Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

Но были вопросы, которые мучили её и порой заставляли сомневаться. На сколько хватит её любви? Сколько такой жизни она сможет выдержать? И это при том, что несмотря на все пережитые страдания, самого трудного она до сих пор всё ещё не вкусила.

Однако и это была не последняя проблема. Был ещё отец, который знал где она, что делает и что должна делать. Даже если она решилась бы остаться с Андреем навсегда – он не позволит ей этого сделать. Если она провалится – отец вернёт её обратно на то же положение, что у неё было, и тогда Третьяков рано или поздно найдёт способ добраться до неё. В этом Аня не сомневалась. Она чувствовала, что этого маньяка может остановить только смерть. Или Игорь Владов.

И как ей быть? Чтобы спастись и сохранить шансы на нормальную жизнь ей необходимо предать любимого человека, и даже для того, чтобы остаться с ним ей всё равно необходимо его предать. Понимание этой неизбежности медленно убивало её.

Что ж, раз ей в любом случае придётся предавать, нужно решить, что делать дальше, потому что даже для предательства ей всё ещё необходимо учитывать один момент, который она узнала в разговоре со связной, и который после того разговора всё чаще и чаще всплывал в памяти: «он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя».

Скептически воспринятые поначалу, эти слова казались Ане всё более правдоподобными по мере того, как она о них думала. Связная казалась опытной, гораздо опытнее Ани, и она определённо понимала о чём говорит. Да, Аня прошла проверку, но достаточно ли этого? Что ещё может предпринять Гронин? И что сама Аня может ему противопоставить, чтобы упрочить своё положение?

Первоначальная импульсивная идея выглядела неплохо, но в то же время – ужасно. Ане понадобились целые сутки, чтобы перебрать в голове все варианты, до которых она только смогла додуматься, но каждый раз она возвращалась именно к ней – к идее, возникшей первой… сдать связную. Это поможет ей законспирироваться ещё лучше, упрочить своё положение и увеличить доверие Гронина. Вряд ли он мог знать, что она раскусила Кобальта, значит, к ней уже есть толика доверия, но если она сдаст настоящего шпиона, Гронин точно поверит ей…

Даже не пытайся играть с ним. Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя.

Аня много раз во весь голос кричала в подушку, затем набирала воздуха и кричала ещё. Почему? Почему?! ПОЧЕМУ?! Почему единственная хорошая идея требует человеческих жертв? Почему, чтобы Аня продолжала жить, из‑за неё должны гибнуть люди? Из‑за её страха, из‑за её слабости… из‑за её неуверенности. Эта женщина… её ведь точно убьют. Но иначе никак.

Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя.

Неужели он и правда может быть настолько умён? Он – бог? Нет. Не бог. И Аня докажет это. Отец говорил, что ей придётся чем‑то жертвовать, но он не говорил, что жертвовать она должна только собой. Да и вообще – в гибели этой женщины будет виновата не только Аня, но и её отец, который отправляет людей играть в такие опасные игры. Она разделит с ним эту ответственность или… Нет. Во всём виноват только он один. Всё – из‑за него.

Приняв решение, Аня вышла из своей комнаты и медленно пошла к штабу. Погода всё больше портилась, становилось всё холоднее и ветренее, и Аня подумала, что погода отражает её настроение. Но, несмотря на это, она готова. Она сможет. Она справится и её совесть останется чистой, потому что во всём виноват отец.

«Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя… Черт, что я упускаю?», – думала Аня, шагая по старым плитам плаца.

И вот, уже стоя на пороге штаба, она внезапно прозрела. Когда это произошло, от внезапно накатившей волны страха у Ани чуть было не подкосились ноги.

К ней подослали человека, якобы от отца. Она сразу раскусила его и радостно сдала Гронину, хотя для всех это автоматически означало, что отец знает, где она и может нагрянуть за ней в любой момент, но раз он не делает этого, то… О, господи… Она сама себя выдала. Она должна была подготовиться перед тем походом к Гронину, придумать, как себя вести. Ей стоило устроить там истерику, разыграть страх, что отец уже нашёл её, просить защиты, и таким образом заставить Гронина раскрыть свои карты. Это стало бы самой лучшей конспирацией, а теперь он всё знает. Он давно всё знает. Знает и наблюдает… О, чёрт…

«Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя», – снова всплыли в голове сказанные связной слова, а страх внутри стал осязаемым. – «Господи… Что теперь делать?»

