Восстание безумных богов. Северная Ведьма - Перумов Ник

Здесь она ничего запоминать не старалась. Ей мало что нужно, только место, где она сможет спать. Колодец во дворе, отхожее место на задах. Еда? Еда будет. Едва ли хозяин купил её для того, чтобы уморить голодом.

Рабы у мага Публия были хорошо вышколены – орка заметила стоящие возле нужника внушительные колодки.

Чародей произнёс краткую, но содержательную речь, оповестив домашних слуг, что сие – его телохранительница, в ссоры с ней не вступать, ибо она всегда при оружии, а головы рубить её учили с детства.

Это произвело впечатление.

Потом была каморка – но с окном, выходящим в сад, подле спальни мага. Каморка, а в ней – деревянное ложе, лавка, стол, сундук.

Жилище, достойное вождя клана.

– Мы здесь не задержимся, Шаарта. – Публий стоял на пороге. – Выступаем послезавтра, а пока – мне надо тебя вооружить как следует. Нет-нет, твои сабли и кинжалы хороши, доброе железо, но мы направляемся к Рогу Огненного Зверя и развалинам Элмириуса, а там требуется кое-что покрепче.

Рог Огненного Зверя. Жуткое место. Место, где пляшут обезумевшие пламенные боги и божки, твари из полыхающей крови земных глубин. Где стоит ледяной замок, от которого растекается окрест злая, мертвящая сила. Драконоголовые давно не ходили туда. И Огненноглазые, даром что бесчестные и презренные, старались не соваться к древним руинам тоже.

Но вслух она сказала только одно:

– Да, хозяин.

Весь следующий день они провели на рынке. Рынок в Арморике был изобилен, необъятен, шумен и многоцветен. Собственно, рынков там было много – Рыбный, Кожевенный, Суконный, Железный…

Был, само собой, и Рабский.

Тут смешивались небывалые запахи, разом звучали все мыслимые и немыслимые наречья; здесь можно было встретить почти квадратного гнома, несмотря ни на какую жару, не расстающегося с широченным поясом; тощего зеленокожего гоблина или тонколицего невозмутимого сидха, смуглого кривоногого кобольда или лохматого мускулистого фирболга. Цокали копытами настоящие центавры, брели, мрачно озираясь, могучие огры – как правило, с ошейниками.

Встретились Шаарте и бычьеглавые минотавры, и шустрые низкорослые половинчики, и даже несколько суетливых крысолюдов.

Не было только её сородичей, орков.

Пограничные легионы недаром ели свой хлеб.

Она шагала следом за Публием Марроном, высокая, выше его на целую голову. Невозмутимая. Руки на эфесах верных сабель.

Просторная рубаха, короткие, до колен, и широкие порты – чтобы не стеснять движения. Пояс и перекрещивающиеся плечевые ремни, а на них – кинжалы. Мягкие сапоги, наручи с медными заклёпками, сабли в кожаных ножнах – будто она, по-прежнему лучшая воительница клана, вышла в поход за головами гномов, разорителей принадлежавших клану предгорий.

Простая одежда, простое снаряжение – но всё надёжное и испытанное, бывшее частью славы Шаарты ар-Шурран ас-Шаккар.

И чем, интересно, всё это хозяину не понравилось?

Минуя вонь Рыбного рынка, умопомрачительные запахи Хлебного, гвалт Рабского, где ещё вчера она стояла на пыльном помосте, минуя даже лязг и крики Оружейных рядов, Публий Каэссениус Маррон вышел к странно тихим лавкам Волшебного рынка, самого маленького на всём этом огромном торжище. Шаарта не знала, откуда ей это известно так ясно, будто она прожила в Арморике всю жизнь, но этот вопрос её сейчас не занимал.

Перед ними тянулись ряды солидных лавок, витали незнакомые, пряные и не всегда приятные ароматы. Немногочисленные покупатели имели вид чинный и благопристойный: важные маги со слугами и учениками, посыльные, смешно задиравшие носы, подражая степенным чародеям, ибо магия не терпит суеты; красотки с лицами, скрытыми прозрачными покрывалами, легионеры, присматривающие зачарованные мечи и защитные амулеты, разодетые купцы с семенящими следом приказчиками, капитаны больших торговых судов… И ни одного праздного зеваки.

Магия в империи Корвус стоила недёшево, и здешние торговцы умели, что называется, внушить уважение. «Здесь вам не гадальщики ярмарочные, не бродячие фокусники, – как бы говорила вся эта солидная тишина. – Серьёзные дела, серьёзные люди».

