Пьеса для обреченных - Вера Русанова

— Какие, например?

— Рука на моей подушке!

— Ключи от вашей квартиры у кого-то из команды Серого.

— А его появление у подъезда Леры?

— За вами могли следить.

— А то, что он ждал нас у дома Бирюкова?

— Так он ждал вас или все-таки появился там после того, как вы вышли из подъезда?

— Ладно, пусть это тоже слежка… А как же аэропорт? Он что, днюет и ночует под моим порогом? И потом, опять же рука! Никого не было в радиусе ста метров вокруг, когда Наталья бросала ее в помойку, — это во-первых! Никто вообще не мог знать заранее, что мы ее выбросим, а не спрячем, например, на балконе, — это во-вторых!.. Вам, вообще, не кажется сюром, что какая-то банда начинает рыться по мусорным контейнерам, ради того только, Чтобы эффектнее напугать двух и так смертельно перепуганных дур? Или ограничиться одной открыткой с паршивой собачкой им показалось как-то несолидно?

— Опять нервничаете. — Ольга выбросила окурок в урну, поправила волосы и надела капюшон. Становилось и в самом деле холодно. — А надо думать! Не можем объяснить как, надо объяснять почему… Кстати, никто из присутствовавших на том дне рождения Человека в сером тоже почему-то не помнит.

— И не удивительно! — заметила я со свойственным мне в последнее время пессимизмом. — Никто ничего не помнит, никто ничего не видит, никто ничего не может понять. В один прекрасный день меня просто найдут с проломленной головой — вот и все! И мне тогда уже будет глубоко плевать, кто меня убил — реальные бандиты или веселенький коллективчик местных вампиров.

К остановке подошел автобус, забрал очередную партию пассажиров и уехал.

Под пластиковым тентом с рекламой «Нескафе» Остались только парень с девушкой.

На черной куртке парня была нарисована красная дьявольская морда с крутыми могучими рогами.

— Как вы относитесь к тому, чтобы прогуляться пешком? — поинтересовалась Ольга. — До метро не так уж далеко. Я вас провожу, а заодно и договорим.

Я отнеслась к ее предложению положительно. Тем более, что сатанинская рожа на спине парня еще и зловеще фосфоресцировала. Пешком так пешком, надо договорить, значит, надо договорить. Правда, свои способности к дедуктивному мышлению я, оценивала как весьма средние. Ольгины, впрочем, тоже. Зато она, похоже, чувствовала себя едва ли не аббатом Фариа.

— Давайте, Женя, вспомним все с самого начала. Ольга шла вдоль самого бордюра, отгородившись от меня своим капюшоном, и неспешно размышляла вслух:

— Все это началось после моего звонка. До этого вам никто не угрожал, никто не преследовал? Вы не замечали ничего подозрительного, никаких странных, необъяснимых вещей?

— Да, тогда у меня еще не было паранойи, — кисло реагировала я.

— Вы не вкладывали деньги ни в какие финансовые пирамиды? Не работали на лохотронах? Не находили сумок с документами?

— Нет! Нет! И еще раз нет!

— Не говорили с кем-либо о денежных махинациях, о наркотиках или о чем-то подобном?

— Да нет же. Господи! — завопила я так громко, о даже спугнула дремлющую на дереве ворону. — Я вообще ничего не понимаю в таких делах! Дебеты-кредиты по вашей части. Максимум, на что я способна, — это пересчитать деньги в своем собственном кошельке!

— Вы никогда не становились свидетелем преступления?

— До приезда в ваш благословенный город, слава Богу, никогда!

— И никто из ваших знакомых…

— И никто из моих знакомых тоже не связан с мафией! Так уж странно получилось, что нет у меня друзей-бандитов. Все больше актеры. А-а! У одной новосибирской подружки муж — милиционер. Участковый! Старушек от метро гоняет, чтобы огурцами не спекулировали. Может, это как-то с его делами связано, как вы думаете?

На мои жалкие юмористические потуги Ольга не отреагировала. Отогнув рукав, взглянула на циферблат часиков и так же спокойно расправила обшлаг.

— Если так, то вы что-то не то увидели или услышали в ночь, когда убили Вадима. — На последних словах голос ее сорвался, но минуту спустя снова обрел прежнюю тихую силу. — Теперь вспомните, пожалуйста, все по порядку. Вы заходите в комнату, где отмечается день рождения, видите Вадима Петровича и актеров.

Были ли там люди, которые показались вам подозрительными? Может быть, кто-нибудь ходил по коридору? Просто заглядывал в дверь?

— Да нет… Вроде ничего такого… Из чужих, похоже, была я одна. Все друг с другом общались, одна я как на необитаемом острове сидела.

— А кто-нибудь особенно насторожился при вашем появлении? Я пожала плечами:

— Женщины занервничали, конечно…

— Это понятно! — Ольга невесело усмехнулась.

