Чудовище без красавицы - Дарья Донцова

Раздалась веселая трель звонка. Дюшка с лаем кинулась в прихожую, следом с топотом понеслась Кристина.

– Ну и отлично, – воскликнула Томуська, – в кои-то веки кто-то из наших мужей успел к ужину!

– Вам кого? – спросила Кристина.

Из-за двери раздалось недовольное бурчание. Я подошла к створке, отодвинула Крисю и глянула в глазок. На площадке стояла странная парочка. Довольно высокий, полный мужик, одетый в нелепое пальто с огромным воротником, и маленькая, толстенькая тетка, отчего-то в мужской черной шляпе с широкими полями. Между ними маячил отвратительного вида потертый чемодан, перетянутый ремнями.

– Вам кого? – крикнула я.

– Олег Михайлович Куприн тут проживает? – визгливо отозвалась баба.

От злости я чуть не отгрызла дверную ручку. Среди сплошных достоинств у моего мужа имелся один недостаток. Этакая крохотная иголка в пуховой перине. Вы и не заметите ее, пока по случайности не сядете на острие задом. И тогда всем будет все равно, что иголка среди перьев одна…

Разъезжая по командировкам, Олег, будучи человеком добрым и сверх меры гостеприимным, раздает наш адрес провинциальным коллегам со словами:

– Будете в Москве, заезжайте в гости.

К сожалению, большинство людей понимает его буквально, поэтому наш дом частенько похож на гостиницу. Однако я не могу сказать приезжим фразу:

– Рада бы оставить вас у себя, да места нет!

Наша жилплощадь огромна. На самом деле она соединена из двух квартир: четырех– и двухкомнатной. «Лишнюю» кухню мы тоже превратили в спальню, правда, ванная и туалет существуют у нас, слава богу, в двойном варианте. Места полно, и приходится, скрежеща зубами, давать приют гостям. Ладно бы они просто ночевали, а потом уходили по делам… но ведь с этими посторонними людьми еще нужно разговаривать, улыбаться им… Вне себя от злости я прошипела Кристе:

– Пойди к Томуське и скажи, что Олег опять наслал на нас десант ментов из глубинки.

Кристя мигом развернулась и полетела в сторону кухни, где ничего не подозревающая Томочка разворачивала фольгу, в которую была укутана свинина.

Старательно навесив на лицо сладенькую улыбочку, я распахнула дверь и защебетала:

– Здравствуйте, Олег еще не пришел с работы, а я его жена Виола.

– Очень приятно, Филипп, – улыбнулся мужик в кретинском пальто.

– Давай входи, – пнула его баба, – потом познакомишься…

Парень покорно шагнул внутрь.

– А чемодан! – вскрикнула тетка. – Господи, что за ребенок! Ничего по-человечески не сделает! Да ноги вытри о тряпку, а теперь шагай, гляди, не запнись о порог…

Мужик молча втянул баул в коридор. Теперь я могла как следует рассмотреть парня. Он был полный, кажущийся еще более грузным в идиотском ратиновом пальто с бобровым воротником. На дворе, правда, стоял октябрь, но теплый. Сегодня с утра градусник за окном показывал пятнадцать выше нуля. Редкая погода для столицы, золотая осень, «бабье лето»… Представляю, как бедняге неудобно в зимнем одеянии. Мало того, что вошедший был в пальто, так еще и в шапке-ушанке, более уместной в декабрьском Норильске, чем в октябрьской Москве…

– Поставь чемодан, – велела бабища, – и помоги мне раздеться.

Филипп грохнул жуткий саквояж и улыбнулся:

– Ой, у вас собачка, какая миленькая!

– Животные должны выполнять функции, данные им от природы, – отрезала тетка, разматывая черный шарф, – корова дает молоко, кошка ловит мышей, а собака обязана охранять двор, а не валяться на диванах!

– Папа, – с укоризной начал Филипп.

– Я тебе сорок лет папа, – отрезала баба, – а ну живо сними с меня пальто!

Я уставилась на них во все глаза. Эта тетка – мужик? Но в ту же секунду гостья сняла шляпу, и я увидела обширную гладкую лысину. Когда тень от широких полей исчезла с лица этой особы, стало понятно, что она принадлежит к представителям сильного пола. Вернее, существо являлось женоподобным мужиком. Невысокий рост, абсолютно по-бабьи толстая фигура… У мужчин в почтенном возрасте отрастает живот, задница и ноги остаются относительно тощими. Это у женщин жир откладывается на спине и «мадам Сижу». Но у дядьки, недовольно развязывавшего ботинки, было тело как у нашей соседки Нюши с третьего этажа, просто не фигура, а мешок с арбузами. Зато лицо невозможно перепутать с женским: огромный, совершенно квадратный подбородок, крупный, бесформенный нос, из ноздрей которого торчали пучки седых волос, крохотные глазки непонятного цвета и тонкий, сжатый в нитку рот.

