Любовь по волчьим правилам - Юлия Зеленина

– Я надеялся, что вы умрете в бегах, – продолжал поражать искренностью хозяин квартиры. – Но вы живы и, к сожалению, здоровы!

Севастьянова не трогало брюзжание плохо выглядевшего человека. Стоящий на пороге смерти мужчина с пожелтевшей обвисшей кожей и ввалившимися глазами вызывал лишь жалость. Нечистый на руку бывший бухгалтер школы был слишком болен, чтобы затевать с ним бесполезную словесную дуэль. Иван Андреевич вошел в квартиру, не дожидаясь приглашения, говорить о причине своего прихода он предпочитал за закрытой дверью.

– У вас красивая квартира, просторная! Здесь два этажа? – уточнил профессор, оглядевшись по сторонам. Стены гостиной, заставленной старинной мебелью, украшали полотна известных художников.

– Это подделки – не подлинники. Предупреждаю на всякий случай. Если вам придет в голову калькулировать стоимость моего имущества, – поспешил заметить Адольф Иосифович.

– Мне плевать на ваше имущество!

На мгновение профессору показалось, что он находится среди музейных экспонатов, хаотично расставленных по выставочному залу. Было очевидно, что хозяин дома стремился жирно подчеркнуть свое благосостояние. Не спрашивая позволения, непрошеный гость уселся на неудобный диван с изогнутыми ножками и обивкой бежевого цвета. Адольф Иосифович покривился, эта изысканная мебель стояла посреди комнаты для красоты, а не для того, чтобы ее продавливали пятой точкой бесцеремонные нахалы.

– Зачем вы здесь, Иван Андреевич? Если скажете, что соскучились, я найду в себе силы плюнуть вам в лицо! – произнес владелец дорогостоящих экспонатов. Он стоял напротив Севастьянова, гордо выпрямившись, и взирал на него с нескрываемым презрением.

– Сюда я пришел не по вашу душу. Мне нужно увидеть Максима.

– Он здесь бывает редко. К моей величайшей радости! Я сделал так, как мы с вами договорились: купил квартиру вашим бездельникам-ученикам. Я содержу их. Хотя уверен, что они этого не заслуживают.

– Максим по-прежнему думает, что вы приходитесь ему отцом?

– Да, я все еще играю эту непростую роль. Неблагодарное чудовище, которое я вынужден называть своим сыном, приходит просить деньги чаще, чем мне бы этого хотелось.

– Вас не поймешь, Адольф Иосифович. То Максим редкий гость, то бывает здесь слишком часто. Кстати, благодаря этому чудовищу украденные миллионы остались при вас! Из простого воришки-бухгалтера вы превратились в человека, купающегося в роскоши!

Адольф Иосифович вздохнул при воспоминании о том времени, когда он был здоров. Иногда ему казалось, что именно похищенные деньги сделали его больным, словно они были прокляты! Когда начались кадровые перестановки «наверху», предприимчивый мужчина лихо выгреб часть выделенных государством денег из школьной казны. Он готовил побег, но бдительный Севастьянов раскрыл коварный план подчиненного. Профессор предложил сделку, от которой вору было трудно отказаться. Бухгалтеру пришлось принять условия навязываемой игры и подписать бумагу, согласно содержанию которой он был обязан обеспечить выпускников школы жильем, а также выплачивать им ежемесячное пособие. Так родилась легенда об отце Макса, который «всплыл» из ниоткуда спустя несколько дней после пожара. Адольфу Иосифовичу приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не выдать мыслями, что все происходящее – часть спектакля, срежиссированного Севастьяновым. Притворяться родителем молодого человека, который, кроме ненависти, не вызывал никаких чувств, стоило бывшему бухгалтеру огромных усилий.

– В роскоши я не купаюсь уже давно, Иван Андреевич, – сетовал хозяин дома, поправляя бархатный халат. – На борьбу с моим недугом пришлось выбросить огромные деньги! Я без пяти минут банкрот.

Дубовые напольные часы пробили семь раз. Адольф Иосифович поспешил выпроводить утомившего его гостя, оправдываясь приемом лекарств.

– Мне нужен адрес Максима, – настаивал Севастьянов, не двинувшись с места.

– У вас хватит духу рассказать ему правду, Иван Андреевич? Интересный рассказ получится! О том, как родной папочка собственноручно превратил своего ребенка в управляемую куклу, лишив его детства и нормального будущего!

– Ему угрожает серьезная опасность. Я хочу его защитить.

– Защитить? Человека, который может убить без оружия?!

Адольф Иосифович рассмеялся и тут же согнулся от приступа кашля и одышки. Обиды и жадность отравили организм злого вороватого человека, которому так и не удалось как следует распробовать вкус шикарной жизни.

– Адрес в записной книжке в кабинете, – недовольно пробубнил бывший бухгалтер, приходя в себя после приступа. Он сделал несколько шагов к двери кабинета, остановился, обернулся и произнес с загадочной улыбкой: – Я всегда думал, что мой отец был не в себе. Он назвал меня Адольфом в честь Гитлера, потому что искренне восхищался одержимостью человека, сумевшего поставить на колени полмира… Адольф Иосифович – в этом есть тошнотворная ирония. Как меня только не дразнили, когда я был мальчишкой. Своих детей у меня никогда не было, да я их и не хотел… или не успел захотеть, потому что заболел…

– К чему эти откровения?.. – насторожился Севастьянов.

– Одно дело дать сыну чудаковатое имя, но совсем другое – сдать его в школу уродов. Каково это? У вас бывают угрызения совести?

Лицо Севастьянова побагровело. Он не готов был обсуждать столь личные темы.

– Я сразу догадался, что Макс – ваш потомок. Не только потому, как вы о нем печетесь… Он на вас похож, Иван Андреевич. Такой же притворщик и лицемер! С виду борец за правое дело, а, если запахнет жареным, будет спасать собственную шкуру, не гнушаясь ничем.

– Вам ли судить меня и моего сына?

– Передайте вашему щенку, что денег он больше не получит. Ни рубля! Теперь у него есть вы – биологический родитель. Пришло время возвращать отцовский долг. Жаль, что мне не удастся увидеть вашу трогательную встречу. Надеюсь, этого ДУО-ублюдка переключит, и он вскипятит ваш мозг как следует! Я однажды перестарался с нравоучениями и испытал на себе, что значит ярость выпускника вашей чудо-школы.

Адольф Иосифович был очень доволен собой. Его жало больно ранило загрустившего Севастьянова, он это заметил, и его настроение заметно улучшилось. Хозяин просторных апартаментов ушел в кабинет, тихо мурлыкая веселую мелодию, тем временем профессор достал из портфеля свое изобретение, корректирующее память. Оставалось придумать новую правду, чтобы заполнить пробелы в воспоминаниях бухгалтера. Пользы от человека, которого назвали в честь Гитлера, больше не было. И некоторые воспоминания (в том числе и о псевдоотцовстве) ему были ни к чему.