Тайны гениев - Михаил Казиник

Я забрал несколько десятков (!) листочков со стихами и, добравшись до гостиницы, начал читать...

Это были творения подлинного поэта!

Верьте мне!

Для того чтобы понять, что это – Поэзия, не нужно моего опыта. Достаточно просто любить и знать хорошую поэзию. Мой опыт понадобился мне для того, чтобы понять, что передо мной стихи Богоизбранного Поэта, Поэта подлинного во всей мандельштамовской орудийности. В стихах было все.

И отношение к слову, чувство живого, и тончайшая звукопись, и музыкальность.

Прямо из номера я позвонил своему другу – замечательному скандинавскому писателю и прочитал эти стихи.

– Да это же высочайшая поэзия! – зарычали в трубку.

Вот так друзья мои!

Чтобы не писать далее подробно, скажу только, что сейчас, через семь лет после описанных мной событий, этот поэт переводит “Фауста” Гёте.

Справедливо считая, что можно перевести лучше, чем это было сделано до сих пор.

Не говоря уже о том, что через пару лет ее поэзия дойдет до России (в переводах), и вы испытаете то, что испытал я тем зимним вечером в гостинице одного из скандинавских городов, читая ее стихи.

Нет!

Этого

вы никогда не испытаете!

Ибо вы ни разу не читали гениальных стихов о музыке Моцарта и Бетховена, написанных человеком, три дня до этого сидевшим у самого выхода с единственной целью – улизнуть в случае, если разговор зайдет о Моцарте или Бетховене.

Вы, конечно, понимаете, что, описывая эти события, я не могу назвать имени девушки, ибо вся история с эротикой, как это принято говорить – не моя тайна. Если она сама когда-нибудь захочет упомянуть об этом в автобиографии, то это – ее вопрос.

Но сегодня нас интересует другое.

Почему так произошло?

Возможна ли подобная столь быстрая перестройка? А если да, то как часто подобное может происходить? И не означает ли сие, что большая часть тех, кого мы называем “неформалами”, чаще всего – самая талантливая часть всякого общества. Но коль скоро это так, то следовательно, общество не умеет с ними, неформалами, общаться.

Оно, общество, очень сердится на них и поэтому просто вынуждено прибегать к репрессивным мерам. И в противовес этому обыденному обществу только культура с ее “неформальностью” способна наладить контакт с “отщепенцами”.

Поскольку подлинная культура с ее безграничной свободой мышления и дыхания, ее непредсказуемостью, предельной телесностью и предельной духовностью, с ее умением восстать, взбунтоваться против мещанской благовоспитанности, против посредственности, восстанавливает “связь времен”.

Ибо когда шекспировский Гамлет говорит:

“Распалась связь времен”, то здесь Шекспир имеет в виду самое страшное:

Когда не помнят прошлого,

не могут жить в настоящем,

и не верят в будущее.

Уже давно известно, что эротическое и творческое находятся очень близко друг от друга. Ибо творческое – в значительной степени сублимация эротического. Гениальное и сексуальное – намного ближе друг к другу, чем это может казаться.

Мне не хочется углубляться в сферы классического психоанализа, вместо него воспользуюсь поэзией. И не эротической, а сверхэротической.

На том уровне, когда эротика проявляется как высшие знаки культуры.

Так в ночи летние, ничком,Упав в овсы с мольбой: исполньсяГрозят заре твоим зрачком.Так затевают ссоры с солнцем.Так начинают жить стихом.

Не хочется даже обсуждать эти строки из стихотворения Бориса Пастернака.

Потому что, совершив подобное, я немедленно опустил бы великий творческий эротизм этих стихов на землю.

Всякое непоэтическое прикосновение к этому невероятному Вселенскому эротизму уничтожит искусство. Я позволил себе только выделить самое эротическое слово, которое может помочь пониманию того, НАСКОЛЬКО это эротично.

И еще один стих:

Звукосторожный и глухойПлода,сорвавшегося с древа,Срединемолчного напеваГлубокой тишинылесной...

Я вообще боюсь комментировать этот стих, но я знаю, кто-нибудь обязательно скажет, что эротизм этого гениального творения из четырех строчек Осипа Мандельштама притянут мною за уши.

Как и в первом варианте использую курсив. Но только не один, а целых три. Объяснять не буду, ибо, как сказал А.С. Пушкин:

Поэзия выше нравственности.