Когда мужчина наконец освободился от верхней одежды, по прихожей поплыл крепкий запах пота. Дюшка чихнула.

– Собака больна! – грозно поведал гость. – Отвратительно! Вы, надеюсь, в курсе, что у животных бывают жуткие инфекции!!!

Мое терпение лопнуло. Пнув ногой чемодан, я заявила:

– Дюша у себя в доме, а вас, между прочим, сюда не звали. Кстати, сейчас в Москве нет проблем с гостиницами. Можете оставить вещи и пойти на поиски подходящей!

Филипп покраснел и потянулся к пальто:

– Папа, она права, может, лучше…

– В этой жизни прав бываю только я, – отрезал папуля. – Кругом одни идиоты, вот пусть и слушают умного, образованного, много пожившего человека!

Потом ткнул в меня корявым пальцем и осведомился:

– Насколько понял, ты – жена Олега?

Кипя от негодования, я кивнула.

– Не могу сказать, что очень рад, – вещал хам, – но делать нечего, придется знакомиться. Аким Николаевич Рыков, отец Олега и твой свекор.

От изумления я плюхнулась на отвратительно воняющий чемодан и пролепетaлa:

– Я думала, вы давно умерли…

Аким Николаевич сжал губы еще плотней, однако промолчал. Я же продолжала говорить от растерянности:

– Но Олег по паспорту Михайлович, и фамилия его Куприн…

Рыков налился свекольным цветом, но тут в прихожую вышли Томуся с Кристей.

– Это кто такие? – бесцеремонно поинтересовался приезжий.

– Моя подруга Тамара и ее дочь Кристина, – стала я знакомить его с домашними.

Но Аким даже не улыбнулся.

– Время позднее, девять уже, приличные люди спят у себя дома, оставьте нас, тут дело семейное, обсудить многое надо без посторонних!

Повисло молчание. Минуты через две я выдавила из себя:

– Мы живем все вместе, в одной квартире: Тома, Семен, Крися, Олег…

– Табором, значит, – пригвоздил папенька, – по-цыгански!

Мой взгляд упал на пульт сигнализации. Так, сейчас нажму «тревожную кнопку», и через десять, максимум пятнадцать минут сюда ворвется патруль со служебной собакой. Скажу им, что мужики не имеют ко мне никакого отношения, вошли обманом. Пусть их заберут в милицию да подержат немного в «обезьяннике», авось в разум войдут.

И потом, почему я должна верить этому невоспитанному мужику, если он называется Акимом Николаевичем Рыковым, а мой супруг Куприн, и в паспорте у него четко написано: Олег Михайлович, а?

Рука сама потянулась к штуке, похожей на стaромодный выключатель, нет уж, пусть лучше в дело вмешается милиция… Но тут во входной двери заворочался ключ, и появился Олег, страшно довольный, с коробкой торта «Медовик» в руках. Увидав чемодан и гостей, муж вежливо произнес:

– Здравствуйте.

– Ты их не узнаешь? – обрадовалась я.

Олег принялся, сопя, стаскивать ботинки. Мой супруг мужчина крупного телосложения, к тому же большой любитель пивка, поэтому к своим сорока пяти годам нажил такую штуку, которую немцы называют «Bierbauch», а попросту «пивной живот». Иногда я пытаюсь посадить его на диету, но у муженька при виде очень полезного и низкокалорийного салатика из капусты делается такой несчастный вид, что моя рука сама собой тянется к холодильнику и вытаскивает жирную буженину.

– Так ты не знаешь этих людей? – радовалась я. Слава богу, это просто аферисты, невесть как добывшие наш адрес! Вот был бы кошмар, если бы папа Олега и впрямь оказался таким!

Муж выпрямился и сказал:

– Простите, вы не из Ставрополя? Из криминалистической лаборатории? Помнится…

– Немедленно прекрати паясничать, – рявкнул Аким, – какое хамство! Счастье, что Нина не дожила до такого позора. Я, между прочим, всегда говорил: человек, неспособный выучить стихотворение Пушкина «Пророк», никогда не добьется в жизни успеха!

Внезапно я увидела, как лицо Олега залила синева. Обычно его щеки и лоб, как у всех гипертоников, имеют слишком розовый оттенок, а в минуту гнева он и вовсе становится похожим на переваренную свеклу, но сегодня муж сравнялся по цвету с обезжиренным кефиром «Био-макс». Куприн лихорадочно полазил по карманам, вытащил очки, водрузил их на нос и потрясенно прошептал:

– Ты?

– Естественно, я, – фыркнул Аким. – У тебя что, несколько отцов? Имею в виду, конечно, родных, а не тех, которых приводила Нина, получив свободу, которую она, естественно, решила использовать неправильно.

Внезапно Олег посинел еще больше и замогильным голосом произнес: