Быть любимой - Людмила Белякова

— Откуда вы знаете?! — почти закричала Света.

— От Анны Павловны. Вы рассказали о вашем пламенном любовном свидании с мистером Савицким вашей подруге Елене Васильевне Ципиной. Она же, из самых лучших побуждений, заметьте, стала носиться по предприятию колбасой, умоляя ваших друзей образумить вас от разрыва с господином Евсеевым и возвращения к мистеру Савицкому. Ну и к Луценко она с этим приходила, а Анна Павловна спросила меня, что там у вас «происходит с Генкой».

— И что вы сказали?

— То, что и есть, — как вы разыскивали его через Интернет, о ваших записочках — вы так мило и непосредственно забывали их распечатанными на столе или на принтере… Я полагаю, то любовное «письмо для тетки» предназначалось тоже Савицкому?

— Я не буду вам отвечать! — Света пошла к своему месту и включила компьютер.

Чернова повернулась обратно к дисплею.

— Значит, ему. Кстати, я почти закончила и могу дать вам почитать свой опус. В приемной сейчас сидит ваша горячая фанатка Петрова, а она-то, в отличие от Анохиной, вряд ли предоставит вам право первого чтения. Хотите?

Света молчала.

— Как хотите. Я оставлю его на компьютере, файл называется «фигня-2». Только машину не забудьте выключить. А то каждый раз, когда вы беретесь за мной шпионить или воровать мои файлы, то бездарно выдаете себя невыключенной машиной. Так что — сейчас или в вечерней тишине? Готова выслушать ваши замечания, поправки, комментарии… А? Не слышу?.. Значит, в тишине.

Заурчал принтер. Чернова подошла забрать листки.

— А хорошо я все-таки пишу — даже сама себе удивляюсь. Вроде ничего особенного, а так здорово… Прямо дамский роман, только получше качеством, психологичнее, я б сказала. Жаль даже, что я любовного письма Генусику так и не наваяла… Может, все-таки сделать это… напоследок?

— Как это — напоследок? — насторожилась Света.

— А так, поскольку я, официально и при свидетеле в лице Анны Павловны, поставила господина Пеструха в известность, что намереваюсь в самое ближайшее время оставить свою должность.

— Я вас любила! Я вас обожала! А вы меня бросаете! — взорвалась Светлана, оборачиваясь, чтобы посмотреть этой неблагодарной твари в лицо.

Та невозмутимо просматривала свою писанину.

— Во-первых, сударыня, у меня традиционная сексуальная ориентация, и насчет страстной однополой любви, пожалуйста, обращайтесь к госпоже Дебрановой…

Светлана просто задохнулась от возмущения.

— А во-вторых, я сюда — в отличие от вас — прихожу работать, а не любить.

— Да вы знаете, кто вы?! Вы, вы…

Она, наконец, соизволила поднять глаза на Свету.

— Знаю. Я умная, здоровая, непьющая, психически уравновешенная и сексуально не озабоченная женщина. А в-третьих, вы же сами отписали начальству, что я некомпетентна и делаю грубейшие языковые ошибки, так что это — ваша инициатива. И учтите на будущее, что на этот оклад ни один приличный специалист не придет. Решайте, как вы здесь справитесь одна… Сами понимаете, дело даже не в возрасте, образовании и опыте — просто дочка шофера внучке академика не замена.

(Когда-то Чернова невзначай, но больно задела их с Машей замечанием: «Шоферская жена, шоферская дочка — это международный отдел или гараж?»)

— Ну, так я вам гарантирую на сто, нет, на сто пятьдесят процентов, что ни в одну профильную фирму переводчиком вас не возьмут! Пойдете торговать на рынок. Я вам это обеспечу!

— Во-первых, я знаю не только английский. Во-вторых, у меня не один диплом и не одна профессия.

— А в-третьих?

— В-третьих, я и на рынке устроюсь лучше, чем вы в офисе, потому что просто, в отличие от вас, умею работать. Вы-то и деньги считать к сорока годам толком не научились. Вечно вас эти торгаши рыночные имеют во все дырки. Что — не так? А с работой… Была бы шея — хомут найдется. На мой век и тупых директоров, и бездарных начальников хватит.

Нина забрала с принтера приличную стопочку листков, сунула ее в файл и, лучезарно улыбнувшись Свете, вышла.

«Господи, что ж она там такого наговорила, написала! И Анна Павловна с ней заодно…»

Света кинулась было к черновскому компьютеру, чтобы сейчас же распечатать этот омерзительный пасквиль, но спохватилась, что сможет сделать это в обед или вечером. Опять эта ведьма ее достала — Света будет мучиться до вечера, прежде чем прочтет этот треклятый талмуд…

— Это вы с Луценко что-то задумали! — без предисловий набросилась на Чернову Света, когда та вернулась. — Я хочу знать, что вы задумали! Вы давно планировали меня бросить!

— Да, сознаюсь, давно, с того самого момента, как мы работаем вместе, а теперь вы так кстати сняли с меня моральную ответственность за бегство с экономически тонущего корабля. Я вас не устраиваю — все, гудбай, покеда! А что до Анны Павловны, то она в присутствии Пал Никанорыча всецело поддержала мое решение сделать ноги.

— Ах, так вы к Луценко уходите! Вот что вы задумали! — осенило Свету.

— Нет, Анна Павловна не хочет, чтобы вообще я здесь оставалась. А задумали мы ни много ни мало, как погубить вас, сударыня, причем самым коварным образом.

— Вам это не удастся!

Свету буквально взметнула ввысь упругая волна энтузиазма и невесть откуда взявшейся энергии — вот, вот настоящая жизнь, борьба, страсть! Она с ними повоюет! Света их обеих уничтожит!

— Вы ничего мне не сделаете!!! Ни вы, ни Луценко!

— А мы ничего делать и не собираемся — была охота руки марать.

Света озадачилась, и волна энергии схлынула так же быстро, как и набежала, оставив еще большую усталость и отчаяние.

— Вы все сделаете сами, — продолжила Нина, тщательно втирая в руки крем. — Я ведь вам уже неоднократно говорила, что худший враг человека — это он сам. Ну как бы я вдруг пошла к Пеструху и ни с того ни с сего стала бы рассказывать, что вы устраиваете здесь регулярные пьянки и, как результат, часто не выходите на работу. А тут вы сами сподвигли меня на то, чтобы во всех деталях и со смаком расписать ему, как я выслушиваю комментарии уборщицы по поводу количества пустых бутылок. Мы сколько вас с Авессаломовой просили — хоть пузырьки-то с собой уносите, а?.. Вам же как о стенку горох… Неужели вы до такого бесчувствия напиваетесь, что с бутылем до мусорки доползти не можете? Кроме того, для Пеструха будет открытием, что господин Творожков тоже страдает алкоголизмом, только в форме запоев.

— Вы и об этом написали?!! Зачем?!!

— Ну, для общей убедительности картины, поскольку это подчеркивает наследственный и, следовательно, неизлечимый характер вашего с ним фамильного заболевания.

«Господи, сколько же страданий!» — подумала Света, даже не в силах заплакать.