По волчьему следу - Екатерина Лесина

А на брезенте лежала не пара грамм.

- Сугубо визуально этот порошок светлее. И мягче. Запах не такой выраженный… полагаю, концентрация действующего вещества здесь ниже, но насколько – это нужно смотреть. Я… поделюсь результатами. Исследований. Если получу разрешение.

- Буду весьма благодарен.

- И надеюсь на взаимную любезность.

- Несомненно…

Глава 17 Следы на воде

Глава 17 Следы на воде

«Дирекция молодежных программ под патронажем князя Сауцкого и с дозволения Комитета Цензуры в рамках развития международных дружеских отношений приглашает посетить концерт американской рок-группы Соник Ют, который состоится…»

«Ведомости»

- И ты вот так просто все оставишь? – я боролась с желанием обернуться. Пройтись по деревне предложил Тихоня, ибо когда машины придут еще неизвестно, а торчать рядом с домом, откуда воняло мертвечиной, радости мало.

И я уцепилась за эту мысль.

Не из-за дома и запаха, к нему я уже притерпелась, и не из-за покойников. Из-за Новинского, который аккуратно завернул опасную находку в брезент, а после вовсе убрал куда-то.

- Вариантов немного, - Бекшеев шел медленно и прихрамывал отчетливо. – С Особым отделом спорить смысла нет. Я доложусь Одинцову, но…

- Но и он посоветует не лезть.

- Именно.

Тихоня с Девочкой ушли куда-то вперед. Изредка впереди мелькала черная тень, давая понять, что она за нами присматривает.

- Это как-то… неправильно. Категорически неправильно. Когда война, то еще ладно, понять можно. А теперь? Почему так?

- Тебе правду или как? – Бекшеев остановился.

Улочка.

Дорога почти заросла, угадывается этакой широкой полосой седой травы, что пролегла мимо разваливающихся хат да осевших заборов. У стен поднимается стена крапивы и сныти, то тут, то там виднеются цветы, одичавшие, но упрямо цепляющиеся за жизнь.

Похожие и у нас в палисаднике росли.

- Правду.

- Правда в том, что… там, на той стороне, действительно имелись технологии. И куда более успешные, чем те, что применялись нами. И что никуда они не исчезли. Записи, может, и сгорели, но вот всегда оставались люди. И… материалы. Да и с записями никогда нельзя быть полностью уверенным. Вполне возможно, что где-то что-то да сохранилось. И к кому-то попало…

- К союзникам?

- К ним. И такая информация не останется без внимания. Любые разработки будут… разрабатываться, как бы нелепо это ни звучало.

- И поэтому мы тоже?

- Да.

- Разрабатываем?

- Да.

- На людях ставим опыты. Делаем… он же сказал, Бахтин, что до сих пор есть этот… контингент. И зачем-то нужен. И запуски эти… что они запускают? Зачем?

- С запусками, я думаю, как раз все просто. Тут, вероятно, стоит машина, которая создает локальное поле высокой концентрации. И нужно это как раз для процесса насыщения… чего бы то ни было.

Ну да. Логично, если так.

Только все равно тошно. И не зря мне этот Новинский сразу не понравился.

- Он с нас клятву не взял. И бумаги подписывать не заставил.

- Ему и не нужно, - Бекшеев приостановился и сделал глубокий вдох. – Воздух здесь хороший. Свежий… и летом пахнет.

- Земляникой, - буркнула я раздраженно.

- Не знаю. Я как-то… в детстве вот нянюшка собирала. Я и сам хотел, но мне нельзя было.

- Почему?

- Это ж лес. Там комары. Закусают, - пояснил Бекшеев с самым серьезным видом. А я как-то вдруг и поверила. И представила его, маленьким, в белом костюмчике, чтоб как на фото, я в ателье видела такие, на стендах. Белый матросский костюмчик с широким воротником и синим галстуком.

И на стульчике.

Представила.

И не выдержала. Фыркнула.

- Тебя и от комаров спасали?

- Я болезненным был. А нянюшка – очень заботливой… это потом уже мама спохватилась. Позже. А так она целительница, в госпиталях постоянно. Пациенты и все такое… но земляника вкусная.

- Можем поискать.

- Ты серьезно?

Я пожала плечами. Почему бы и нет. В лес за ягодой собирались спозаранку. Я не любила. Грибы – еще ладно, там ходишь, ищешь, какой-никакой азарт. А вот ягоды… сел и ковыряешься, ковыряешься, вычесываешь из травы по одной, а корзинка все никак не наполняется.

Причем только у меня почему-то.

- У нас там трупы… - Бекшеев оглянулся.

- В большом количестве, - согласилась я. – И государственные тайны. Особый отдел. Хрен знает что еще… и никуда это не денется, если мы земляники поищем.

- А комары?

- Поверь, - я поглядела на Бекшеева с насмешкой. – Насмерть не загрызут.

Лес начинался сразу за домами, да что там, он подобрался к деревушке вплотную, перебросил тонкие хлыстинки березок через ограду, пустил колючую ежевику, готовую захватить все-то, до чего дотянется. А следом уже спешили, тянулись любопытные сосны. Одна накренилась, легла кроной на крышу, все же при том не потерявши связи с землею.

Под ней-то и начались земляничные поля.

Ягода только-только зарозовела и лишь та, которая на опушке росла, но Бекшеев глядел на нее с каким-то… удивлением, что ли? Будто не верил, что можно вот так взять и собрать.

- Сразу видно, люди тут редко бывают, - я опустилась в траву.

Высокая.

И по осени в ней наверняка маслята выводками прячутся. А сейчас земляники полно.

Матушка заливала её молоком, а из шкафа доставался сахар, который к лету закупали мешками. Но для варений. И нам позволяли сыпануть сверху ложку и даже две.

Хотя она и так вкусная, земляника.

- Думаешь, причастны? Лаборатория эта…

- Не знаю, - Бекшеев сел на траву. – Данных не хватает.

- Их тебе никогда не хватает.

- В этом суть дара. Чем больше, тем лучше… вернемся, нужно запросить карты. Планы местности. Газеты взять. И сводки. Лучше сводки, хотя если газета местная, то тоже неплохо.

Он высыпал ягоды в рот.

- А с этим… что?

- Ничего. Пока там, - Бекшеев ткнул пальцем в небеса, - не договорятся, спрашивать бесполезно. У него свой протокол. И клятвы. Он и так рассказал больше, пожалуй, чем должен был.

- Почему?

- Думаю, потому что и с него спросят, как так