Добро пожаловать в Ад - Андрей Воронин

Виктор Логинов никогда не мучился сомнениями: может быть он свернул не на ту дорогу — попросту теряет время, транжирит талант на пустяки. Он с удовольствием плыл по течению. Главное есть Ирина с Лизой. Есть возможность играть каждый вечер в свое удовольствие. Иногда даже срывать аплодисменты.

Чего еще желать в этом мире? Денег? На жизнь хватает. А всех денег не заработаешь, даже если суетиться с утра до вечера.

Кое-кто из знакомых продолжал настаивать, что с его мастерством надо записываться на студии, пробиваться на телевидение.

— Пойми, Витя, — пока не засветился на экране, ты мертв…

— Научись продавать себя…

— Надо тусоваться — это старая как мир истина.

Чтобы держать руку на пульсе событий, знать что почем, в нужный момент первым оказаться в нужном месте…

— Нельзя сидеть и ждать у моря погоды. Запиши кассету своих импровизаций и разошли всем, кому можно и нельзя. Ты представить себе не можешь, какие деньги сейчас заколачивает попса…

— На первый раз предложат копейки. Надо соглашаться, надо, чтобы тебя услышал кто-нибудь, кроме ресторанной братвы…

— Между прочим, среди них попадаются люди с природным чутьем к хорошей музыке, — пытался возразить Виктор.

— Лично я оскорбился бы, если б кто-то вздумал благосклонно похлопать меня, оторвавшись от жрачки.

Чтобы закрыть надоевшую тему, Виктор кивал и обещал подумать.

«Катитесь вы подальше со своими бесплатными советами», — думал он про себя, но никак не мог набраться решимости сказать то же самое вслух.

Все эти разговоры действовали на Ирину — временами она тоже начинала сомневаться.

— В самом деле, ну что ты приклеился к этому кабаку? Я понимаю — твердый кусок хлеба. Но потом ты станешь меня упрекать.

Виктор улыбался и гладил ее по щеке. Умеют люди создавать себе проблемы на пустом месте. Кабак — ну что в этом плохого? Самое подходящее место для творчества. Тут он свободен, тут он хозяин себе. А если впрячься в телегу попсы? Украшать красивыми виньетками дебильные песенки на трех, максимум четырех аккордах? Послушно исполнять указания малограмотной певички?

Говорят, что здесь, в кабаке, сшивается мафия. Какая, по большому счету, разница, кто сегодня сидит за столиками: проститутки или закоренелые девственницы, гомики или наркоманы, «черные» или истинные арийцы, рэкетиры или менты? Они — публика. Даже если они не хотят его слышать, он заставит их отвлечься, обернуться.

Он как всегда опоздал. Ребята уже играли тему из Стиви Уондера. Для кого-то это кажется старьем. Но сюда в кабак не ходят ни рейверы, ни рэперы, ни поклонники техно.

Виктор повесил на крючок мокрый плащ, пригладил ладонью всклокоченные ветром волосы. В маленькой комнатке, отведенной для музыкантов, дым коромыслом.

Сквозь сизый туман глядели со стен старые и новые кумиры: Джордж Бенсон, Карлос Сантана, Уинтон Марсалис, Чик Кориа. Гиганты, заснеженные вершины. Достаточно увидеть их вдохновенные лица, иногда искаженные гримасой, иногда с капельками пота на темной коже и получаешь заряд энергии на весь длинный вечер.

Виктор прошелся щеткой по ботинкам, достал из футляра горящий золотом тенор-сакс, пожевал губами, предвкушая первый протяжный звук. Вышел в коридор, закрыл дверь на ключ.

Вот и главный зал. Может он в самом деле оформлен вычурно, аляповато — массивные кресла с гнутыми ножками, бассейн с золотыми рыбками и радужным фонтанчиком, багрово-красные гардины и такого же цвета скатерти с бахромой, лепные украшения на потолке.

Он привык к этому залу. Здесь случалось всякое: драки, скандалы. Визжали женщины, звенела битая посуда. Случалось, но редко. Накачанные ребята сидели наготове, чтобы вовремя вмешаться и навести порядок.

Иногда перепившего клиента просто бережно относили на улицу, к «тачке».

Виктор поднялся на невысокий постамент сцены. Как раз вовремя, чтобы вступить в дело. Мягкое вибрато саксофона заполнило зал без остатка. Сощурив глаза он поплыл по теплым волнам, зажав в зубах мундштук и перебирая клапаны тонкими нервными пальцами, по которым за версту можно было узнать музыканта.

В середине вечера, во время паузы подошли двое ничем не примечательных ребят. Похвалили игру.

— Никак не получается друга найти, — сказал один с легким акцентом. — Приехали издалека, времени в обрез. Может ты подскажешь? Сказали бывает здесь.

