Важен каждый - Анар Ертулевна Мешимбаева

Возвращаюсь в кабинет. Звонит телефон. Президент:

— Анара, ты хочешь идти в Агентство по статистике?

— Премьер сказал: «Надо».

— Я знаю, что сказал премьер. Реформировать статистику надо. Но, если не хочешь идти, оставайся работать в Администрации.

После этого меня еще вызвал руководитель Администрации Президента с таким же вопросом. Видимо, ему это поручил президент. Потому что я точно знала, что руководитель АП будет очень рад моему уходу, так как он совсем не был любителем выяснять, «кто виноват», с предыдущим премьер-министром, когда после моих записок президент устраивал взбучку правительству.

Так я пришла на мою последнюю государственную службу.

В Москве во время учебы я работала в Центре макроэкономической стратегии Института экономики Российской академии наук. Руководитель Центра поощрял свободу мышления. Он мог остановить кого-нибудь по ходу движения в коридоре, если у него появилась новая идея, позвать к себе в кабинет, двери которого были всегда открыты, и свободно обсуждать интересную тему, совершенно не беспокоясь, что ты только еще студент, а он давно уже доктор наук, а потом и академик.

Честно говоря, я не помню случая, чтобы я прошла мимо открытого кабинета, а у Владимира Ивановича Маевского не было новой идеи на классическую русскую тему: «Как нам обустроить Россию». Только в 1990-е это звучало так: «Анара, что делать с инвестициями? Падают. Надо развивать инвестиционные банки». В следующий раз: «Анара, будем разрабатывать Топливно-энергетическую стратегию. Переходим на газ? Или это только газовая пауза?» И так — каждый раз, пока я не окончила Университет, а потом аспирантуру, и не уехала в Астану. Он умел мыслить креативно и качественно и учил этому нас.

Экономический факультет МГУ — тоже царство свободного творчества. Когда на втором курсе студентам дают задание разработать Стратегию развития России — это определенно не только развивает мозги, но и учит мыслить свободно на всю жизнь.

На первом курсе мы были еще в СССР и изучали историю КПСС — Коммунистической Партии Советского Союза. Я была на втором курсе, когда КПСС потеряла свое доминирующее положение, рухнул советский строй, а потом в результате распался и Советский Союз.

В библиотеке экономического факультета была очередь на единственный экземпляр «Экономикс» Пола Самуэльсона. Рыночная экономика предприятий изучалась по газетам. И все парни нашего факультета из бывших республик были уверены, что в будущем они могут стать президентами своих новых стран. Время свободы и надежд. Президентом страны пока никто не стал. Но часть из них — президенты компаний.

Я поняла это именно тогда: надо ставить большие задачи, надо доверять сотрудникам и ученикам. Именно тогда они «свернут горы» и сделают невозможное.

Именно по таким принципам я строила работу, когда стала руководителем — четкие большие задачи и полное доверие.

Каждые два года меня переводили на новую работу — каждый раз выше и на более ответственную. Каждый раз был новый руководитель, который сам составлял мнение обо мне по моей работе. Агентство стратегического планирования, Министерство экономики и бюджетного планирования, Институт экономических исследований, Администрация Президента, Агентство по статистике. Каждое назначение со словом «надо». Надо — модернизировать, реформировать, обновить.

Десять лет на государственной службе. У меня было абсолютное доверие. Руководство страны было уверено, что я все сделаю правильно, со всем справлюсь. За десять лет ни президент, ни премьер-министр ни разу не повысили на меня голос, ни разу не сделали замечания. Как я могла подумать через 10 лет службы, что Финансовая полиция и КНБ могут прийти за нами? Я не стала искать защиты, не забила тревогу. Я была уверена, что мы все сделали правильно, и что это просто очередная плановая проверка.

КНБ и Финпол

За полгода до того, как нас остановили на границе, в апреле 2009-го, ко мне зашла Бинур, директор Департамента бюджета, и сказала, что в наше Агентство по статистике пришли сотрудники Агентства финансовой полиции и просят показать все финансовые документы по Переписи населения. У меня не возникло никаких сомнений: «Покажите им все, что просят. Это нормально. Прошло большое мероприятие. Хорошо, что проверяют».

Еще через две недели она зашла ко мне и сказала, что пришли сотрудники Комитета национальной безопасности (КНБ) и просят эти же документы, а документов нет, потому что почти все финансовые документы унесла Финансовая полиция. Никакой тревоги я не испытала и на этот раз: «Дайте им, что осталось. Остальное пусть возьмут в финансовой полиции».

Агентство финансовой полиции существовало в стране с 1994 года. Но активная работа этого органа началась примерно в 2005-м. А к весне 2009 года в стране полным ходом шли громкие аресты руководителей разных уровней, государственных органов, крупных компаний.

Коррупция в том или ином виде существует почти везде в мире, но в странах со слабым разделением ветвей власти и непрозрачной структурой принятия решений это особенно большая проблема, системная. Это касается и Республики Казахстан.

В систему бытовой, профессиональной, политической коррупции втянута вся страна. Не потому, что люди плохие — потому что правила игры таковы.

Потенциально взятки могут брать все, у кого есть разрешительные, распределительные, правоохранительные и карательные функции. В Казахстане семьи, охватывающие ближних и дальних родственников, очень большие. Поэтому практически в каждой семье есть работники всех сфер, включая государственных служащих, полицейских, врачей, учителей, и так далее.

В странах, где все прозрачно, все жители довольны жизнью и правительством, нет взяток и коррупции. В Казахстане, где распределение доходов неравномерно, качественное недорогое образование и здравоохранение доступно не всем, где кричащее богатство и кричащая бедность всюду — дошло даже до продажи должности учителей в школах.

Коррупция в самих правоохранительных органах и судах такая же, как и в тех структурах, которые они преследуют и осуждают.

Борьба с коррупцией в государстве силами этого же самого государства бессмысленна, если и когда госорганы по борьбе с коррупцией зависимы от чиновников, а не от общества и парламента, парламент избирается в отсутствии политической конкуренции, а независимые СМИ не играют существенной роли. Когда, и это самое главное, нет независимого суда, то есть суда как такового.

Все это приводит к тому, что репрессии массово захватывают невиновных людей — ради отчетности или, чтобы «повесив вину» на жертву, вывести настоящего преступника из-под ответственности. И тогда государственная машина совершает в отношении невиновных граждан преступления, лишая их свободы и имущества, а иногда и семьи, и даже жизни.

На постсоветском пространстве независимого суда нет почти нигде, исключение составляют страны Балтии. Относительно независимы суды в Грузии, Молдове и Украине. Во всех остальных