Инструктор. Кровавый реванш - Андрей Воронин

– Ну что, Илларион, давай выпьем за успешную сегодняшнюю совместную работу, – поднимая рюмку, предложил Фемидин.

– За нее! – коротко поддержал Забродов.

Коньяк приятной волной тепла разлился по телу, расслабляя после напряженной работы каждый мускул. Пережевывая пельмени, Виктор Степанович спросил:

– Каковы первые впечатления о работе?

– Положительные, – улыбнулся Забродов. – Ну а если серьезно, работенка творческая, я вхожу во вкус.

– Да, у нас не заскучаешь. Хоть иногда и кажется, что мозги закипают, но потом, когда видишь результат, понимаешь, что ты среди избранных. Может, и высокопарно сказано, однако это факт.

– Команда у вас хорошая, отличные ребята, – заметил Забродов.

– Да и ты, Илларион, не промах, к примеру, сегодня нам здорово помог.

– Я пока только втягиваюсь, да и не так уж я вам помог.

– Не скромничай, твои мысли были очень ценными. Хотя наша работа насколько индивидуальная, настолько и коллективная, – подчеркнул Фемидин.

– Хочется предложить еще один тост – «За команду!», но завтра на работу.

– Ничего, еще успеешь предложить. У нас неплохая зарплата. Так что, если тебе понравилась «Забава», можем иногда здесь ужинать.

– Принято, – сказал Забродов, и оба рассмеялись.

Прошло два месяца. Илларион втянулся в работу аналитической службы. Он собственноручно составил несколько блестящих аналитических отчетов. Работа по-настоящему захватила его. Что ни день, то головоломка, которую нужно решить в строго отведенное время. Да и загадки непростые. Найденные ответы в той или иной степени влияют на судьбы мира.

Однажды после работы, в среду, Фемидин снова предложил Забродову поужинать в «Забаве». Иллариону нравилась компания умного, начитанного, интеллигентного Виктора Степановича. Между ними завязалась настоящая мужская дружба. Однако в этот раз обычно спокойный и улыбчивый Фемидин не походил на себя. Грустные карие глаза. Нервозность в движениях. Казалось, что Виктор Степанович напряжен, словно перед взрывом мины. Забродов понимал, что лучше не приставать с расспросами к человеку в таком состоянии. Если захочет и посчитает нужным, то сам расскажет.

Как всегда, сослуживцы заказали к ужину по рюмке коньяка. «Для снятия излишнего напряжения», – любил говаривать Фемидин. Основательно закусив, Виктор Степанович сказал:

– Завтра я улетаю в служебную командировку в Новосибирск. Вернусь через пару дней.

– Вы же говорили, что нам нужно всем вместе поработать над отчетом по иранской ядерной программе.

– Это уже без меня вам придется попотеть, – запивая еду минеральной водой, сказал Виктор Степанович и после небольшой паузы добавил: – Об этом мне сказал буквально перед уходом с работы Асташев, заместитель Родионова. Ты, наверное, видел его.

– Несколько раз, – кивнул Илларион, – лысоватый, худощавый мужчина.

– Да, это он, – подтвердил Фемидин, вытирая салфеткой рот.

Виктор Степанович замолчал, по его взгляду, устремленному куда-то в сторону, было ясно, что в душе у него идет напряженная борьба. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:

– Илларион, то, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Это очень серьезно.

Забродов подался вперед:

– Слушаю, Виктор Степанович.

– Понимаешь, все не так однозначно, – подыскивая слова, произнес Фемидин. – Все запутано и сложно. Я решил рассказать тебе, потому что ты служил в ГРУ и я тебе доверяю.

– Спасибо за доверие, но в чем, собственно, дело?

– Есть проблема, – оглянувшись по сторонам, шепотом произнес Виктор Степанович.

– Какого плана?

– Я не могу тебе всего рассказать, но точно знаю, что некто из сотрудников АСБ сливает информацию посторонним людям. Я провел собственное расследование. Поверь мне – это факт.

– Вы кого-то подозреваете? – тихо спросил Забродов.

– Да, подозреваю. Но сказать пока не могу, нужно убедиться точно, проверить кое-что. Скажу честно, Илларион, мне потребуется твоя помощь. Пока это все. Вот вернусь из командировки, мы с тобой встретимся, и я, так сказать, документально, с доводами объясню все подробно.

– Хорошо, Виктор Степанович.

– Будь осмотрительнее в АСБ. Кто-то ведет крупную игру.

– Что ж, как говорят в народе: предупрежден – значит, вооружен, – отхлебнув горячего чая, сказал Илларион.