— Кто? — с искренней готовностью помочь поинтересовался Виктор.

— Фамилия Казаков. Рыжий, без двух пальцев на правой руке. Любит с девками отдохнуть.

— Есть такой. Не знаю как фамилия, но остальное один к одному. Подскочите завтра, он обычно появляется по субботам. С девчонками, это точно.

— А время примерно не подскажешь? А то у нас в Москве еще куча дел.

— Когда как. Обычно между девятью и десятью. Извините ребята, мне пора.

— Спасибо, друг. Он все время за одним столиком?

— Да. Вон за тем, где сейчас меняют посуду.

— Спасибо. Значит по субботам наверняка?

— Суббот не пропускает.

Виктор не присматривался специально к посетителям, но этот был слишком колоритной фигурой. Он появлялся по меньшей мере с тремя «дамами», а к концу вечера за его столом сидело уже вдвое больше. Двое телохранителей занимали соседний стол — жевали подсоленный арахис из бара и зорко посматривали по сторонам.

Пили Казаков и его спутницы безбожно. Иногда женщины поднимали такой гам, что даже Гена, привычный ко всему ударник, сбивался с ритма…

В это вечер Виктор превзошел самого себя. Даже в заказных номерах выдавал головокружительные импровизации и «заводные» вставки. Публика азартно плясала — кто в лес, кто по дрова. От чрезмерного усердия дамочка с модной прической потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Клавишник за спиной Виктора чуть не поперхнулся от смеха.

После одного особенно удачного номера раззадоренный женский голос крикнул: «Браво!» Толстяк с широкими подтяжками и расслабленным узлом галстука сунул в раструб саксофона двадцатидолларовую купюру.

— Чего те двое от тебя добивались? — спросил Гена, когда из душной наэлектризованной атмосферы кабака музыканты выбрались на улицу, продуваемую осенним ветром.

— Спрашивали про своего дружка, — с трудом припомнил Виктор. — Помнишь того кадра без двух пальцев. Хотели узнать когда он появится.

— А ты хоть в курсе, кто это? Казак. Крупный авторитет в узких кругах. Самый что ни на есть крестный отец. Так можно запросто вляпаться в дерьмо.

— Какое дерьмо? — не понял Логинов.

— Это могли быть менты, киллеры, кто угодно. Если завтра на Казака наедут, у тебя могут быть неприятности.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

РАЗБОРКА

В киоске городской справочной службы Рублеву сообщили, что оба телефона принадлежат одной и той же коммерческой фирме «Крокус». Уточнив адрес офиса, он отправился на место.

Офис занимал первый этаж жилого дома. На стоянке перед входом ждали хозяев несколько иномарок. Надо было подыскать удобное место для наблюдения.

"Что тут есть поблизости? Продуктовый магазин.

Сойдет для начала."

Два дома стояли перпендикулярно друг у другу.

Рублев купил для вида пачку пельменей и пристроился возле витринного стекла, будто ожидая кого-то.

Прошло часа полтора. Люди входили и выходили из офиса, подъезжали и отъезжали машины. Впрочем, особого оживления он не заметил.

«Сколько ты намерен здесь проторчать? До закрытия магазина? И еще завтра, послезавтра? Через час ближайшая из кассирш начнет коситься. Так дело не пойдет, надо придумать что-то похитрее. Давно пора привыкнуть, что ты на гражданке — придется сыграть для начала по их правилам.»

Он вышел из магазина во двор — с качелями, песочницей и красивыми, уже начавшими облетать кленами Грузчик с мятой физиономией снимал с грузовика ящики с консервами и, покряхтывая, таскал на склад. Сюда же, в большой двор, выходила и невзрачная служебная дверь офиса.

— Как насчет работы? — обратился Комбат к женщине в синем халате поверх платья, которая сверяла количество ящиков с данными накладной.

Она кинула быстрый оценивающий взгляд. Сразу видно: мужик крепкий, непьющий. Серьезный мужик.

Такие редко приходят наниматься.

— Документы с собой?

Рублев показал паспорт. Прописка московская, судимостей нет.

— Зайди к директору. По коридору направо и до конца. Скажешь Валентина послала.

Рабочих рук магазину не хватало, и через какой-нибудь час Комбат приступил к работе. Переоделся в униформу, познакомился с напарником. Тот обрадовался:

— Вечерком сядем. Замочить полагается.

— Извини, брат. Меня как закодировали — все, не прикасаюсь.

— Я же не говорю — нажраться. Водочки, по двести пятьдесят.

Спокойно, без напряга таская ящики, Рублев посматривал в сторону офиса. Ничего особенно подозрительного. Какой-то бородач вышел из двери, направился к джипу, на ходу разговаривая по сотовому телефону.