Грэй - Неисправный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ричард был брошенным ребёнком, но зато в его распоряжении были полная свобода действий и неплохая домашняя библиотека, куда ему никто не запрещал ходить. Постепенно Ричард перешел от чтения историй про святых к писаниям, объясняющим природу благословений, и впервые попробовал применить исцеляющие благословения. Они вышли совсем слабенькими, но искрящаяся на кончиках пальцев сила так впечатлила ребёнка, что больше он не выпускал эти книги из рук. Какие-то благословения давались ему легче, какие-то тяжелее, но целительная магия просто лилась так естественно, как дыхание.
Задумавшись о прошлом, Ричард не заметил, как аудитория заполнилась перешёптывающимися студентами, и вошел профессор.
* * *То, что профессор Кэмпбелл с первого взгляда невзлюбил Ричарда Грэя, ни для кого не было секретом. Другое дело, что даже Джеймс терялся в догадках о причинах такого отношения профессора.
— Знаешь, — как-то раз призналась Кристоферу Линда Фултон, сидевшая с ним за одним столом, когда профессор в очередной раз отчитывал Грэя за «вопиющее несоответствие факультету». — Если бы я точно не знала фамилию Ричарда Грэя или хотела оскорбить его отца, я бы сказала, что Ричард с профессором Кемпбеллом очень похожи. Смотри: оба тощие, бледные, схожие черты лица, и оба даже не подозревают о существовании парикмахеров.
Кристофер едва успел прикрыть рот рукой, чтобы как-то приглушить вырвавшийся смешок. Профессор Кэмпбелл действительно был отчасти взрослым вариантом Ричарда. К счастью, профессор был слишком занят своей жертвой, чтобы отвлекаться на кого-то ещё, и половина аудитории даже не скрывала ехидных ухмылок, а кто-то неприкрыто хихикал.
— Разве что профессор ухаживает за своими волосами, в отличии от Грэя, — продолжала тем временем их сравнивать Линда, ободрённая смешком Кристофера. — И, конечно, нельзя забывать о глазах. Если бы Грэй не был владельцем знаменитых бесцветных глаз своего семейства, и они были хотя бы чуточку темнее, то… — Линда осеклась и нахмурилась, заново переоценивая степень сходства профессора и Ричарда при условии, если бы глаза были одинаковыми.
За обедом Кристофер пересказал Джеймсу наблюдения Линды, чтобы поинтересоваться его мнением. Единственным существенным отличием Грэя и Кэмпбелла были глаза. В то время, как у Грэя они были почти белые, у профессора — просто светло-серые.
— Ты думаешь о том же, о чём и я? — Джеймс расплылся в широкой, почти акульей улыбке, свойственной ему одному.
— За такие изыскания тебя по голове не погладят, — фыркнул Кристофер. — Ты ведь сам говорил, что все проверки подтвердили, что Ричард — сын лорда Грэя.
— Имея средства, можно подделать что угодно, а у семейства Грэев их предостаточно, чтобы переписать родословную самого императора. Ты ещё скажи, что тебе самому неинтересно. Такая интрига, — искушающе прошептал Джеймс, и Кристофер почти застонал.
Конечно, ему было интересно. Как Ричард Грэй, возмутивший его почти с первой минуты заочного знакомства, мог быть неинтересен? Если бы не его удручающая репутация, Кристофер давно бы подошел к нему, чтобы познакомиться открыто. Боясь запятнать собственное имя, он несколько раз осторожно пытался найти его утром до занятий, пока все были заняты завтраком и другими делами, но как Кристофер ни старался, Грэй был неуловим и появлялся только на лекциях, избегая даже столовую и библиотеку. А Джеймс не мог посещать крыло с кельями святых, чтобы помочь Кристоферу его выследить.
«Впрочем, со временем Джеймс всё равно всё разнюхает и расскажет», — мысленно заключил Кристофер, призывая себя успокоиться. Но то и дело он продолжал косить взглядом на лекциях туда, где профессор продолжал отчитывать Грэя, сидевшего с самым что ни на есть покорным выражением лица. Кажется, Грэй тоже понял, что не нравится профессору, но не вникал и никак на это не реагировал.
Тем же вечером по академии поползли слухи о внебрачном ребёнке профессора Кэмпбелла.
Первый семестр. Часть 2
В пять утра в аудитории, лишь едва освещенной предрассветным сумраком, царила тьма. Она копилась где-то там, наверху, в самых дальних уголках высокого сводчатого потолка, медленно спускалась вниз как дым, заполняла собой пространство, оседала на страницах конспектов, забивалась в глаза, в голову, и убаюкивала сознание Ричарда, который пытался читать и учить те пять принципов целительства, что от него требовал профессор Кэмпбелл на последней лекции.
— Бах! — на парту резко опустилась чужая ладонь.
Вырванный из полусна, Ричард от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте, уронил конспекты на пол и во все глаза уставился на стоящего перед ним профессора Кэмпбелла.
— Учебная аудитория — не место для сна или посещений вне лекций, — буквально прошипел профессор.
Ричард прикусил губу, удерживаясь от тяжёлого вздоха: это он и так подозревал, но за месяц обучения у него уже вошло в привычку прятаться здесь от чужих глаз. Конечно, рано или поздно он бы всё равно попался, вот только лучше бы кому-то другому.
Профессор продолжал привычно отчитывать его, осыпая оскорблениями, и Ричард просто бездумно разглядывал его. Он давно привык к недовольству в свой адрес. Даже прислуга никогда не упускала возможности указать ему на его место. Да, сын лорда, но отверженный и неудобный. Никто бы за него не вступился.
Однако он не понимал, отчего профессор ведёт себя подобным образом?
Раньше, когда Ричард только мечтал об академии, он представлял себе своего будущего наставника кем-то вроде святого отца в церкви. Воображение отчетливо рисовало ему кого-то высокого, мудрого, со светлыми локонами, красиво разложенными по плечам, как у святых на картинах, а в голубых глазах обязательно должна была жить великая любовь ко всему живому. Из всего этого у профессора Кэмпбелла был только рост. Ну и, пожалуй, мудрость, если брать общий объём знаний как её эквивалент. Но на этом его сходство с нарисованными святыми заканчивалось. Ричард вообще считал, что профессор Кэмпбелл ошибся не то что предметом, но и академией в целом. Высокий и