Фемидин поднялся на борт «Ту-154 М», удобно устроился в кресле возле иллюминатора, достал спортивный, ярко иллюстрированный журнал и принялся его просматривать. Предстоял продолжительный перелет в Новосибирск. Он вспомнил вчерашний разговор с Забродовым. «Илларион – это как раз тот человек, которому можно доверять. Вернусь – обязательно поговорю с ним», – подумал Виктор Степанович.

Самолет плавно оторвался от земли и стал набирать высоту. Положив журнал в кожаный коричневый портфель, Фемидин закрыл глаза и попытался уснуть…

В кабинет к аналитикам из группы «В» вошел взволнованный Родионов:

– Мне сообщили, что самолет, на котором летел Фемидин, разбился.

– Не может быть! – выдохнула Наталья.

Забродов побледнел. Только вчера он разговаривал с Виктором Степановичем, и вдруг такая трагедия.

– Как это случилось? – проглатывая комок в горле, спросил Илларион.

– По телевизору как раз идет выпуск новостей, – ответил Родионов и вышел.

В просторном холле АСБ стоял жидкокристаллический плоский телевизор с большим экраном. Теперь возле него собрались сотрудники из разных отделов. На экране мелькали страшные кадры: фрагмент дымящейся хвостовой части самолета, чья-то оторванная нога… На месте катастрофы работали спасатели. Высокопоставленный сотрудник МЧС, отвечая на вопрос журналиста, в частности, сказал: «По нашей информации, на борту самолета «Ту-154 М» находилось 92 пассажира. Обломки разбросаны на большой площади. Мы не исключаем вероятность теракта. Это все, что я могу пока сообщить».

«Теракт… Значит, самолет, скорее всего, взорвали, так как обломки разбросаны на большой площади, – размышлял Забродов, возвращаясь в кабинет. – 92 жизни оборвались в один миг, и среди погибших – Фемидин».

Вечером, придя домой, Илларион принял душ, быстро поужинал рыбными консервами, а затем устроился на диване, прихватив несколько газет, купленных вчера. Он хотел отвлечься от тягостных мыслей о трагической гибели Виктора Степановича, с которым успел подружиться.

Забродов взял первую попавшуюся газету и пролистал ее. Затем принялся за вторую, третью… Глаза скользили по заголовкам. Иногда он останавливался и бегло читал статью, которая его заинтересовала. Вдруг Илларион отложил в сторону очередную газету и вернулся к первой, потом ко второй. Он положил три газеты рядом. В каждой из них была опубликована небольшая статья о путешествии в Грецию. Авторы в статьях были разные, но в каждой из них было одно и то же, словно написанное под копирку, предложение: «Посейдон – второй сын Кроноса и Реи». Забродов наморщил лоб. Без сомнения, это был шифр, некая команда к действию. «Стоп! Теракт, разбившийся самолет, 92 трупа, шифрованное послание в газетах, предупреждение Фемидина, – промелькнуло в голове Иллариона. – Не исключено, что все это связано в единую цепь событий. Так, думай, Забродов, думай! Кронос – младший сын бога Урана (неба) и богини Реи (земли). Небо, земля, разбившийся самолет. Сначала Кронос был богом земледелия, персонифицирующим время (Хронос – от древнегреческого «время»). То есть время что-то совершать, – Забродов почесал затылок. – Рея, насколько помню, просто мать многочисленных богов и богинь. Хронос – время. Так, номера страниц. Бортовой номер самолета был 36, и страница первой статьи – 36. Дальше… Самолет разбился около часа дня – статья на странице 13. Надо же! Это уж слишком много для случайных совпадений. И третья статья на странице 3. Но что означает три? Возможно, число исполнителей».

Илларион думал несколько часов, однако так и не нашел ответа на этот вопрос. Но было совершенно очевидно, что это шифр – сигнал к действию. Из последнего разговора с Фемидиным следовало, что он вплотную приблизился к кому-то в АСБ. Не потому ли его уничтожили? Боже, убили 92-х, вернее 91-го человека, чтобы устранить одного. «Да, Забродов, попал ты в переделку, – обратился к себе вслух Илларион, а затем подумал: – Это, пожалуй, будет покруче операции под Джелалабадом. Да, но, как и тогда, главное – голова, правильная оценка ситуации. Надо завтра обязательно доложить обо всем Асташеву. Все по инструкции, субординация, как говорится, и в Африке субординация».

На следующий день Забродов постучал в дверь кабинета Асташева.

– Можно, Федор Максимович? Я по важному делу.

– Конечно, заходи, Илларион, присаживайся, – оторвавшись от кипы документов, сказал Асташев.