Сыщик мафии - Альберт Байкалов

«Это что же такое надо делать, чтобы за какую-то неделю набирать столько? – глядя на дорогу, размышлял Пятак. – Да и кто сказал, что за неделю? – удивился он своим мыслям. – А что, если таких, как мы с Кэт, много? И вчера кто-то увез очередную партию, и позавчера…»

Снег прекратился, и вдали показались городские огни.

– Даже не верится, что конец, – облегченно вздохнула Кэт.

– Э-ээ! – предостерегающе окликнул ее Пятак. – Ты это брось. Скажешь тоже, конец!

– Я не это имела в виду, – стала оправдываться Кэт и суеверно сплюнула через левое плечо, одновременно стуча костяшками пальцев по лбу.

Пятак посмотрел на экран навигатора. Их машина пульсировала на шоссе небольшой красной стрелкой, где-то перед самым перекрестком. Он поднял взгляд, увидел мигающий желтый свет светофора и сказал:

– Подъезжаем.

– Скорей бы, – заерзала Кэт.

Пятак повернул направо, оказавшись на неширокой ленте асфальта, к которой с двух сторон поступали заснеженные сосны и ели.

На стоянке, перед пансионатом, задней частью обращенным к лесу, стояло с десяток машин. Пятак медленно поехал в дальний конец бетонной площадки.

– Есть, – прошептала Кэт.

Но он и без ее подсказки увидел серебристый «Ниссан» рядом с отечественной «Грантой». Японский внедорожник, подобно проснувшемуся вдруг монстру, хищно вспыхнул ярким светом галогеновых фар и медленно выкатился вперед. Все, сейчас он отъедет, а Пятак встанет на его место. После этого нужно будет быстро уйти, Пятак и Кэт не должны видеть людей, которые в «Гранте». Они заберут груз и уедут, а Пятак с Кэт переночуют в гостинице и утром отправятся обратно.

Все устроено таким образом, что, если на одном из этапов кто-то из курьеров окажется в руках полиции или ФСБ, установить всю цепочку даже при большом желании не удастся. Ведь и Пятак с Кэт не знают, кто передал деньги им.

В фойе гостиницы было сумрачно. Кожаные диваны, фикус в кадке, картины будто были нарисованные углем на серых холстах стен. Лишь справа от входа в островке света стояла стойка ресепшен, за которой скучала белокурая девушка с огромными алыми губами. Из-за окружавшей ее темноты казалось, будто вся конструкция вместе с ней висит в воздухе.

Играя ключами, Пятак задержал взгляд на губах, размышляя, настоящие они у нее или накачаны ботоксом, потом оглянулся на Кэт, тенью скользнувшую следом, и вздохнул:

– Триста двадцатый, бронь на двоих…

Девушка опустила взгляд куда-то вниз, потом вскинула его на Пятака и улыбнулась огромным ртом:

– Пятилов Сергей Юрьевич!

Кровать с двумя тумбочками в изголовье, холодильник, телевизор, стол. Скромная, но новая мебель делала номер уютным.

– Чур я первая в душ! – Кэт сбросила с себя куртку, стянула через голову свитер и стала расстегивать брюки.

Матвей заглушил двигатель и посмотрел на Марту:

– Не выходи из машины.

– Мог бы не говорить. – Она открыла лежащий на коленях ноутбук и ткнула пальчиком в кнопку включения.

В этот раз лицо громилы было более приземленным. По всей видимости, это стало следствием того, что теперь он поджидал Матвея уже со своим хозяином. Рослый, средних лет, светловолосый мужчина с задумчивым видом смотрел куда-то в сторону выхода из метро. Складывалось впечатление, будто ему нет никакого дела до Матвея. Он не хотел выдавать свою заинтересованность во встрече и всем своим видом пытался показать, что проблема, ставшая поводом предстоявшего общения, незначительная, и вообще в случае чего он может обойтись без посторонней помощи. Типичная в таких случаях манера поведения для людей, живущих на широкую ногу и считающих себя центром вселенной.

– Меня зовут Шелухин Петр Степанович, – представился мужчина и протянул для приветствия руку.

Переносица Шелухина была слегка искривлена, на бровях небольшие шрамы, что выдавало в нем боксера. Он был выше Матвея, а черное пальто подчеркивало мощные плечи.

– Меня вы знаете, – кивнул Матвей и оглянулся на громилу. Тот со скучающим видом разглядывал на руке ногти.

– Может, зайдем? – не глядя, показал на вывеску ресторана «Шапито» Шелухин.

– Есть повод? – размышляя, как отнестись к предложению, когда Марта осталась в машине, спросил Матвей.

– Вашей спутнице я могу пока предложить компанию Кобы, – будто прочитав его мысли, сказал Шелухин.

– Не хочу портить ей настроение, – покачал головой Матвей. – Она врач, и дебилов ей хватает на работе.

– Психиатр? – по-своему воспринял шутку Шелухин.

– Нет, но и с этой категорией работать приходится, – повеселел Матвей, видя, как напрягся Коба.

– Мне рекомендовали вас как человека с хорошей репутацией сыщика, – перешел к главной теме Шелухин.

– Я не сыщик, – предостерегающе выпрямил указательный палец Матвей, – просто увлекаюсь помощью в сборе улик по разного рода преступлениям, розыском пропавших людей, материальных ценностей. В общем, если случай интересный, берусь за него… Спектр моей деятельности широк…

Матвей специально избегал фразы «моих услуг», чтобы быть с заказчиком на дистанции и не давать клиентам повода увидеть в нем человека, который за деньги согласен на все.

– Для меня нет разницы, как называется человек, – махнул рукой Шелухин. – Главное, чтобы он качественно делал свою работу.

– Смотря какую работу вы считаете моей, – заметил Матвей.

Шелухин сунул руку во внутренний карман пальто и вынул конверт:

– Здесь фотография женщины. Я хочу знать о ней все. Куда ездит, с кем встречается, с кем спит…

– Кто она? – насторожился Матвей.

– Это имеет значение?

– Конечно.

– Жена.

– Извините, но я такими делами не занимаюсь, – вскинул руки Матвей.

– Я дам хорошие деньги! – воскликнул Шелухин.

– Разговор окончен, – резко оборвал его Матвей и повернулся к машине.

– Может, все же подумаешь? – не унимался Шелухин.

– Об этом не может быть речи! – уже на ходу бросил Матвей.

Направляясь к машине, он вдруг ощутил странную, смешанную с обидой тоску: «Офицера спецназа ГРУ какой-то «кошелек» решил за бабой своей приделать! Докатился ты, капитан!»

– Документы, пожалуйста, – потребовал полицейский, глядя на то, как судмедэксперт о чем-то тихо разговаривает с врачом «Скорой помощи».

– Кто? – проследил за его взглядом Добрый. – Я?

– А кто же? – хмыкнул полицейский.

Добрый сунул руку за отворот куртки и вынул паспорт.

– Доброходов, – прочитал капитан и поднял на него усталый взгляд: – Что здесь делал?

– К товарищу ходил.

– И как?

– Что?

– Товарищ.

– Нормально, – пожал плечами Добрый.

– Значит, был у товарища, – задумчиво проговорил полицейский и склонил голову на бок. – А фамилия товарища?

– Олег зовут, – отчего-то напрочь забыв фамилию и с трудом вспомнив имя Маляра, стушевался Добрый.

– Какая квартира?

– Сто семнадцатая.

– Это какой этаж? – Полицейский бросил взгляд на двери и закатил глаза под потолок: – Высоко.

– Да не так, чтобы очень, – хмыкнул Добрый. – Пятый…

– Пойдем к твоему товарищу, – принял решение полицейский и посмотрел на мужчину в штатском, о чем-то тихо беседовавшего с женщинами. – Я проверю алиби этого гражданина? Утверждает, будто шел от товарища.

– Давай, – не глядя, кивнул тот.

– Я у него не был, – поднимаясь по лестнице, стал объяснять Добрый. – Вернее, не дошел… Я уже поднялся на этаж, но внизу вдруг стали стрелять…

– Стрелять, – эхом повторил полицейский. – А кто стрелял?

– Не знаю, – испугался Добрый.

– Как это, не знаете?

– Я же на пятом этаже был, а его убили на третьем, – попытался объяснить Добрый.

– Как ты был на пятом, если только что сказал, что не дошел? – удивился полицейский. При этом взгляд его сделался подозрительным.

– Я дошел, но Маляр мне двери не открыл!

– Какой маляр? Там ремонт?

– Нет там никакого ремонта, – расстроился Добрый. – Это так человека зовут, к которому я шел.

– Значит, «Маляр» – это кличка? – почему-то обрадовался полицейский. – Он что, криминальный авторитет?

– С чего вы взяли?

– Хватит морочить мне голову! – разозлился полицейский и подтолкнул его в спину: – Пошли!

Добрый стал подниматься по лестнице…

…Пригибаясь, чтобы не задеть головой хитросплетения труб, Добрый что есть сил бежал по лабиринтам коридоров, освещенных тусклым светом невидимых ламп. С каждым шагом воздух будто бы густел, и стало трудно работать руками, они попросту вязли в нем. Одновременно сзади все отчетливее слышались шаркающие шаги и тяжелое дыхание Сухаря. Наконец воздух загустел так, что, выдохнув, Добрый не смог втянуть его в себя. Ноги сделались ватными и совсем перестали слушаться. Он повалился на пол, ощутив, как в тот же миг Сухарь коршуном навис над ним… Добрый некоторое время не понимал, почему, упав на грудь, видит сейчас стену, а не пол. Выкрашенная серой краской, она была покрыта неровностью из штукатурки и мелких камешков… «Я же в камере! – вспомнил он, однако в тот же миг радость от того, что весь кошмар всего лишь сон, сменилась отчаянием. – Что же мне делать?»