Очерки по психологии бессознательного (сборник) - Карл Юнг

В детстве пациентка имела совершенно мальчишеский характер, любила только бурные мальчишеские игры, презирала свой собственный пол и избегала каких бы то ни было свойственных своему полу форм поведения и занятий. С наступлением половой зрелости, когда эротические проблемы приблизились, она стала избегать общества, ненавидела и презирала все, что хотя бы отдаленно напоминало о биологическом предназначении человека, и жила в мире фантазий, не имевшем ничего общего с грубой реальностью. Так примерно до 24 лет она избегала каких бы то ни было приключений, надежд и ожиданий, которые обычно в этом возрасте глубоко волнуют девичье сердце. Но затем она познакомилась с двумя молодыми людьми, которым, видимо, было суждено прорвать окружавшую ее колючую изгородь. Господин А. был супругом ее тогдашней лучшей подруги; господин В. был его холостым приятелем. Оба ей нравились. Однако вскоре ей показалось, что господин В. ей нравится гораздо больше. Вследствие этого между ней и господином В. быстро установились близкие отношения, и даже шла речь о возможной помолвке. Благодаря своим отношениям с господином В. и со своей подругой она часто встречалась и с господином А., чье присутствие ее нередко необъяснимым образом возбуждало и нервировало. Примерно в то же время пациентка оказалась на большом званом вечере. Присутствовали там и ее знакомые. Пациентка была задумчива и мечтательно играла своим кольцом, которое вдруг соскочило с ее пальца и укатилось под стол. Оба молодых человека стали искать его, и господину В. посчастливилось его найти. Он с многозначительной улыбкой надел кольцо ей на палец и сказал: «Вы знаете, что это означает!» Тогда ее охватило странное, непреодолимое чувство; она сорвала кольцо с пальца и выбросила его в открытое окно. Наступил неловкий момент, что легко понять, и вскоре пациентка, глубоко расстроенная, покинула общество. После этого во время летнего отпуска на курорте случай свел ее с господином и госпожой А., где они также отдыхали. У госпожи А. в то время явно начали расстраиваться нервы, вследствие чего она из-за недомоганий часто оставалась дома. Пациентка поэтому имела возможность гулять вдвоем с господином А. Однажды они катались в маленькой лодке. Пациентка веселилась настолько бурно, что внезапно упала за борт. Плавать она не умела, так что господин А. лишь с трудом смог ее спасти и поднял ее, находящуюся в полуобморочном состоянии, в лодку. После чего он ее поцеловал. Этот романтический эпизод закрепил ее привязанность. Однако пациентка не позволяла себе осознать глубину своей страсти, очевидно, потому, что она уже давно приучала себя к тому, чтобы проходить мимо таких вещей, а еще лучше – бежать от них. Чтобы оправдать себя в своих глазах, она с еще большей энергией стала стремиться к помолвке с господином В., страстно убеждая себя каждый день в том, что любит господина В. Естественно, эта забавная игра не могла ускользнуть от острого взора ревнивой супруги. Госпожа А., ее подруга, догадалась об этой тайне и страдала, увеличивая тем самым свою нервозность. В развитии сюжета возникла необходимость поездки госпожи А. за границу на лечение. На прощальной вечеринке злой дух подступил к нашей пациентке и прошептал ей на ухо: «Сегодня вечером он будет один. С тобой что-нибудь произойдет, так что ты окажешься в его доме». И вот так и случилось: с помощью своего странного поступка она оказалась в его доме и получила то, чего хотела.

После такого разъяснения, пожалуй, любой будет склонен предположить, что только дьявольская изощренность может выстроить подобную цепь обстоятельств. Сомнений относительно изощренности действительно нет; под сомнением, однако, остается ее моральная оценка, и потому я должен подчеркнуть, что мотивы этого драматического представления никоим образом не осознавались пациенткой. Все это случилось с ней как бы само собой, без каких-либо осознанных мотивов. Но предшествующая история делает совершенно очевидным то, что все бессознательно было направлено к этой цели, тогда как разум трудился над тем, чтобы добиться помолвки с господином В. Бессознательное влечение, действовавшее в другом направлении, оказалось сильнее.

Здесь мы снова возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, а именно к тому, чем, собственно, определяется патологический характер (странность, преувеличенность) реакции на травму. На основании вывода, сделанного из аналогичного опыта, мы предположили, что и в данном случае, помимо травмы, имеет место нарушение эротической сферы. Это предположение полностью подтвердилось, и это научило нас тому, что травма, служащая предлогом причины болезни, есть не более чем толчок к тому, чтобы проявилось нечто ранее не осознававшееся, а именно существенный эротический конфликт. Соответственно травма теряет свое исключительное значение, и место теории травмы занимает более глубокое и исчерпывающее представление, где в качестве патогенного фактора выступает эротический конфликт.

Часто можно услышать вопрос: почему именно эротический конфликт должен быть причиной неврозов, а не какой-либо другой? На это можно только ответить: никто не утверждает, что так и только так должно быть; однако оказывается, что часто бывает именно так. Несмотря на многочисленные возмущенные заверения в обратном, остается фактом, что любовь[16]с ее проблемами и конфликтами имеет фундаментальное значение для человеческой жизни и, как показывает внимательное исследование, имеет гораздо большее значение, чем это предполагает сам индивид.

Теорией травмы больше не пользуются, поскольку она устарела; ибо с пониманием того, что не травма, а скрытый эротический конфликт есть источник невроза, травма теряет свое каузальное значение[17].

II. Теория эроса

В свете этого открытия вопрос о травме был разрешен самым неожиданным образом; но вместо этого возникла проблема эротического конфликта, который, как показывает наш пример, содержит множество отклонений от нормы и поэтому на первый взгляд не допускает сравнения с обычным эротическим конфликтом. Самым необычным и почти невероятным здесь оказывается то, что осознается лишь внешний предлог, в то время как сама реальная страсть пациентки остается скрытой от нее самой. В данном случае, однако, бесспорно то, что действительное отношение осталось скрытым в тени, а фальшивое, кажущееся отношение, напротив, всецело доминировало в поле сознания. Если сформулировать эти факты теоретически, то получится примерно следующий результат: при неврозе наличествуют две тенденции, совершенно противоположные друг другу, одна из которых бессознательна. Это положение намеренно сформулировано в общих терминах, ибо я хотел этим подчеркнуть, что патогенный конфликт носит личный характер, но он одновременно и общечеловеческий, проявившийся через индивида, ибо отсутствие единства с самим собой есть признак цивилизованного человека. Невротик – лишь особый случай находящегося в разладе с самим собой человека, который должен был бы гармонизировать природу и культуру внутри себя.

Рост культуры состоит, как мы знаем, в прогрессирующем обуздании животного начала в человеке. Это процесс одомашнивания, который не может осуществляться без протеста со стороны животной природы, жаждущей свободы. Время от времени втягивающиеся во власть культуры шеренги человечества охватывают волны безумства и неистовства. Античность пережила это в дионисийских оргиях, докатившихся с Востока, которые стали существенной и характерной составной частью классической культуры. Дух этих оргий немало способствовал тому, что в многочисленных сектах и философских школах последнего дохристианского столетия стоический идеал развился в аскетизм и из политеистического хаоса того времени вышли аскетические религии Митры и Христа. Вторая волна дионисийской распущенности и беспутства прошла через западное человечество в эпоху Ренессанса. Трудно оценивать дух своего времени, но в последовательности революционных вопросов, возникших в последние полвека, был и «сексуальный вопрос», породивший новые виды литературы. В этом «движении» коренились и начала психоанализа, на теории которого это движение оказало весьма одностороннее влияние. В конце концов, никто не может быть полностью независим от течений своего времени. Так и «сексуальный вопрос» был по большей части оттеснен далеко на задний план политическими и мировоззренческими проблемами. Это, однако, ничего не меняет относительно того основополагающего факта, что инстинктивная природа человека снова и снова приходит в столкновение с ограничениями, возводимыми цивилизацией. Названия меняются, а суть дела остается той же самой. Кроме того, сегодня нам известно, что отнюдь не всегда только животная инстинктивная природа находится в разладе с культурным принуждением, но часто именно новые идеи, стремясь выйти из бессознательного на дневной свет, оказываются так же, как и инстинкты, в разладе с господствующей культурой. Например, сейчас нетрудно выдвинуть политическую теорию невроза, поскольку современный человек снедаем главным образом политическими страстями, – теорию, в отношении к которой «сексуальный вопрос» выглядит лишь незначительным прологом. Может получиться так, что политика окажется не более чем предвестником некоторого еще более глубокого религиозного потрясения. Не осознавая этого, невротик участвует в господствующих течениях своей эпохи и отображает их в своем собственном конфликте.