Истории будущего - Дэвид Кристиан

нуждой, каковые распределяются среди рода человеческого некими тайными и неведомыми способами, а их воздействие зачастую оказывается неожиданным и всегда необъяснимо».Дэвид Юм. «Естественная история религии»10

Что такое будущее? Ответ должен быть простым. Ведь мы все живем во времени. Значит, будущее – та стадия времени, которая еще не наступила?

Беда в том, что любое сколько-нибудь серьезное размышление по этому поводу практически сразу показывает, сколь сложен вопрос. У современных исследователей будущего даже нет единого мнения о том, что такое будущее. Как пишет Джим Датор, «кажется, будто время и будущее – два центральных понятия в исследованиях будущего, но на самом деле время почти не обсуждается основоположниками этого направления и редко подвергалось проблематизации впоследствии»11.

Это ничуть не удивительно! Мысли о будущем способны взорвать мозг. Философия времени уводит в научные дебри, полные прекрасных идей, метафизических зарослей и философских ползучих тварей. Я постараюсь в нее не углубляться. Но мы зашли достаточно далеко, чтобы рассмотреть те затруднения, которые, подобно лианам, обвиваются вокруг понятий времени и будущего.

Чтобы понять будущее, нужно осознать время; но существует ли вообще время? Или это слово просто служит обозначением какого-то концептуального призрака? В гуманитарных науках некоторые ученые предпочитают расплывчатые определения – скажем, темпоральность (по всей видимости, его можно истолковать как «проживание времени»)12. Современная наука не дает полных ответов. Как будто никто не живет достаточно долго для того, чтобы по-настоящему справиться со временем. Гектору Берлиозу [8] приписывается фраза: «Время – великий учитель, но, к сожалению, оно убивает всех своих учеников»13. Когда тратишь слишком много времени на изучение чего-либо, то, подобно персидскому астроному и поэту XI века Омару Хайяму, начинаешь ощущать себя танцором-суфием, который кружится в танце:

Ты с душою расстанешься скоро, поверь,Ждет за темной завесою тайная дверь.Пей вино! Ибо ты – неизвестно откуда.Веселись! Неизвестно – куда же отсель… [9]

В «Потерянном рае» Дж. Мильтона даже последователи Сатаны не осознают времени:

Другие, в стороне,Облюбовали для беседы холм(Умам – витийство, музыка – сердцамОтрадны), там раздумьям предались,Высоким помыслам: о Провиденье,Провиденье, о воле и судьбе —Судьбе предустановленной и волеСвободной, наконец, – о безусловномПровиденье, плутая на путяхК разгадке… [10]

Святой Августин много размышлял о времени, когда искал цель Божьего деяния. В чудесной 11-й книге «Исповеди», этом основополагающем тексте о времени, он спрашивал: «Что же такое время? Кто смог бы объяснить это просто и кратко?» Пусть он был глубоким и тонким мыслителем, но проблема времени, казалось, всегда ускользала от его понимания: «Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю». Августин настолько опечалился этому факту, что воззвал к Господу с молитвой о помощи: «Горит душа моя понять эту запутаннейшую загадку. Не скрывай от меня, Господи Боже мой, добрый Отец мой, умоляю Тебя ради Христа, не скрывай от меня разгадки; дай проникнуть в это явление, сокровенное и обычное, и осветить его при свете милосердия Твоего, Господи» [11]. Как пишет философ Дженанн Исмаэль, «налицо чрезмерное обдумывание»14.

Два подхода ко времени

Проблема времени занимала и занимает философов, мудрецов, земледельцев, шаманов, теологов, логиков, антропологов, биологов, математиков, физиков, игроков в азартные игры, пророков, ученых, статистиков, поэтов и прорицателей, а также все, кто беспокоился о своем будущем и будущем своих близких. Современные философы времени выделяют два основных подхода к проблеме времени, из которых каждый имеет собственные последствия для нашего понимания будущего15. Оба подхода, нужно отметить, восходят к древней философской традиции. Гераклит (ок. 535–475 гг. до Р. Х.) воображал мироздание как пространство непрерывных изменений. Отсюда следовало, что будущее должно отличаться от прошлого по определению. Ближайший современник Гераклита Парменид считал изменения иллюзией, а потому утверждал, что прошлое, настоящее и будущее должны быть во многом одинаковыми. Многие философские и богословские традиции пытались установить природу отношений между постоянством и изменением. Древние индийские тексты, известные как Упанишады, настаивают на том, что существует «внутреннее ядро, или душа» (атман), неизменная и тождественная себе, среди внешней области непостоянства и изменения. Во многих буддийских текстах, впрочем, встречается утверждение, что в мире нет внутреннего и неизменного ядра; все находится в движении16.

Первая из двух наших метафор следует Гераклиту. Время – своего рода поток, или река, влекущая нас через беспрестанные изменения. С этой точки зрения будущее должно отличаться от прошлого, и опознать его непросто. Именно так мы обычно воспринимаем время в повседневной жизни, а потому эта метафора сегодня кажется естественной для большинства из нас. Такое время схоже с бурным миром взлетов и падений, радостей и горестей, рождений и смертей; в некоторых индийских текстах этот мир описывается как сансара.

По другую руку стоят те, кто считает, будто наше ощущение течения времени и перемен – лишь соблазнительная иллюзия. «Реальное время», как выражался философ, покойный Д. Г. Меллор, вовсе не течет17. Оно больше похоже на карту, чем на реку. Это нечто вроде божественного взгляда на время – взгляда сверху. Согласно данной точке зрения, изменение – не то, что происходит, а скорее различие между двумя точками на карте в восприятии муравья, ползущего между ними. Наше ощущение отличия будущего от прошлого объясняется тем самым нашим собственным перемещением, а вовсе не предполагаемым течением времени. Следовательно, различие между прошлым и будущим невелико, а будущее в некотором смысле должно быть познаваемо, поскольку оно уже нанесено на карту. Та мысль, что постоянство лежит в основе поверхностных изменений повседневной жизни, обусловила, быть может, представление большинства людей о времени, как я покажу в главе 5. Но в современном быстро меняющемся мире ее воспринимают наиболее серьезно те философы и ученые, что обеспокоены логической загадкой времени как потока (об этой загадке мы поговорим чуть позже в настоящей главе).

Одна метафора подразумевает, что мы встроены во время, другая – что мы, пожалуй, способны вознестись над временем. В недавнем обзоре философии времени два обозначенных подхода называются, соответственно, «динамическим» и «статическим». Правда, философы нередко называют такие временные последовательности – в знак уважения к известной статье (1908) британского философа Дж. Эллиса Мактаг-гарта – А-сериями и В-сериями18. Перед нами, разумеется, научный жаргон, но он так широко используется философами времени, что к нему стоит попривыкнуть.

На практике две указанные метафоры во многом совпадают. Даже Мактаггарт, рассматривавший время как иллюзию, соглашался с тем, что «мы наблюдаем время только как формирующее обе эти серии» [12]. Сочетание этих метафор встречается нам в одном из самых известных определений времени, данном сэром Исааком Ньютоном. В «Математических началах натуральной философии», важнейшем труде научной революции, Ньютон пишет: «Абсолютное, истинное математическое время само