Наследие - Кеннеди Эль

– Ладно, давайте посмотрим, что там. – Голос Грейс звучит взволнованно, когда она разрезает полоску упаковочной ленты на коробке.

Что касается меня, то я – настороже, потому что не полностью исключил мысль, что это может быть нечто опасное.

Оно открывает картонную крышку и вынимает маленькую записку. Хмурит брови.

– Что там? – требовательно спрашиваю я.

– Тут написано «Скучаю».

Моя настороженность взлетает на десять футов выше. Что за черт? Кто, черт возьми, посылает моей девушке подарки с открытками, на которых написано «Скучаю»?

– Может, это от твоей мамы? – делает предположение Тим, глядя так же озадаченно. Грейс лезет внутрь и роется в море упаковочной бумаги. Она хмурится сильнее, когда нащупывает что-то внутри. Мгновение спустя ее рука появляется с добычей. Все, что мне видно, – пятна синего, белого и черного, прежде чем Грейс, взвизгнув, роняет это, будто оно обожгло ей ладонь.

– Нет! – стонет она. – Нет. Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет. – Ее разъяренный взгляд обращается ко мне. Она тычет пальцем в воздух. – Избавься от него, Джон.

О, боже. Осознание приходит, когда я подхожу к коробке. Теперь я вполне представляю, что там может быть, и – да.

Это Александр.

Отец Грейс хмурит лоб, когда я достаю из коробки фарфоровую куклу.

– Что это? – требовательно спрашивает он.

– Нет, – все еще повторяет Грейс, указывая на меня. – Я хочу, чтобы этого тут не было. Немедленно.

– Что именно я должен сделать? – вмешиваюсь я. – Выбросить?

Она бледнеет от этого предложения.

– Нет, этого делать нельзя. Что, если он разозлится?

– Конечно, он разозлится. Посмотри на него. Он постоянно зол.

Сдерживая содрогание, я заставляю себя посмотреть на лицо Александра. Поверить не могу, что прошло почти семь благословенных месяцев с тех пор, как я его видел. Если уж говорить о жутких антикварных куклах, то эта будет во главе списка. С фарфоровым лицом, настолько белым, что оно кажется неестественным, у него большие безжизненные голубые глаза, странно густые черные брови, крохотный красный рот и черные волосы с экстравагантными залысинами. Он одет в голубую тунику с белым носовым платком, в черный пиджак и шорты и блестящие красные туфли.

Это самая жуткая вещь, которую я когда-либо видел.

– Вот что, – говорит Грейс. – Не общайся больше с Гарретом. Я серьезно.

– В его защиту, это все начал Дин, – подчеркиваю я.

– И с ним тоже не общайся. Общайся с Такером, я знаю, он ненавидит все это так же, как я.

– Думаешь, мне это нравится? – Я уставился на нее. – Да ты посмотри на это! – Я машу Александром перед Грейс, которая пригибается и уклоняется, лишь бы не попасть под его болтающиеся руки.

– Я не понимаю, – ощетинивается Тим, протягивая руку к кукле. – Это феноменально! Посмотрите, как это сделано. – Он восхищается куклой, в то время как мы с его дочерью пялимся на него в ужасе.

– Черт возьми, папа, – вздыхает Грейс. – Теперь и ты коснулся его.

– Это немецкое производство? – Он все еще рассматривает Александра. – Похоже на немецкое. Девятнадцатый век?

– Меня очень беспокоит ваше знание старинных кукол, – откровенно говорю я. – И мы не шутим, сэр. Положите его, пока он вас не запомнил. Для нас уже слишком поздно… Нас он уже знает. Но у вас еще есть время спастись.

– От чего?

– Он одержим, – мрачно отвечает Грейс. Я киваю.

– Иногда он вам подмигивает.

Тим проводит пальцами по подвижным векам.

– Этому механизму сотни лет. Если глаза открываются и закрываются сами собой, это, скорее всего, просто износ.

– Прекрати его трогать, – умоляет Грейс.

Действительно. Он что, желает умереть? У Гаррета это желание точно есть, потому что он очевидно хочет, чтобы я убил его при следующей нашей встрече. Я люблю Гаррета Грэхема как брата. Он мой самый близкий друг. Товарищ по команде. Он, мать его, потрясающий. Но провернуть такое с нами на Рождество?

