. Платова пополнился еще тремя казачьими полками – Донским Краснова 1-го, 1-м и 2-м Бугскими (есаула С. Ф. Жекула, которого сменил ротмистр А. Н. Чеченский, и войскового полковника М. А. Немце-Петровского). Так в корпусе, легком на подъем и неутомимом в действиях, стало 14 полков легкой конницы при 12 легких орудиях.

С началом войны 2-й Бугский казачий полк был разделен на отдельные команды и большую часть войны состоял при штаб-квартире 1-й Западной армии, неся ординарческую и вестовую службу. Вообще откомандирование отдельных сотен и отдельных команд из летучего казачьего корпуса в войну стало порочной системой, что невосполнимо умаляло его боевую силу.

Атаман М. И. Платов по такому случаю не раз высказывал свое неудовольствие высокому начальству. Поделать же с такой напастью корпусной командир ничего не мог: ему приходилось выполнять на сей счет письменные приказы вышестоящих лиц. К тому же подобные откомандирования, от которых без пуль и болезней редели полковые ряды, было системой для хода предыдущих войн.

Летучий казачий корпус генерала от кавалерии М. И. Платова, мобильный и маневренный, представлял собой для врага грозную силу. Всего в нем числилось около 7 тысячи сабель при 12 конных орудиях. Мужество, неприхотливость и лихость платовских конных бойцов неприятелю были известны не понаслышке, а по событиям коалиционных войн в Европе против наполеоновской Франции начала XIX века.

Платовский корпус, который в русской армии назывался «Донским войском» (именно так называет его в своих «Записках» А. П. Ермолов) располагался в городе Гродно и Белостокской области. Начало войны показало, что он находился опасно далеко от штаб-квартиры 1-й Западной армии, поскольку не смог с ней соединиться до самого Смоленска.

На 17 августа в летучем казачьем корпусе генерала от кавалерии М. И. Платова значилось 46 сотен, людей: 15 штаб-офицеров, 117 обер-офицеров, 141 унтер-офицер (урядник) и 3123 рядовых казака. Всего провиант получало 4694 человека (вместе с нестроевыми). Фураж получали на: 3264 строевых, 164 артиллерийских и 556 подъемных (обозных) лошадей. Людей и лошадей в платовском корпусе было больше, чем в 1-м или 2-м резервных кавалерийских корпусах той же 1-й Западной армии.

Отдельные казачьи отряды разной численности к началу войны в обязательном порядке состояли в составе и других русских армий – багратионовской 2-й Западной, 3-й Обсервационной и Дунайской. Ряд армейских корпусов имел полки иррегулярной конницы в качестве собственной, корпусной кавалерии. Как, например, указывалось в «Описании Отечественной войны в 1812 году по высочайшему повелению, сочиненном генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским», в котором давалось расписание армейским силам:

«1-я Западная армия, Барклая де Толли. Пехотные корпуса…

3-й, Тучкова 1.

Пехота, 2 дивизии: 3-я, Коновницына, и 1-я гренадерская, Графа Строганова; 2 сводных гренадерских батальона; конница, лейб-казаки, Черноморская сотня и Тептярские казаки.

Батальоны – 26. Эскадроны – 6. Казачьи полки – 1».

Здесь под эскадронами разумелись Лейб-гвардии Казачий (донской) полк и входившая тогда в его состав Черноморская казачья сотня с берегов Кубани. Тептяри представляли Оренбургское казачье войско, то есть казачество Урала.

В силу своего армейского предназначения казакам пришлось не только открывать (с русской стороны) ружейными выстрелами новую войну с наполеоновской Францией на ночных берегах пограничного Немана, но и быть участниками первых серьезных схваток с врагом. Мемуарист генерал-адъютант граф Е. Ф. Комаровский, инспектор Внутренней стражи, состоявший в первые дни войны в свите императора Александра I, в «Записках» рассказывал о том, как французы входили в Вильно (ныне Вильнюс, столица Литвы):

«…Наш арьергард, состоявший из одних гвардейских казаков, под командою генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова, был атакован французами в виленских улицах. Сей генерал так славно защищался, что не только отретировался в совершенном порядке, но даже ранил и взял в плен начальника неприятельского отряда, графа Сегюра, а полковник Ефремов сам своею пикою нанес почти смертельный удар принцу Гоненлоэ, бывшего после при дворе министром короля Вюртембергского».

Адъютант Наполеона А. де Коленкур этот эпизод начала Русского похода Бонапарта тоже занес в свой походный «Дневник»: «Наш авангард имел довольно оживленную стычку в нескольких лье от Вильно, а потом вторую вблизи города. Нашей кавалерии не повезло. Капитан легкой кавалерии де Сегюр попал в плен».

Первый французский офицер, взятый в плен казаками в 1812 году, оказался знатным человеком: он приходился двоюродным братом бригадному генералу графу Филиппу-Полю де Сегюру, блиставшему в свите Наполеона, будучи главным квартирьером его походной штаб-квартиры, и написавшему историю Русского похода 1812 года. Пленный такого рода во все времена был источником важной, конфиденциальной информации, которую нельзя было получить от рядового армейского офицера. Действительно, взятый лично в плен командиром Лейб-гвардии Казачьего полка граф Сегюр, при своем капитанском чине, знал многое из того, что интересовало главнокомандующего 1-й Западной армии генерала от инфантерии М. Б. Барклая де Толли, одновременно еще остававшегося военным министром России.

…Венценосный полководец Бонапарт, казалось бы, в преддверии большой войны постарался предусмотреть все для подъема боевого духа тех сотен тысяч солдат, которые не уставали приветствовать его возгласами «Да здравствует император!» Перед вторжением в Россию, с «запоздалым» объявлением войны ее государю, в «многоевропейских» войсках Великой армии был зачитан приказ императора Наполеона I о начале Русского похода:

«Воины! Вторая Польская война начинается. Первая кончилась при Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия поклялась на вечный союз с Францией и вечную войну с Англией. Ныне нарушает она клятвы свои. Она объявляет, что дась отчет о поведении своем, когда французы возвратятся за Рейн, предав на ее произвол союзников наших. Россия увлекается роком; да свершится судьба ее!

Не думает ли она, что мы изменились? Разве мы уже не воины аустерлицкие? Россия дает нам выбор: бесчестие или война. Он не сомнителен. Вторая Польская война столь же прославит французское оружие, сколько и первая. Но мир, который мы заключим, будет прочен и уничтожит пятидесятилетнее гордое и неуместное влияние России на дела Европы».

Исследователи Отечественной войны 1812 года (или Русского похода Наполеона) сходятся в главном: на карту было поставлено само существование России как независимого государства, ее державное существование. Неоспоримым доказательством того являются хорошо известные для истории слова, сказанные императором французом перед началом вторжения Великой армии в российские пределы в столице Варшавского герцогства. Победоносный полководец Наполеон тогда заявил для устрашения Европы и непокорившейся ему Российской державы:

«Через пять лет я буду господином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее!»

…С началом вражеского вторжения в российские пределы император Александр I в городе Вильно подписал «Приказ армиям», в котором говорилось:

«С давнего времени примечали Мы неприязненные против России поступки Французского Императора, но всегда кроткими и миролюбивыми способами надеялись отклонить оные. Наконец, видя безпрестанное возобновление явных оскорблений, при всем Нашем желании сохранить тишину, принуждены Мы ополчиться и собрать войска Наши, но и тогда, ласкаясь еще примирением, оставались в пределах Нашей Империи, не нарушая мира, а быть токмо готовыми к обороне.