Канатоходцы (Роман, повести) - Сергей Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впоследствии Дибитц назвал мой план чистейшей воды авантюрой, непростительной для разведчика, обязанного действовать только наверняка. Я же рисковал отчаянно и безрассудно, надеясь лишь на сопутствовавшую мне удачу, решительность и внезапность маневра и скрытую под маской всесильного повелителя обыкновенную человеческую трусость, с таким вызовом я и шел к Уоррену примерно за час до начала операции на обогатительной фабрике.
Уоррен принял меня сдержанно и чуть-чуть удивленно:
— Соскучились по работе, Лайк?
Я решил не тянуть время.
— У меня неотложный и важный разговор. Кстати, важный не только для меня, но и для вас. Поэтому дайте световой сигнал на дверях, чтобы вас не беспокоили. — Я посмотрел на часы. — Сейчас десять минут двенадцатого. Скажем, до часу.
— Я не предвижу разговор такой длительности. Даже с вами, Лайк, — сказал Уоррен.
— Разговор будет недолгим. — Я подошел ближе. — До часу вы пробудете в одиночестве.
— Вы, кажется, угрожаете, Лайк?
— Не буду обманывать, да.
Я тут же извлек из нагрудного кармашка стеклянный тюбик, добытый у Жаклин, и вынул булавку.
— Узнаете?
— Булавка Жаклин. — Толстые губы Уоррена побелели. — Откуда она у вас?
— Профессиональный секрет. — Я поиграл злополучной булавкой. — Так вам знакомо действие препарата? Руки! — крикнул я, когда Уоррен потянулся к сигнальной клавиатуре. — Сидеть смирно. Вот так. Мне даже не понадобятся оправдания, когда вас, парализованного, найдут в кресле. Любой из ваших врачей поставит один и тот же диагноз — инсульт. Вы же гипертоник, по комплекции видно.
— Вы пока переиграли меня, Лайк, — очень спокойно проговорил Уоррен. — Но я не торгуюсь. В моем положении это абсурд. Итак, что вам требуется?
— Небольшая услуга, значительно дешевле вашей жизни. Но я тоже не торгуюсь. Прежде всего наберите сигнал о том, чтобы вас не беспокоили. До часу. Только никаких тревог и прочих фокусов.
Уоррен покорно набрал на клавиатуре требуемый сигнал.
— Теперь предписание о немедленном предоставлении мне вашего электроля на неограниченный срок.
— Решили бежать?
— Вы угадали.
— В зону Содружества?
— Поразительная догадливость. Диктуйте.
И снова покорно подчинился Уоррен, выдав мне с диктографа требуемое предписание.
— Что еще?
— Пустяк. Крошечная штучка, которая продержит вас в состоянии неподвижности, — я взглянул на часы, — час сорок минут.
Я блефовал с лицом завзятого картежника, прикрепляя к ребру письменного стола миниатюрный микрофончик — крохотный металлический кубик с присосками и фальшивым циферблатом.
— Это взрывное устройство с циферблатом включено на требуемое нам время. При малейшем вашем движении оно немедленно придет в действие. Не тянитесь ни к клавиатуре, ни к радио. И твердо помните, что полностью выключить механизм вы можете только в час дня. Ни секундой раньше.
С этими словами я вышел, оставив всесильного директора в состоянии боксера после нокаута. Я уже точно знал, что полтора часа с лишним он не предпримет никаких направленных против меня мер.
Но в одном я ошибся, и ошибки моей он не поправил. Обнаружил ее я уже в гараже, получая требуемую машину. «Броненосная и самая быстрая», — восхитился я, но дежурный механик заметил меланхолично: «Не самая. Ракета, на которых стреляют песчанок в пустыне, вдвое быстрее». Песчанок — пушных зверьков Второй Планеты — я в пустыне не видел, такой ракетой не пользовался, да и менять что-либо сейчас было уже поздно. И, получив золотистый электроль Уоррена, я ровно в двенадцать подал его к выходным шлюзам обогатительной фабрики.
Двенадцать часов одна минута. Шлюз закрыт.
Минута двадцать секунд. Я жду.
Полторы минуты. Начинаю тревожиться.
Две минуты. Входной шлюз выпускает на транспортере укороченную платформу с одним бруском и двумя сопровождающими в таких же, как и мой, зеленых скафандрах. С разговорником: я об этом уже позаботился.
— Грузи в багажник, — приказал я, открывая крышку.
Молниеносно брусок с платформы был перегружен в багажник машины. Крышка захлопнулась.
— По местам, живо!
С такой же быстротой три зеленые лягушки скрылись в пасти золотистого электроля. Указатель я поставил раньше: курс сто девятнадцать. Точно по карте. Оставался пуск. Я не замедлил ни секунды, и машина рванулась с места со свистом воздушных струй, набирая скорость.
Ничего не произошло. Ни суеты у шлюзов, ни сигнала тревоги, даже очевидцы, какие были, должно быть, не поняли, что к чему. До освобождения Уоррена из ложного плена осталось около пятидесяти минут. Значит, при скорости до пятисот километров в час мы выигрывали не менее четырехсот километров. Две тысячи километров отделяли нас от зоны Содружества — четыре часа пути. Много. Ракета при всех возможных задержках догонит нас на полдороге. Я взял карту: лиловая лента пересекала наш путь примерно на тысячном километре — «зыбучка». Надо менять курс, чтобы обойти ее где-то справа или слева — лишние триста километров пути.
— Не меняй курса, — подсказал Айк, заглянув в карту.
— «Зыбучка», видишь? — пояснил я.
— Ну и что? Я знаю.
— На «зыбучке» не может быть воздушной подушки. Лиловый песок не оказывает сопротивления воздушным струям, свободно опускаясь под их давлением. А ширина какая! Посмотри по масштабу — не менее пятидесяти километров. Никакой инерции не хватит даже при такой скорости. Не перескочишь.
— И все-таки повремени с курсом. Там кромка синюшника — я помню. И «зыбучка» суживается горловиной почти вдвое. Подойдем ближе — объясню.
Я согласился. Айк не безголовый — зря рисковать не будет. Подождем, если просит. А на обзорном экране, отражающем всю дугу горизонта позади машины, в рыжем пространстве пустыни возникла черная точка. Она двигалась, вырастая до размеров крохотного черного пятнышка. Погоня.
— Не рискуем, Айк? — обеспокоился Род.
— Они будут обходить нас справа, сокращая угол. Рассчитывают, что мы пойдем вдоль кромки синюшника. О «зыбучке» они тоже знают.
Зажужжал зуммер видео. Я откликнулся, не включая экрана:
— Кто?
— Боишься взглянуть мне в глаза, Чабби, — ответил динамик голосом Стива. — Включи экран.
— Зачем? — сказал я. — Ты мне надоел давно и достаточно.
— Не хорохорься, Чабби, — продолжал динамик, — тебе и твоим друзьям конец. Утопим в «зыбучке». Сдача на милость не поможет. Милости не будет.
«Хорек, — подумал я. — Злой и вонючий хорек. Знает, что на его стороне скорость». Динамик, всхлипнув не то от радости, не то от злости, умолк. Я включил видео.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});