Я не случайно выбрал стихи, в которых нет открытых эротических мотивов, ибо эротика в них сублимирована (не скрыта, нет, а именно сублимирована). Как Пастернак, так и Мандельштам всегда были невероятно эротичны, на высочайшем поэтическом, жизненном и концептуальном уровне.

Перед нами в первом случае – поэтическая эротика, во втором – глубоко концептуальная. Творческий человек эротичен на всех уровнях.

Но если жизнь “не требует поэта”, то все уровни вторгаются в единое пространство.

Пространство чистой сексуальности.

Девочка из небольшого скандинавского города была безумно творчески эротична, но в кругу молодежи этого маленького спящего города поэзия не принимается, ее не читают, о ней не говорят. А если кто-нибудь захочет признаться в своем неравнодушии к поэзии, то лучше этого не делать. Дабы не прослыть белой вороной, не оказаться в гордом одиночестве, не вызывать насмешек. И необходимость, неодолимая потребность быть в контакте с окружением победила, а врожденная творческая энергетика осталась. Но проявилась только в одной сфере – в сфере сексуальности (правда, того уровня, который существует даже у лягушек).

Наши встречи немедленно вытащили, выявили мгновенное осознание, что ЭТО – есть, что говорить и думать о Вечности, о поэзии, о Бессмертии Духа, о Музыке Миров не позорно, не шизофренично. Произошло вулканическое изверя|ение лавы подсознания.

Великая созидательная  энергия выросла в творческий импульс (эротика ведь в подоплеке – тоже энергия созидания, потенция к совершению).

В нашем случае девочке из небольшого городка потребовался толчок, ввод в тот мир, который оказался ее родным, ее подлинным миром.

Вне этого мира она чувствовала себя чужой. Ее впечатлительность вкупе с талантом мгновенно расставили все на свои места.

Существуют и совершенно иные ситуации, другой тип гения. Скажем, явление, когда гений живет в мире, где все против его творческого существования, где нет ни одного шанса быть поддержанным.

И все же сила творческого огня гения настолько грандиозна, потенциальная необходимость быть самим собой столь необъятна, что гений проявляется наперекор всему. (Об этом подробнее в следующей главе.) Невзирая на невыносимость одиночества, насмешек, нищеты. Ибо угроза несуществования его, гения, как космического, созидающего, как проводника превыше всех коммуникативных благ.

Такого уровня гений часто лишен земного, материального, но одарен высшим богатством: он вступает в эротические игры с Вечностью. Подобное я осмелился бы назвать “идеей непорочного зачатия”.

Сколько имен можно привести в пример:

Бодлер и Малер, Вийон и Модильяни, Эдгар По и Моцарт, И. С. Бах и Шуман, Ван Гог и Достоевский, Шопен и Брамс, Чайковский и Мусоргский, Мольер и Бетховен.

Каждый из приведеных в пример гениев был лишен многих (иногда даже всех) благ, которые дают надежность проживания нормальной (“приличной”) земной жизни.

В этой главе я рассказал две истории о двух встречах. Встреча с классом одной из русских школ и с группой гимназистов одной из скандинавских стран. А ведь название главы – “Тайны гениев”. Какая же связь между гениальным созиданием и слушателями? Самая непосредственная.

Помните наш тезис?

КОЛЬ СКОРО СУЩЕСТВУЕТ ГЕНИАЛЬНОЕ СОЗИДАНИЕ, ДОЛЖНО СУЩЕСТВОВАТЬ И АДЕКВАТНОЕ ЕМУ ГЕНИАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ.

И еще одно утверждение:

ЛЮДИ РОЖДАЮТСЯ ГЕНИАЛЬНЫМИ, НО, ПОПАДАЯ В МИР ПОСРЕДСТВЕННОСТИ, ТОЛЬКО ЧАСТЬ ИЗ НИХ СУМЕЮТ ПРОТИВОСТОЯТЬ ЭТОЙ ПОСРЕДСТВЕННОСТИ.

ОНИ И ПОПОЛНЯЮТ СОБОЙ БЕСЧИСЛЕННУЮ АРМИЮ ПОСРЕДСТВЕННОСТЕЙ И ТЕРЯЮТ СВОЮ ПРЕДНАЧЕРТАННОСТЬ.

Глава 7. Кто сумеет выстоять?

Кто же из всех рожденных на земле бесчисленных гениев сумеет выстоять, состояться на Планете? Какие качества необходимы гению дополнительно, для того чтобы не пропасть в сонме посредственностей?

Есть замечательная притча, которая в разных вариантах существует в различных культурах. Я возьму ее обобщенный вариант.