Имперских магов им повстречалось немного; их легко можно было отличить по единообразно скроенным плащам, обычно тёмно-синим, сколотым на плече или у горла большими золотыми фибулами. Магические Ордена Корвуса – кто не слышал о них на всём Араллоре, от ледяных пустынь Дальнего Севера до пылающего Юга? Шаарта вот тоже слышала, а теперь и увидела. Тёмные плащи, орденские знаки на фибулах: Весы, Змей, Лира… а у хозяина – Ворон. Чёрный, раскинувший крылья Ворон, и плащ тоже чёрный, отороченный по подолу золотой тесьмой.

Её господину кланялись, Шаарта примечала, кто с уважением, кто небрежно, а кто – поджимая губы; но на неё все без исключения бросали жадные, любопытные взгляды. Она лишь голову выше поднимала, глядя поверх – но и ничего не упуская.

Гномья лавка здесь тоже была. Самая основательная, на лучшем месте – ближе к Оружейным рядам; гномы слывут лучшими мастерами на всём Араллоре и лучшими торговцами – что обычным оружием, что начарованным. Орка лишь крепче сжала эфесы, увидев вывеску и молодого гнома-приказчика, кланяющегося посетителям у дверей, – но хозяин в эту сторону не повернул, лишь испытующе взглянул на Шаарту:

– Ни один истинный орк не возьмёт в руки гномью сталь, не так ли?..

– Отчего же, хозяин, – ровно ответила она. – Возьмёт. Но только если это будет трофей с поля битвы, покрытый кровью. В таком нет позора, в таком – доблесть. Бородачи умеют драться.

– Интересно, но не очень практично, – усмехнулся Публий. – Отказываться от хорошего оружия в нашем опасном мире… – Он покачал головой. – От твоего оружия, храбрая, будет зависеть моя жизнь, и не только моя. А может статься, что много, много жизней, так много, что ты и вообразить не можешь. Что тогда, Шаарта? Возьмёшь в руки гномью работу?

Он был прав. По-своему, со своей, человеческой точки зрения. Для них главное – предметы, вещи, хитроумные и могущественные. Вещи завоевали для fazeebi три четверти мира, но они не доставят им чести.

Та, что когда-то была Шаартой ар-Шурран ас-Шаккар, хотела промолчать, но хозяин ждал ответа.

– Да, господин.

– Понимаю, тебе это не по нраву, но давай решим сразу. – Усмешка чародея исчезла. – Если будет нужно, сражаться станем тем, что подвернётся. Я не смогу доставить тебе широкий выбор, орка. Но сейчас – чтобы ты понимала меня лучше – я уважу твои обычаи. Кроме гномов, есть и другие продавцы, и другие мастера.

Соседнюю лавку держал человек. Приказчик бросился навстречу Публию, кланяясь так, что удивительно, как у него спина не переламывалась.

– Высокочтимый Каэссениус Маррон, какая честь, какая честь!.. Сколь счастливы мы лицезреть вас в нашем скромном заведении!..

Шаарта застыла за спиной у Публия. Она – мертва, и она – служит, а мёртвым нет дела до всех этих fazeebi… как нет дела до развешанных по стенам зачарованных мечей, сабель, кинжалов, гизарм, моргенштернов, копий и так далее. Однако глаза сами косились на выставленное богатство. Конечно, её собственные сабли и кинжалы – доброе железо, как выразился хозяин, орочья работа, единственное её достояние, с которым она не расстанется никогда. Но вот те длинные изогнутые мечи, явно изделие сидхов, что разрубят и паутинку на лету… или вон та пара скимитаров узорной стали, несомненно, с Востока, в эфесах крупные рубины-амулеты… Шаарта бы взвесила их в руках, хоть работа сидхов наверняка стоит как половина города Арморики.

Приказчик тем временем уже раскладывал перед чародеем завёрнутые в ткань клинки, мальчик-помощник тащил кожаные доспехи.

Публий морщился:

– Это убирай сразу, гномье не пойдёт. Этот тоже убирай, слишком лёгкий. Это кто ковал – деревенский кузнец?

Приказчик только успевал разворачивать и заворачивать товар, мальчишка-подручный только успевал подтаскивать новое.

– Почтенный, ты меня внимательно слушал? – Кажется, чародей дал волю раздражению. – Я просил длинный, сбалансированный, умеренно тяжёлый клинок, от доброго мастера, начарованный при ковке, особо устойчивый к магическим перепадам. Лучше пару. А ты что мне несёшь?