Обитель - Дмитрий Леонтьев

делал большую работу, но теперь все готово. Времени остается совсем мало. Надо идти к Нему и говорить уже без полунамеков и недомолвок. Час освобождения при­ближается! Дело лишь за Ним... Сегодня я спрошу Его прямо, и Он назначит Час!.. »

ГЛАВА 5

Ложь воплотилася в булат,

Каким-то Божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем.

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед Богом.

Ф. Тютчев

Проснулся я поздно. Но когда зашел проведать Звез-дина, тот все еще сидел на кровати — серый, мрачный, небритый. Покосившись на меня налитым кровью гла­зом, хрипло спросил:

— Хоть не зря?..

Я показал ему перекинутую через плечо сумку с ру­кописью и кивнул:

— Все в целости.

— Кто?!

— Это уже не важно. Все равно их здесь больше нет.

— Убили, что ли? — удивился он.— Надеюсь, тела не в моей комнате? Мне там еще...

— Ну что вы? Я предпочитаю избегать подобных крайностей... Просто уехали. Что с них взять? Вам они нужны? Мне — нет... Что, так плохо?

— Попробовали бы сами,— огрызнулся он.— Я, к ва­шему сведению, практически не пью... Как они могут любить эту дрянь?!

— Вы помните, что завещал мудрый Соломон? Пра­вителям вина не вкушать, ибо правитель должен всегда

иметь трезвую голову, а беднякам вино необходимо, что­бы забыть о своих бедах и найти в нем хоть какую-то радость...

— Исправим! — твердо пообещал он.— Сами не за­хотят жить как люди — насильно перекуем!

— А как же свобода и демократия?

— Блейз, вы издеваетесь?! Оглянитесь! Это же не страна, а сплошной свинарник! А нам нужны рабочие! Армия, крестьяне, повара всякие... И мы не будем либе­ральничать, как Николашка с Думой. Будет четко рабо­тающее, как единый механизм, государство!

— А как же свобода и демократия? — уперто повто­рил я.

— Это и будет и свобода, и демократия... Еще спасибо скажут, что одеты и обуты. А все лишнее — вырвем с корнем. Кто не с нами — тот против нас! Пусть останется половина, зато это будет послушная и управляемая половина, а приплод бабы быстро на­рожают...

— Слушайте, Звездин, неужели вы действительно ни во что не верите? Ну, положа руку на сердце: в «идеалы» революции вы ведь тоже не верите...

— Другие поверят. Те, кого мы воспитаем. А я верю в себя. Как ни странно, но «я» — единственный, кто «меня» не подводил... Кстати, отдайте наган... Что за ма­нера: шманать пьяного? Вы же англичанин...

— А если все же Бог есть?

— Господин Блейз, у меня очень болит голова... Вы же неглупый парень, из цивилизованной страны... Вам что, здесь за несколько дней так основательно мозги промыли? Вы разве не видите, что только эти беспоч­венные надежды на «кого-то» больше всего и мешают России? Везде давно цивилизация и прогресс, и только

у нас все еще «прямого указа сверху» ждут. У самих не хватает сил от этого бреда вылечиться? Мы поможем... А вот как начнут надеяться только на себя, так сразу дело с мертвой точки и сдвинется...

— Думаете, они будут вам благодарны?

— Они будут счастливы! Все, хватит этой демаго­гии... У нас все равно не получится предметного разго­вора. Я вам про реальные факты, а вы мне про какие-то отвлеченные материи... Думаете, я не изучал религию и философию? Это никчемные и бесполезные науки. А я — практик. С таким же успехом можно верить в Бабу Ягу и вампиров. Их, по крайней мере, больше людей видело... Пойдемте на воздух? Я здесь соловею...

Но сегодня ему явно не везло: едва переступив порог, мы столкнулись с идущим нам навстречу настоятелем.

Склонив голову набок, игумен внимательно оглядел хмурого Звездина и вежливо поздоровался. С кислой улыбкой тот ответил на приветствие.

— Как вам у нас? — спросил настоятель, словно не замечая плохо скрываемой неприязни эмиссара.

— Как и везде,— со сдержанным вызовом ответил Звездин.

— Неужели вам везде не нравится? — удивился игу­мен.

— Да отстаньте хоть вы-то! — не выдержал тот и быстрым шагом пошел прочь.

— Тяжело ему,— вздохнул настоятель и повернулся ко мне.— А я ведь к вам шел, Джеймс.

— Я могу быть чем-то вам полезен?

— Я сегодня буду вести всенощную. Хотел пригла­сить вас.

— Благодарю,— даже несколько растерялся я.— Но я ведь протестантской веры... Вас это не смущает?

— Вы ведь христианин? Вот видите... Приходите, я вас приглашаю. Вы ведь не бывали на богослужениях?

— Если честно — нет... В школе нам рассказывали о вере, но потом... Как это ни странно, но за эти три дня я узнал от вас больше, чем за все годы до этого. Что-то я, конечно, читал, о чем-то слышал, но... Не уг­лублялся... Кстати, не хотите, чтоб я составил вам ком­панию для нашей традиционной прогулки? У меня как раз есть свободное время...

— Благодарю вас, голубчик, но сегодня не получит­ся — много дел осталось... Теперь уж вы без меня...

— Но еще один вопрос можно?

— Спрашивайте.

— А Бог... Он точно есть?

— Есть,— серьезно ответил игумен.

— А... доказательства?

— Оглянитесь вокруг, Джеймс. Разве вы не видите? Это же самое главное доказательство. Надо просто уви­деть. Никто не расскажет вам, что такое любовь. Это надо почувствовать. Как объяснить, что такое солнце? Это надо увидеть. А если вы видите и чувствуете, то зачем вам нужна заверенная печатями бумага, что то, что вы видите,— правда? Вы это и так знаете.

— Просто некоторые так же просят меня оглянуть­ся, чтоб убедить в том, что Бога нет.

— Они Его не видят,— согласился настоятель.— И составят множество бумаг с печатями о том, что «Бога — нет». Только проку от этих бумаг? Они ведь тоже очень верующие люди, Джеймс. Они твердо верят, что Бога нет. Для них это очень важно. Для нас важно совсем иное. Те доказательства, о которых столько твердят ты­сячелетиями мы получим лишь после смерти. И кому-то это очень здорово не понравится.

— А если вдруг... Ну, с их точки зрения...

— Тогда мы точно ничего не проигрываем,— улыбнулся он.— А вот они... Они проиграют. Уже проиг­рали. И это их в прямом смысле бесит. А главная битва еще впереди. Великая битва. Эта жизнь лишь подготов­ка к ней. Сейчас важно определиться, на чьей ты сто­роне...

— Тогда я — с вами,— рассмеялся и я.— Было бы глупо отказываться от вечной жизни. Да и от Бога. Вам это будет смешно, но мне бы хотелось, чтоб Он — был...

— Я знаю, Джеймс,— сказал он.— Я знаю...

— Батюшка! — к нам семенили, запинаясь в снегу, какие-то женщины с бидонами, бутылями и даже ведра­ми.— Что ж твориться-то? К источнику и не подойти! Снег-то таит. На горушке — гололед. Чуть руки-ноги не переломали... И так еле добрались, так тут еще и это... Что делать-то?