Третье рождение Феникса - Наталья Солнцева

- Значит, та женщина, которая лежит в комнате, ваша подруга Маша? - уточнила Ева.

- Ну да… Маша Симанская из Кострова. Мы с ней в одном классе учились! Дружили - неразлейвода. Вроде бы нас ничего не могло связывать… а мы тянулись друг к другу. Маша - умная, красивая, образованная. Она учительница музыки, не то что я! В школе все девчонки ей завидовали.

- Почему?

- Мальчики всегда обращали на Машу внимание, ухаживали за ней. На вечере, в компании, на прогулке, где угодно - ее окружали кавалеры. Женщины к таким вещам относятся ревниво. Они думают, что в Маше нет ничего особенного и она незаслуженно пользуется у мужчин симпатией. В чем-то они правы. Хотя… разве нам судить, кто чего заслуживает? А я Маше никогда не завидовала, поэтому наша дружба была и остается искренней. Мне нравится быть с ней рядом… не могу объяснить, по какой причине. Она может поделиться со мной своими амурными секретами без опасений вызвать ревнивую неприязнь или быть неправильно понятой. Наверное, мне в жизни не хватает как раз того, что у Маши есть в избытке; и отношения с ней, ее откровения делают меня участницей событий, которые со мной не происходят. Я греюсь в ее лучах…

Ева едва не прослезилась. Она жалела Римму Лудкину, и этим объяснялось ее горячее желание помочь ей.

- Но зачем вашей подруге выдавать себя за Людмилу Дронову? - спросил Всеслав. - Она не очень-то умело притворяется. В чем смысл этого маскарада?

- Длинная история, - вздохнула Римма.

- Ничего, мы послушаем.

- Хорошо… раз так надо, я расскажу. Я уехала из Кострова три года назад, а Маша осталась. У нее не появлялось жгучего желания перебраться в другой город, побольше, с заманчивыми перспективами. Она словно чего-то ждала. Со стороны казалось, что ее все устраивает. Мы изредка переписывались, встречались - в Кострове, во время моих приездов. Сколько я Машу ни приглашала погостить, она отказывалась. Москва ее не привлекала. В прошлом году в Кострове произошла странная, неприятная история, и главным действующим лицом в ней была Маша. Сначала она написала мне об этом, а потом родители по телефону рассказали. Я ведь московского адреса никому не давала, кроме Симанской: боялась, Валерка как-нибудь узнает и прикатит сюда дебоши устраивать. Он же психопат! - Римма закрыла глаза, потерла лоб. - Голова раскалывается! Ночь бессонная… нервотрепка… Так о чем я говорила?

- О странной истории в Кострове, - напомнила Ева.

- А, да! Бывший жених Маши, с которым она встречалась еще в юности, когда он был курсантом летного училища - Андрей Чернышев, - подрался с другим офицером, Сергеем Вершининым. Вышел громкий, безобразный скандал, обрастающий сплетнями, как снежный ком. Пошли слухи, что один из них чуть ли не вызвал другого на дуэль… Глупо, смешно! А закончилось все ужасно.

Римма глубоко вздохнула и прислушалась. Из комнаты, где лежала больная, раздался надрывный кашель.

- Ой! Погодите минуточку! - всплеснула Римма руками. - Сбегаю, гляну, как там Маша.

Когда Лудкина выбежала из кухни, Ева спросила:

- Ты ведь сразу понял, что Людмила не та, за кого себя выдает. Как ты догадался?

- Она будто бы ни разу не видела бывшего мужа Риммы, но говорила о нем слишком уверенно, - ответил Смирнов. - Дескать, будь вторжение в квартиру делом его рук, оно выглядело бы иначе. Откуда Людмила из-под Самары могла знать, какое поведение характерно для Валерия Лудкина из Кострова? А вот Маша имела представление о нем. Так что, полагаю, на этот раз Римма говорит правду.

- Этой женщине очень плохо, - отчего-то перешла на шепот Ева. - Сильный жар, бред, кашель. Похоже на воспаление легких. У тебя есть знакомый врач?

- Только патологоанатом.

- Пфф-ф! Ну и шуточки! - возмутилась она.

- Я не шучу.

- Ладно, какая разница? Зови патологоанатома, его же всему учили. С воспалением легких он как-нибудь справится.

Всеслав покачал головой:

- Почему нельзя вызвать «Скорую»?

- Значит, нельзя! Маша скрывается не просто так. Причина, по которой она выдает себя за Дронову, нам неизвестна. Может быть, ей угрожает опасность, а врачи приедут, начнут спрашивать фамилию, документы, страховку… кто да что… в общем, по-моему, стоит пока обратиться к твоему знакомому, а там видно будет. Не умирать же человеку?

Смирнов согласился, послушно набрал номер врача. Тот обещал приехать, осмотреть больную, назначить лечение и не задавать никаких вопросов, если ему заплатят.