— Аладенская как-то запсиховала… Впрочем, нет! Не больше других! Из баб, пожалуй, только Наталья ко мне нормально отнеслась, и то потому, что сильно пьяная была. Она и не соображала, по-моему, ничего толком.

Мимо нас по Проезжей части пронесся автобус.

На задней площадке стояли те самые парень с девушкой. Они целовались.

— Ну, что дальше?.. Дальше мы с Бирюковым пошли в соседнюю комнатку, он поставил мне кассету, попросил называть его на «ты»… В общем, все, как вы и говорили.

— Кассета с самого начала была та, что нужно? Он ничего не перепутал?

Может быть, поставил сначала . одну, потом быстро вытащил? Или бумаги какие-нибудь на диване лежали? Вспомните, Женя! Это очень важно!

— Да нет же? — взмолилась я, изламывая брови горестным домиком. — И кассета была та, что нужно, и бумаг я никаких не видела.

— Может быть, какие-нибудь фотографии? Или блокнот?.. У вас же страсть к чужим записным книжкам!

— Не брала я ничего! Пальцем ни к чему не прикасалась!

— А о чем он с вами говорил?

— О сыне. О том, что они с ним выглядят как ровесники. О том, что мы обязательно должны достичь взаимопонимания, о том, что ему нужна именно такая актриса… — И все?

— Все! Клянусь!

— Дальше?

— Дальше актеры ушли, он со всеми простился и спустился вместе со мной в зал. Усадил меня в первом ряду, а сам начал оборудовать сцену…

— Комнаты он проверил?

— Да, наверное… Хотя какая разница? Выходы-то на сцену он абсолютно точно закрыл.

Ольга на секунду остановилась в задумчивости, потом решительно мотнула головой:

— Дальше… Давайте дальше!

— Потом сцена начала крутиться. Он прочитал сначала отрывок из «Гамлета» и бросил в зал шарф. Я еще тогда подумала, что надо заранее собрать его вещи…

Потом был, по-моему, Ромео… Да, точно, Ромео! И он выбросил куртку. А потом сцена еще раз повернулась, я как раз полезла за курткой под кресло, и…

— Стоп! — Ольга развернулась ко мне так резко, что я даже испугалась. Ее зеленые глаза нехорошо светились, тонкие ноздри раздувались. — А отсюда, Женя, все очень медленно и по порядку. Все-все! Буквально каждый шаг!

Мне вдруг показалось, что на улице резко потемнело, звезды как-то померкли, потянуло могильным холодом. Ольга, стоящая передо мной в просторном капюшоне, с черными локонами, лежащими на плечах, сделалась странно похожей не то на средневековую аббатису, не то на ведьму.

— Н-ну… Н-не знаю… — От волнения и осознания важности момента я даже начала заикаться. — Сцена выехала. Он прочитал классическое «убей луну соседством», швырнул куртку. Она упала под кресло. Не очень глубоко, но все равно надо было встать на корточки, чтобы ее достать. Пока сцена разворачивалась, я побежала. Наклонилась, взяла куртку. За воротник… Да, кажется, за воротник, а когда обернулась…

— Еще раз стоп! Когда вы наклонялись за курткой, вы ведь сидели спиной к сцене и лицом к выходу. Так? Справа… нет, слева от вас был и центральный проход между креслами, и проход между правой стороной зала и стеной?

— Да, все правильно.

— Вы все время опасались, что сцена вот-вот повернется? Что вы не успеете?

— Ну конечно.

— И не заметили при этом абсолютно ничего? Ни человека, пробежавшего, по сути дела, в поле вашего зрения, ни даже его тени?

— Я смотрела только на куртку. И еще чтобы из нее ничего не выпало!

Уголок Ольгиных губ нервно и недовольно вздрогнул.

— Ладно, допустим! Пусть на глазах у вас были шоры! А в ушах что?

Бананы? Не могли же вы в абсолютной тишине не услышать звука шагов? Причем, заметьте, торопливых шагов!

— А вы не допускаете, что убийца был босиком или в мягких кроссовках? — злобно огрызнулась я, обидевшись на то, что со мной разговаривают как с кретинкой — Или он, по-вашему, дурак и надел сапоги со шпорами?

— Вы бы не услышали ровным счетом ничего только в одном случае — если бы он нацепил сандалии с крылышками! Но если вам так хочется верить, что в пяти метрах от вас беззвучно прокрался Чингачгук, пожалуйста, верьте!

— Или. Чингачгук, или призрак… — едва слышно проговорила я, собираясь снова нырнуть в свое персональное море тихого ужаса, но Ольга не позволила мне этого сделать.

— Дальше!

Она остановилась, раскрыла сумочку, вытащила пачку сигарет :и зажигалку.