Конечно, я злоупотребил тем фактом, что у меня есть запасные ключи, чтобы несколько месяцев назад протащить Александра в дом Гаррета и его подруги на день рождения Ханны. И тем не менее.

– Вы не против, если я сделаю фото и попытаюсь выяснить его стоимость? – спрашивает Тим, гикнутый академик в нем поднимает голову.

– Не стоит беспокоиться. Он стоит четыре тысячи, – любезно отвечаю я.

Его брови взмывают.

– Четыре тысячи долларов?

Грейс кивает.

– Еще одна причина, по которой мы не можем выбросить его. Кажется неправильным выбрасывать такие деньги.

– Дин купил его пару лет назад на каком-то аукционе антиквариата, – объясняю я. – В описании было сказано, что кукла одержима, так что Дин счел ржачным подарить куклу дочери Така, которая тогда была еще младенцем. Сабрина взбесилась, так что она дождалась приезда Дина и Элли спустя пару месяцев и заплатила кому-то в их отеле, чтобы куклу оставили у них на подушке.

Грейс хихикает.

– Элли сказала, Дин вопил как девчонка, когда включил свет и увидел там Александра.

– А теперь это идея фикс, – заканчиваю я с полуухмылкой-полувздохом. – Мы отправляем Александра друг другу в тот момент, когда никто этого не ожидает.

– А что сказал продавец? – с любопытством спрашивает Тим. – У куклы есть предыстория?

Грейс качает головой.

– Папа. Прекрати называть его «куклой». Он тебя слышит.

– С ним была какая-то информационная карточка, – отвечаю я, пожимая плечами. – Не помню, у кого она сейчас. Но главное, его зовут Александр. Он принадлежал мальчику по имени Вилли, который умер в Калифорнии, примерно во времена «золотой лихорадки». Очевидно, вся семья умерла от голода, кроме Вилли. Бедолага днями брел в поисках помощи, пока не упал в овраг и не сломал ногу, он лежал там, пока не умер от переохлаждения.

Грейс содрогнулась.

– Они нашли его прижимающим Александра к груди. Чокнутый продавец кукол сказал, что прямо перед смертью душа Вилли вселилась в Александра.

Тим распахивает глаза.

– Боже. Чертовски мрачно.

Челюсть у меня падает.

– Сэр. Вы что, выругались?

– А как удержаться? – Он кладет Александра обратно в коробку и закрывает крышку. – Почему бы не отнести его на чердак? Джин и Дэвид будут тут через минуту. Не стоит показывать его им.

Решительно кивнув, Тим Айверс выходит с коробкой в руках. Я честно не знаю, то ли он серьезен, то ли подшучивает над нами.

Мои губы кривятся от сдерживаемого смеха, когда я поворачиваюсь к Грейс.

– Александр изгнан на чердак. Так лучше?

– Он все еще в доме?

– Ну да…

– Тогда нет. Так не лучше.

Ухмыльнувшись, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Затем опускаю голову и касаюсь губами ее губ.

– А сейчас? – бормочу я.

– Немного лучше, – уступает она.

Когда я снова целую ее, она прижимается ко мне, обвивая руками мою шею. Черт возьми. Как я скучаю по этому в поездках. Я знал, что жизнь профессионального хоккеиста непроста, но не представлял, как буду скучать по Грейс всякий раз, уезжая из города.

– Ужасно, что ты опять уезжаешь, – говорит она мне в губы. Очевидно, ее мысли созвучны моим.

– Всего лишь на пару дней, – напоминаю я.

Она закусывает губу и прижимается щекой к моей груди.

– Все равно слишком долго, – говорит она так тихо, что я едва слышу ее.

Я вдыхаю сладкий запах ее волос и прижимаю ее ближе. Она права.

Это ужасно долго.

Глава три

Через несколько дней после Рождества Логан отправится в пятидневную поездку на выездные игры на Западном побережье. И, конечно же, он их не пропустит, потому что конфликтующие графики – это для нас сейчас практически образ жизни.

В школе начинаются праздничные каникулы, и я дома? Логан – в отъезде.

У Логана пара свободных вечеров и он дома? Зато я застряла в кампусе университета Брайар в Гастингсе, в сорока пяти минутах езды от нас.