Тяжелая рука легла внезапно ей на плечо, и испуганная Аня содрогнулась всем телом, направив весь запас внутренних сил на то, чтобы не позволить ногам предательски свалить тело на бетонные ступени. Голова закрутилась, перед глазами всё поплыло, и Аня пошатнулась, но смогла устоять на ногах.

– Здарова, кукла! – раздался знакомый весёлый голос. – Чего тормозишь? Заходи, раз пришла.

«Господи! Он тоже всё знает и играет со мной!», – пронеслось в голове.

С большим трудом, но Аня сумела немного приглушить страх, надеясь на какое‑нибудь чудо. Медленно выдохнув, она повернулась и остекленевшим взглядом посмотрела на крупное, небритое лицо Родионова. Тот, увидев её выражение, прыснул со смеху.

– Пф… Я помешал тебе пронести бомбу и взорваться там, да? Извини.

– Вы просто меня смертельно напугали, – выдавила она и тут же вскипела, выпуская наружу накопившиеся эмоции. – Ну вас к чёрту с такими шутками!

– Ты глянь, какая коза! Забодаешь ещё! Дай‑ка я лучше пойду по своим делам, – Макс, как ни в чём не бывало, прошёл мимо неё и, не оглядываясь, скрылся в дверях штаба.

Когда он ушёл, Аня развернулась и медленно пошла прочь от штаба. В теле возникла лихорадочная дрожь, но все попытки Ани подавить её были тщетными. Они всё знают и играют с ней – неспроста Родионов называет её куклой. Они просто играют, позволяют ей быть здесь, наблюдают… и ждут. Господи, какая же я дура, дура, ДУРА! Что мне делать? Что мне делать?!

Просто сдав подставного Кобальта, я признала, что отец нашёл меня. Не выказав на этот счёт никакого волнения, я подтвердила, что знала, что он знает, где я. Это конец… Или нет? Если всё так – почему они… почему Гронин молчит? Почему не позовёт меня к себе и не скажет, что всё знает? Почему не угрожает, что расскажет всё Андрею или просто не отправит меня обратно к отцу? А вдруг всё не так плохо, как я думаю?

Размышления заняли ещё одни сутки. Аня придумывала что‑то, доказывала это самой себе, а потом фразой «он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя» разрушала свою идею, и так повторялось раз за разом. Но ничего не делать и опустить руки она больше тоже не могла, потому что даже не попытавшись спастись, позволив себе без боя проиграть и снова оказаться лицом к лицу с Третьяковым… Она чувствовала, что после этого сломается уже навсегда.

Наконец, Аня выбрала лучшую, с её точки зрения, идею и собралась с силами, чтобы воплотить её в жизнь. Она почти не спала из‑за этого, но всё же была уверена, что сумела выработать единственно правильную стратегию. Да, это не позволит ей победить, но зато она сможет прощупать, что знает или думает о ней Гронин, и уже исходя из этого сделает ему предложение.

Приняв решение, она с нетерпением собралась и снова отправилась в штаб, только на этот раз чуть ли не бегом. Гронин, слава богу, оказался на месте и сразу согласился её принять.

Он сидел на своём месте за столом. Седеющий, но всё ещё пышущий здоровьем крупный мужчина с проницательным, тяжёлым взглядом. В отличие от Родионова, полковника Аня видела всегда чисто выбритым.

– С чем пожаловала на этот раз? – без обиняков поинтересовался он.

– Я хочу заключить с вами сделку, – уверенно заявила Аня в ответ.

– Сделку?

Ане показалось, что на лице Гронина проскочило удивление, но он быстро скрыл его. Поначалу девушка обрадовалась, ведь оказалось, что перед ней не робот, но затем она одёрнула себя, вспомнив фразу, которую раз за разом себе повторяла.

– Да. Сделку.

– Хм, – Павел снова на миг сделал вид, что удивлён, а затем вернулся к своему непроницаемому выражению лица. – И какого характера она должна быть? Что мы вообще можем предложить друг другу?