Адмирал ФСБ (Герой России Герман Угрюмов) - Вячеслав Морозов

Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин:

Известен такой случай. Сотрудник контрразведки Великобритании Беттани собирался перейти на нашу сторону, но его выдал предатель Гордиевский. Беттани лишь сделал попытку выйти на контакт. Он получил двадцать лет тюрьмы и продолжает отбывать срок, и дня не проработав на КГБ. И будьте уверены: отсидит от звонка до звонка. Никакие амнистии его не коснутся. Порядок жёсткий, но с точки зрения государственного интереса — оправданный.

Автор: Колыбель мировой демократии, как известно, — Древняя Греция. Но и там, несмотря на примитивность законодательства (с сегодняшней точки зрения), существовало разделение на два рода судебных процессов: дике — если речь шла о частных интересах, и процесс графэ параномон, если затрагивались интересы государства. Чтобы второй процесс перевести в первый, и в те далёкие времена требовалось о-очень много денег: ведь по разным процессам и приговор приговору — рознь! Может быть, и сегодня некоторые древнегреческие проблемы терзают наших правозащитников?..

Александр Александрович Зданович:

Против Германа Алексеевича и всей нашей службы ополчилась целая стая. То, что в России еще есть что защищать, для них ничего не значит. Это люди, для которых интересы государства и граждан настолько абстрактны, что иные мотивы для них важнее. Общественные организации и их лидеры, которых финансируют источники, находящиеся вне пределов России, действуют по известному принципу: кто платит, тот и заказывает музыку. Или, как говорят одесситы, кто девушку ужинает, тот её и танцует. Поинтересуйтесь, откуда поступают средства в ПЕН-клуб, в Фонд защиты гласности — и очень многое станет ясным.

Для меня это была не просто защита Угрюмова, это была необходимость объяснения общественности наших действий и реального объяснения действий Пасько, хотя мы находились в стесненном положении, мягко говоря, поскольку не имеем права до решения суда и вступления приговора в силу рассказывать многие вещи, так как они составляют тайну следствия. Вдобавок нас тут же обвинили бы в давлении на суд. То, что своими публикациями и выступлениями они оказывали на суд давление, — это их мало смущало. «Больше наглости!» — как провозгласил один из их кумиров. Мы же себе этого позволить не можем.

Мне импонировало, как держался Герман Алексеевич, поскольку вся пишущая и говорящая свора накинулась прежде всего на него как на руководителя органа. До конца его жизни продолжались попытки опорочить его как профессионала — раз, как человека, преследующего корыстные интересы — два, и как солдафона, далёкого от понимания прав человека, соотношения личности, общества и государства. Но, как писал когда-то Николай Васильевич Гоголь, защищая от критических нападок свою поэму «Мёртвые души»: «Иногда надо иметь противу себя озлобленных».

Автор: Чтобы составить для себя наиболее полное представление о Григории Пасько, я повстречался с несколькими морскими офицерами, знавшими его лично. Чтобы не «дробить» повествовалние, я свёл его в рассказ одного «виртуального» человека, не прибегая при этом к авторскому домыслу и ничего не исказив.

Человек рождается с определенным набором задатков, и некоторые, даже не получившие развития в свое время, подспудно в нём существуют, существует некоторая предрасположенность — как есть, например, у кого-то предрасположенность к заболеванию туберкулезом, а он дожил до глубокой старости и так и не узнал, что же это за страшное заболевание. Благоприятные условия для этого не сложились ни разу. Есть русская пословица: не клади плохо — не вводи вора в грех. К человеку с устойчивой моралью она не относится, он и в мыслях не допустит, что можно взять чужое. Другой же поколеблется — а, никто не видит, всё равно никто не узнает! — и возьмёт. Всегда важна обстановка, в которую такой человек попадает, она проявляет его как лакмусовую бумажку.

Гриша попал в такой хаос, когда всё начало переводиться на деньги. Кому-то такое время — во как поперёк горла, а для него оно стало его временем. Отношения между нами были довольно дружескими, а в какие-то моменты и тесными. Например, когда большая группа моряков работала по обеспечению визита американцев из Сан-Диего (штат Калифорния) — города-побратима Владивостока. Администрация города не могла не подключить флот. А раз флот подключен, то газета «Боевая вахта», где Гриша работал, чуть ли не всем составом толчётся здесь же.

Гриша с английским языком был не в ладах, поэтому всегда искал человека, через которого можно было общаться с американцами. Поэтому волей-неволей он никогда не оставался с ними один на один. Надо думать, он всегда находился в поле зрения контрразведки, и все его вопросы к американцам не вызывали никаких сомнений: работал он чисто как журналист. Но слабинка у него проявилась уже тогда: тяга ко всякого рода «побрякушкам», эмблемам, значкам. Причем если что-то ему на глаз «легло» — вцеплялся, как клещ. Обращался к ребятам: «Слушай, упроси этого янки, пусть подарит, а?» Мы даже подсмеивались над ним: «Гриш, на кой тебе «Плэйбой» сдался! Голых баб американских не видел, что ли? Да наши русские девки всё равно лучше». — «Да нет, вы не понимаете!.. Ну, уговорите его. Может, на что поменять хочет». Махнули на него рукой: чёрт с тобой, цыгань на здоровье, лишь бы делом занимался. А за вожделенный сувенир Гриша мог воробья насмерть загонять!..

Заметна была его меркантильность. Например, он не шибко «вкладывался», когда вместе ходили пивка попить. Если кто-то за всех рассчитался — не лез в карман за кошельком: ведь уже заплачено!.. Хотя гонораров в то время получал побольше других: он писал не только в «Боевую вахту», но и в городские газеты, журналы его печатали. А такая черта, как скупердяйство, не может быть незамеченной.

В «Боевой вахте» у них стоял бильярд, и я захаживал туда иногда — шары покатать. Как-то во время игры зашёл разговор, что он за доллары дает информацию иностранным газетам. Меня это удивило: «Гриш, ты что, сдурел! За баксы — информацию!» — «А что? Им главное, чтоб она была горячая. Знаешь, какая у них там конкуренция — ого! А когда твоя газета вперёд всех новости печатает, её первую и раскупают. Создается и имидж самой оперативной газеты». — «И помногу они платят?» — «По-всякому: за которую информушку — полтинник, за другую тридцать баксов».

Однажды играли с Колей Литковцом, собкором «Красной звезды» по Приморью — а он был заядлый бильярдист, — появляется Гриша. Коля сквозь зубы: «О, блин, явился! Сейчас «зеленью» трясти начнет». — «Как понять?» — «Да недавно решили партейку на деньги сыграть, чтоб нервы пощекотать маленько, так Гриша вынул пачку баксов и давай нас раззадоривать: ну кто? ну кто? На «деревянные» не играю, мол, только на валюту. Ни у кого валюты не оказалось. Спрашиваем: откуда у тебя? Отвечает: не ваши проблемы, работать надо уметь!».