Ещё вчера… - Николай Мельниченко

Зато теперь мы можем видеть впереди великолепные стоп-сигналы Неграмотных, так и не усвоивших Самое Передовое Единственно Верное Учение! И покупать у них зерно, мясо, машины, технологии и компьютеры! А пущай себе снабжают нас, таких передовых!

Сейчас уже другие Погонщики борются за овладение Руководящим Кнутом. Они в наших, от рождения надвинутых на глаза Шорах, могут только высверлить дырки – справа или слева, вопияя по принадлежащим им Каналам и Канализациям: "Вот Эта дорога для тебя, Лошадка, есть Единственная и Верная, давай сворачивай сюда вместе с Моим Богатством на твоей телеге!". Вон сколько их, акробатиков, вертится! И друг друга раздевают до исподнего: конкуренция, однако! Разве не потеха нам на старости, Мой Прокурор? А то раньше – один товарищ Сатюков в клубе скакал!

Сейчас мы – Лошади, отработавшие свой ресурс. Не то Телегу, – маленький рюкзачок собственной жизни влачим с трудом и с помощью близких… Можем мы хоть теперь скинуть всю сбрую вместе с навешаннойЛапшой и плотными Шорами, повертеть головой вокруг, в том числе – назад, и посмотреть на Мир собственными широко открытыми глазами? Пусть даже они уже слезятся от старости, но еще смогут увидеть и оценить все Краски и Бардак окружающего мира. Вмешаться и изменить что-либо в этом мире, тем более – прошлое, мы уже не можем. Так давайте, Мой Прокурор, хоть посмеемся в свое удовольствие. И всем открыто покажем свою трудовую Фигу! А если руки еще работают – то и две!

В заключение сообщаю Вам, Мой Прокурор, что я потерял Ход и соответственно – способность трудиться на необъятных шести сотках Моей Латифундии. Тем не менее, – времени не хватает: всякие надевания носков и прочие забавы по жизнеобеспечению производятся с такой скоростью, будто на лысине стоит полнехонькая рюмка, которую нельзя ни выпить (не дотянуться руками), ни расплескать (жалко). Тем более, что нас таких быстрых двое. Правда, у жены лысины нет, рюмку ставить некуда, поэтому на поворотах и наклонах сейчас она меня иногда обгоняет, если ее не одолевает Паркинсон… По-видимому – нам полный абзац. Однако – будем держаться: за грядущий 2008 год в садоводстве с нас содрали уже столько денег, что было бы грешно не попытаться их "отбить" еще один раз…

Почти все уже уехали, в холодной ночи только у нас горят огни. Ждем сына – надо все убрать и закрыть. Кроме того, там в каменных джунглях – холодно, а у нас печка, яблоки, сливы, компьютер…

С высочайшим почтением к Вам, Мой Прокурор, и к Вашим Близким, – несчастный ОсУжденный сразу по всем Статьям, но продолжающий нагло надеяться на Ваше снисхождение…

Очень надеемся, что в вашей большой семье все слава Богу, что вы хорошо провели лето, и напишете нам об этом, забыв начисто об идейных распрях…

Мы вас любим и целуем всех – оптом и поштучно.

Ваши Н. и Э.

30. КОММЕНТАРИИ. (ЗАМЕЧАНИЯ И ОТЗЫВЫ о книге "ЕЩЕ ВЧЕРА…" )

Если посмотреть на себя со стороны,

можно и не узнать

Во время работы над книгой автор, всего лишь начинающий и неумелый писатель, отдавал на просмотр и рецензирование друзьям отдельные части будущей книги. Их замечания, несомненно, улучшили книгу. Так, благодаря внимательному взгляду, исправлены многие опечатки, повторения, заменены неточные слова. Огромную помощь мне оказала Таня Козишкурт, отыскав и скопировав в Публичной Библиотеке редкие исторические материалы для книги.

По некоторым замечаниям автор вступал в полемику с оппонентами и/или активно ОГРЫЗАЛСЯ. Например, по замечаниям Елены Крусановой состоялся лингвистический диспут по глаголам "стать" и "становиться". А по идейным замечаниям Владлена Крыськова написана целая глава "Явка с повинной".

Однако, поскольку рецензии писали друзья, то большинство отзывов почему-то получались у них хвалебными.

Автор не настолько самонадеянный человек, чтобы принимать дружескую похвалу за настоящую оценку своего скромного труда и делает "поправку на снос попутным ветром".

И все же – решаюсь привести здесь одобрительные рецензии по другой причине: они очень живо рисуют образ самих рецензентов. Погружаясь в моё прошлое, их авторы в заметках вспоминают о собственных переживаниях в то время. И становятся таким образом живыми соавторами книги и свидетелями времени, в котором происходят описываемые события.

К великому сожалению, за последние годы много друзей уже ушло из жизни. Не стало друга юности Размысловского Анатолия Николаевича, живые заметки которого приведены здесь. Нет уже Александра Ивановича Кравцова, моего друга и матроса времен работ на ядерном полигоне Новая Земля. Скорбный список большой и, увы, постоянно пополняется: время неумолимо.

Тем более хочется привести здесь не только мои записи о них, а также их собственные. (Где это возможно, я буду приводить и свои ответы). Пусть это будет память о моих друзьях, особенно – для их детей, внуков и правнуков, которым возможно попадется на глаза мой скромный труд…

Санкт-Петербург, январь 2011 года. Н. Мельниченко

С очень большим вниманием и интересом проштудировал твоё интереснейшее послание и постараюсь ответить на некоторые вопросы. По поводу отца. Я себя начал помнить с того момента, как на улицах по утрам находили трупы. Это было в Мурафе и это был год 1933-й.

Отец работал каким-то специнспектором в Шаргородском райпотребсоюзе, контора которого находилась почему-то не Шаргороде, а в Мурафе. Что он был этим самым инспектором я узнал из фотографий тех времён, где под его фото была надпись "специнспектор Размысловский Н.И.".

Затем, уже где-то в году 1936, его перевели в Деребчин главным бухгалтером местного сельпо. Оттуда его и забрало НКВД в декабре 1937 года. Дом он купил у одного еврея (кажется, Аарона). У отца была библиотека. Но всё это было конфисковано и дом тоже. Но дом нам потом в 1939-м году возвратили. Обвинили отца в том, что он был в войсках Украинской Народной Республики (т.е.у Петлюры). Это потом оказалось ложью, но пока это всё всплыло наружу, много таких как он успели расстрелять в Виннице. Вот и всё, что я об этом знаю. Мне кажется, что в те времена была тенденция избавляться от людей грамотных, интеллигентных под любым предлогом. Ибо эти люди видели просчёты