- Разумеется, заплатим, - кивнула Ева. - Беспокоить доктора в выходной день, да еще заставлять его ехать через пол-Москвы - не по-божески. Услуга должна быть достойно вознаграждена.

В кухню вернулась Римма, бледная и расстроенная.

- Температура не падает, - сказала она. - Я боюсь.

- Через час приедет врач, - успокоила ее Ева. - Он ни о чем не будет спрашивать, просто окажет помощь.

- Маша не хотела, но я понимаю, что ей нужно колоть антибиотики. Уколы я делать умею, только не знаю, какие и сколько.

Римма села, положила руки на колени и горестно задумалась.

- Чем закончилась костровская история? - спросил сыщик.

- А, я же не дорассказала… Ничем хорошим, - усмехнулась она. - Мы с Машей почти ровесницы, но обе не замужем. Я успела развестись, а она еще не выходила. Все выбирала, о принце грезила. Появился у нее жених из Питера, Руслан… но после той истории с дракой он уехал - и поминай как звали. Маша говорит, он обещал вернуться. Она его ждала… и тут новая беда грянула. Как все получилось, подробностей никто толком не знает. Следствие до сих пор идет, наверное… Маше тяжело об этом вспоминать, поэтому я не спрашивала. Выслушала ее, и все, больше мы к этому не возвращались.

- Что случилось-то?

- Сергея Вершинина нашли мертвым… убитым. Подозрения упали на Чернышева - из-за той их драки. Но серьезных доказательств не оказалось, и Андрея отпустили. Весь грех лег на Машу - якобы они оба были влюблены в нее, соперничали, вот и дошло дело до смертоубийства. Родители Вершинина обезумели от горя, побили Симанским окна в доме, крик устроили на всю улицу, проклинали их на все лады… - Лудкина закатила глаза. - Представляю себе этот кошмар! Каково Маше было? Ужас! Ее в Кострове все знали, все о ней судачили, осуждали. Руслан не вернулся, и люди говорили, что это Машу бог наказал и что вековать ей теперь одной до смерти. Она терпела, сколько могла… надеялась, что все уляжется, забудется. Убийцу так и не нашли. Потом позвонил Руслан, объяснился. Оказывается, он попал в больницу с каким-то сложным диагнозом… но уже выздоравливает и скоро приедет в Костров. Тут у Маши нервы сдали… Не хотелось ей, чтобы Руслан слышал грязные сплетни, считал ее виновной в гибели Вершинина. Она никому ничего не сказала и уехала, в чем была. Уже из Москвы позвонила матери, успокоила ее, сказала, что жива и что не хочет свое счастье строить на чужой крови. Пусть, мол, Татьяна Савельевна поговорит с Русланом, он поймет. А чтобы он не вздумал ее искать, она пока ничего никому сообщать о себе не будет.

- Получается, Мария Симанская из Кострова приехала прямо к вам?

- Она так говорит, - кинула Римма. - Хотя… я звонила родителям, поздравляла их с Новым годом. Отец сказал, что Машу с весны никто в Кострове не видел. А у меня она появилась уже после Рождества. Пришла сама не своя, как в нервной горячке, попросилась остаться. Я говорю: «Ладно, Люська в Испанию умотала, мне одной скучно… живи, сколько надо». Она как про Люську услышала, обрадовалась - уговорила меня сделать вид, будто она и есть Людмила Дронова.

- Зачем такая конспирация?

Лудкина пожала плечами.

- Маша сказала - чтобы Руслан ее не нашел. Будто бы он ее сильно любит и так просто не отступится, будет разыскивать. А еще она боялась, что Чернышев тоже может ее искать. Я поверила. Если один мужчина из-за нее убил другого, он уже ни перед чем не остановится.

- Вы считаете, что Вершинина убили из-за Маши?

Римма вся поникла, едва заметно кивнула.

- А почему же еще? Ревность до добра не доводит. Вот я Машу и спрятала… Никто нами особо не интересовался. Вещей у нее с собой не было, и она дала мне денег, велела купить ей белье и кое-что из одежды. Видимо, у Маши были накопления: работать она пока не собиралась, даже из квартиры старалась не выходить. Разок мы только ходили в платную поликлинику: у Маши зуб разболелся. А домой пришли - и тут, как нарочно, полный разгром, все вверх дном перевернуто, посреди ковра - кровяное пятно. Я испугалась, а Маша вообще едва чувств не лишилась, так это на нее подействовало. Она ни есть, ни пить не могла и все бормотала про смерть… что, мол, это ей знак… Ой! - вскрикнула Лудкина и зажала себе рот ладонью. - Она же почти сразу заболела! Не дай боже, помрет! Как я, дура, не подумала!

Подбородок у нее задрожал, и Ева вскочила - налить воды в стакан.

- Успокойтесь, выпейте… Сейчас придет врач, вылечим вашу подругу.

Смирнов напряженно размышлял. В его уме складывались и рассыпались версия за версией.