Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

Опомнившись, народ принялся тушить пожар, а, протрезвев, забыли, кто, почему и зачем. А те, кто вспомнил, устыдились и испугались, решив свалить всю вину на йоков.

Мда, вот так и рождаются легенды, наподобие Белгородской хроники. Змея, доев капусту, принялась за перловую кашу со шкварками. Но самым интересным в этой истории были именно жмыри. Они явно кого-то искали, и, судя по их нервозности, Лиса и Змею. И если ищейки притаились где-то на северной дороге, долгожданная встреча обеспечена. Если они уже не поймали Рыжего за хвост! Но Олгу не покидало странное чувство, навязчивое и неприятное, как жужжащий над ухом комар, будто она что-то упускает, некую важную деталь, лежащую прямо на поверхности, и, как водится в таких случаях, трудноуловимую. Мельница! Зачем они пошли к ней? Там же нет дороги! И на кой ляд туда бегал Старший? Олга нутром чувствовала, там что-то есть, хотя все наводящие вопросы были бессвязны и, по сути, притянуты за уши. Кто, в конце концов, сможет доказать, что Учитель пошел именно на мельницу? И откуда ей знать, есть ли там дорога? Так или иначе, Младшая попадет туда, тем более что ей необходимо место для ночлега на эти три дня. Олга поднялась, оставив на столе плошку с недоеденной кашей.

Веселье за столом мельника было в полном разгаре. Мужики гремели медяками, делая ставки, ухали и улюлюкали, подбадривая борцов. Соревнующиеся — красные, как вареные раки, с вздутыми венами на толстых бычьих шеях — с пыхтением пытались положить опертую на локоть руку противника на столешницу, забрызганную пивом. Змея подождала, пока чернявый парень продует мельнику очередную игру и после слов щуплого зазывалы, приглашавшего молодцов помериться силой, уселась на скамью, бесцеремонно оттолкнув уже изрядно выпившего лысого детину.

— Я буду играть! — негромко, но с вызовом произнесла она.

Мужики уставились на зарвавшуюся девку, сопровождая недоуменные взгляды не менее недоуменным молчанием, и тут же разом зашлись диким хохотом. Даже купцы, с интересом следившие за ходом народного развлечения из своего угла, улыбнулись в холеные пышные усы.

— Дивчине никак брага в голову ударила, а! — утирая слезы, пророкотал мельник. — Тебе, красавица, только с козами да курами тягаться, а не с нами.

Змею подобное замечание внезапно вывело из себя. Слышать такое от Лиса — еще куда ни шло, но от какого-то пьяного мужлана — это слишком. Она вскочила и, перегнувшись через стол, ткнула указательным пальцем в нос мельника, с яростью глядя в его мутные от браги глаза.

— Что, боишься проиграть мне… рыжий?

Громовой раскат хохота вновь прокатился под низким потолком, сотрясая стены, не смеялся лишь оторопевший Прохор, заглянувший в расширенные от гнева по-змеиному продолговатые зенки, окруженные янтарным кругом радужки. Списав сие страшное видение на слишком обильное возлияние, мельник на миг зажмурил глаза, силясь избавиться от жуткой рожи, больше похожей на маску, чем на человеческое лицо. Миг, и наваждение пропало. Олга злобно зыркнула на зазывалу, тычущего в нее грязным пальцем с обкусанным ногтем, и сдернула с головы тюбетейку.

— Моя ставка!

Мельник недоверчиво потер пальцем крупные жемчужины.

—

Настоящие?

— Конечно, — девушка обиженно передернула плечами. — Самый настоящий, морской! Мой Учи… — она осеклась. — Я два золотых за нее отдала. Так ты будешь играть?

— Ну, давай, — ухмыльнулся мельник, — только попрощайся со своей шапкой.

На последней фразе он обвел победным взглядом одобрительно загудевшую толпу.

— Отлично, — Олга поудобнее устроилась на лавке напротив, — если выиграешь ты, получишь жемчуг. Если моя возьмет… — по толпе волной прокатились смешки, — так вот, если победа будет за мной, ты заплатишь этой доброй женщине, — она кивнула в сторону хозяйки, — за мой ужин и исполнишь одну мою просьбу. По рукам?

Кое-где послышались смешки и нескромные замечания насчет просьбы молодой девушки к здоровому мужику. Люди взволнованно перешептывались и тянули шеи, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

Змея, засучив широкий рукав халата, поудобнее уперлась локтем и перехватила ручищу-лопату Прохора, при этом ее узкая ладонь утонула в огромном кулаке мельника, а стены сотрясла очередная волна смеха.

Никто и не думал, что щуплая тонкокостная девка, ростом на две головы меньше своего противника, с такой легкостью и небрежностью победит его в состязании силы. Мельник действительно выглядел забавно, удивленно и недоверчиво разглядывая внезапно предавший хозяина кулак, так что хохот в честь грандиозного провала, заполнивший залу, казалось, до краев, можно было считать весьма обоснованным, но вот только ответная злоба, разгоравшаяся в оскорбленной душе Прохора, для Олги была крайне невыгодна. Она вскочила на лавку и оглядела толпу гневным взглядом.

— Что ржете! Кто-то желает оспорить мою победу? Садитесь, господа хорошие! Только, предупреждаю, на этот раз руки буду ломать!

Толпа озадаченно приутихла, но спустя несколько мгновений очередная волна хохота сотрясла стены кабака.

— Девчушка-то с норовом, а!

— Это ж надо так напиться, что собственные руки не слушаются!

— Да, нет, его и жбан браги не возьмет. Он же нарочно поддался. Так Прохор?

— Конечно нарочно! Да на нее дунешь, переломится.

Мельник неуверенно заулыбался, Змея мрачно молчала, отставив уязвленное самолюбие в сторону.

Народ расселся по лавкам, продолжая пить за здравие мельника, батюшки царя, Творца Всемогущего и прочих выдающихся личностей.

Олга уминала за обе щеки жареного цыпленка, раздумывая над тем, откуда взялось и отчего точит нарастающее беспокойство.

— Эй, Слепко, сыграй нам, чтоб душа вздрогнула!

— Хорошо.

В зале после первых же дрожащих звуков гуслей стало тихо, как в церкви во время службы. Олга, вынырнув из омута невеселых раздумий, взглядом отыскала музыканта и с удивлением распознала в нем того самого старика, что дремал в углу в момент ее прихода. Но был то вовсе не старик, а совсем молодой мужчина с худым изможденным лицом, окруженным копной пушистых, почти белых волос, что, подсвеченные мутным светом ламп, создавали впечатление нимба. Глаза скрывала глухая повязка, в центре которой располагалась грубая вышивка в виде глаза. Мужчина был слеп.

Он пару раз провел пальцами по тонким струнам, подкрутил колки, и запел тихим, невыразимо красивым голосом печальный стих.

Эта была древняя легенда о прекрасной Сильвонской королевне, дочери Дракона, и небесном юноше с белоснежными крылами. Она повествовала о том, как девушка нашла на берегу моря чайку, разбившуюся об острые скалы. Она выходила птицу, что обернулась юношей. Молодые полюбили друг друга, но злой колдун, прознав о том, что его чары разрушены, разъярился пуще вьюги, но поделать ничего не смог, ибо королевна, обладая магическим даром, была хорошо защищена от его нападок. И тогда злодей нашел слабое место прекрасной девушки — ее любовь к отцу,