Бургундское из императорского обоза - Сергей Сас

- А что он получил теперь?

- Все!.. сотни тысяч жертв!.. Прочтите эти мемуары! - старик гневно махнул рукой в сторону антикварных книг. - Они взахлеб превозносят славу истребителя целых народов! После Ватерлоо к границам Франции подойдут австрийские и русские войска. Наполеон вооружит население, и начнется новая "жакерия". Франция останется за ним, престол перейдет к сыну, итальянскому королю, политика которого мало в чем изменится. Целых семьдесят лет войны будут потрясать Европу.

- Вы пацифист?

Старик промолчал, не такую уж малую цену приходилось платить за подобные убеждения.

Только к вечеру они добрались до офиса, их "оппель" то и дело останавливал на перекрестках военизированный патруль - по улицам маршировали колонны солдат в касках и лакированных сапогах, ликующие толпы приветствовали факельное шествие всюду.

- Во всей этой истории я не моу замкнуть одну цепь - каким образом Давелу удалось подменить самого императора, ведь контактный выход на него исключен? С тех пор, как двадцатый век закрыт для посещения, проникать в приграничное с ним время становится все сложнее и сложнее.

- Это он расскажет нам сам, когда мы его выдернем. * * *

...Атакой на Угомон Наполеон хотел лишь провести демонстрацию, основной же удар готовил против центра и левого фланга союзных войск. Эту задачу он ставил графу д' Эрлону и маршалу Нею. Через Папелот Ней должен был выйти Веллингтону в тыл, накинуть удавку и не позволить последнему соединиться с пруссаками, если те окажутся рядом.

Пять часов утра. Дождь закончился.

Самой упрямой и ржавой скобой оказался Угомон. Пока французы только подбирали отмычки к фермам Ла Ге Сент и Папелот, пока под Неем меняли лошадей, англичан никак не удавалось вырвать оттуда никаким гвоздодером. Одну за другой император стянул сюда еще три дивизии, на что Веллингтон ответил четырьмя гвардейскими ротами и брауншвейгским батальоном. Они засели за каменными и кирпичными стенами полуразрушенного замка и осыпали неприятеля бранью и картечью из сорока орудий. Подступы к Угомону представляли собой террасы с фруктовым садом и цветником. Здесь на цветочных коврах, в кустах смородины и крапивы легли костьми первые батальоны Рейля. Бригаду Суа перемололи, как зерна в жерновах.

Пехотные полки ворвались в сад, но тут же были выбиты черными мундирами это брауншвейгцы взяли их в штыки. Три батареи, увязшие в канаве, французы выволокли на руках. Ударили в упор... Ночь не разбирает своих и чужих.

Стало светать. Жером доложил, что фруктовый сад в его руках. Наполеон потребовал не задерживаться в кущах и не надеяться, что ему отведут время на сбор урожая. Экс-королю не оставалось ничего другого, как следовать совету старшего брата. В пушечной перестрелке сад скосило подчистую, из гвардейцев Кука выжали сок. Бельгийский полк, вооруженный карабинами, хорош только в засаде - французы вырезали его целиком в стрелковых гнездах. У северных и южных ворот не утихает рукопашная. Угомон взят в тиски. Кажется, Веллингтон отдал его на откуп. Дивизия Гильемино завершает кровавое дело. Оборонительные стены обложены фашинами. Угомон пылает. Веллингтон в сомнении, хватит ли войск остановить врага. Но он напрасно беспокоится о своем правом крыле - участь центра и левого фланга столь же неутешительна: Ла Ге Сент пал, Пиктон не удержал Папелот, где и сложил голову. Дивизии Эрлона прорубаются через британскую грудь. Уже обескровлены уланы Вивьена и гвардейские драгуны Понсонби, разбиты пехотные бригады Перпонше и Кильмансегге, бегут шотландские горцы, сверкая голыми коленями.

Час дня. Фронт треснул, как перегруженный мост, но император еще не думает посылать в столицу нарочного с победным бюллетенем. Рано.

- Где Груши?

- Где Блюхер?

Оба полководца видят, как, словно в дымке, в далеком мареве еле колышется на границе Парижского леса темная туча войск.

В этой битве рядом с Наполеоном не было многих верных и преданных маршалов: Бессиер убит при Люцене, Дюрок под Вуршеном, Ланн смертельно ранен под Эсслингом, Понятовский утонул в Эльстере, отступая от Лейпцига. Жюно и Бертье сами кончили счеты с жизнью. А где Макдональд, Бернадот, Мармон, Массена и еще с десяток маршалов? Они предали! Рубака Мюрат, герой Бородино, поднял восстание в Неаполе и уже расстрелян... Их всех может заменить только Груши.

- Где Груши?!

Четыре дивизии Эрлона готовят англичанам могучий удар в солнечное сплетение. Веллингтону не хватает воздуха.

- Стройте не так тесно, - советует император. - Жалейте солдат, их еще ждут австрийцы и русские. Не так тесно...

Эрлон перебрасывает из Угомона и Папелота артиллерийские батареи, и сотня орудий расчищает дорогу штурмующим колоннам. Эскадрон конных егерей, посланный в разведку, приносит страшное известие: в Парижском лесу пруссаки! Наполеон знает - это 30-40 тысяч свежих бойцов.

- Где Груши!!!

Наконец приходит известие - он рядом. Дивизии Эрлона отправляются в гибельный огонь. Веллингтон отступает. Поле битвы оголяется. Союзные войска поднимаются на плато Мон-Сен-Жан и скрываются из вида; но это еще не бегство. Это передышка. Там, за гребнем, на возвышенности плато, строятся в плотные каре двадцать шесть батальонов. Веллингтон снимает с разбитых крыльев остатки бригад Уинки и Шоссе, у него еще целые полки Метленда, Галкета и Митчела, еще живы полторы тысячи гвардейских драгун Сомерсета. Сюда для решающего отпора стягиваются потрепанные немецкие, ганноверские, нассауские и брауншвейгские части. Возводятся баррикады из артиллерийских и фуражных повозок. Упрямый Веллингтон вгрызается в землю. Ни у кого из свиты нет сомнений, что он позволит кому-либо остаться в живых. Батальонные каре, ощетинившиеся штыками и пушками, готовы принести себя в жертву.

- Или ночь, или Блюхер. * * *

Вечером следующего дня старик Донсваген привез два французских генеральских мундира, лосины, сапоги. Он сам унизал грудь сыщиков боевыми орденами, бриллиантовыми звездами и серебряными крестами из коллекции сына, вручил шпаги и отсалютовал:

- В одном я согласен с Давелом - разве могла наша Франция проиграть последнюю войну с такими генералами?!

- Политика не входит в круг наших увлечений, - осторожно намекнул Дюфон.

...Обычно по понедельникам желающих отправиться путешествовать во времени было мало. К тому же грандиозные торжества, намеченные на завтрашний день, удерживали людей дома. Поэтому в здании Трансплантатора, одном из сотен, разбросанных по Европе и Америке, никого не оказалось, кроме служащих.

- 1815 год? 18 июня? Ферма Кайю? Этот день приобретает популярность, заинтересовался начальник контрольного поста. - Кажется, на днях кого-то мы пересылали в том же направлении. Уверяю, тот офицер был одет с меньшей изысканностью, чем вы, и годился вам, господа, в адъютанты - суетливый служащий угодливо продолжал. - Хотя для посылок он толстоват. Ваши визы.