Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

Стивен непонимающе уставился на незнакомца. Затем, вспомнив, что должен подобающим образом поприветствовать гостя и извиниться за свою угрюмость и плохие манеры, он собрался с мыслями и, запинаясь, произнес:

— Э… а… эти чары… они ваши?

— Еще бы! — Джентльмен явно пребывал в уверенности, что даровал Стивену некую великую милость.

Стивен вежливо поблагодарил незнакомца.

— Должен сказать, — добавил он, — что я ума не приложу, чем заслужил подобную милость. Я не совершил ничего особенного.

— Ах! — воскликнул джентльмен. — У тебя превосходные манеры, Стивен Блек! Ты способен показать англичанам, как надлежит обращаться к высоким особам! Твои манеры когда-нибудь принесут тебе великую удачу!

— А золотые гинеи в кассе миссис Бренди, — начал догадываться Стивен, — они тоже ваши?

— Ты только сейчас это понял? Подумай, до чего славно я все устроил! Ты жаловался, что днем и ночью окружен врагами, и я передал деньги твоей доброй знакомой. Когда ты женишься на ней, деньги станут твоими.

— Откуда вы… — начал Стивен и замолчал. От внимания джентльмена ничего не ускользало — тот знал все и считал себя вправе во все вмешиваться. — Что до врагов, сэр, то здесь вы ошибаетесь, — добавил Стивен. — У меня нет врагов.

— Дорогой мой! — вскричал джентльмен. — Конечно же, они у тебя есть! И самый главный из них — твой хозяин, муж леди Поул! Он заставляет тебя прислуживать себе, не дает тебе покою ни днем, ни ночью. Да как он смеет приказывать человеку, наделенному такой красотой и благородством? По какому праву?

— Наверное, потому… — начал Стивен.

— Вот именно! — победно воскликнул джентльмен. — Злодей поработил тебя, надел на тебя оковы. Ах, как он торжествует, как радостно пляшет, оглашая воздух громким хохотом!

Стивен открыл рот. Он хотел сказать, что сэр Уолтер в жизни не проделывал ничего подобного, напротив, всегда относился к нему с большим участием. В молодости сэр Уолтер выкраивал деньги на обучение Стивена, чтобы тот мог ходить в школу, позже, когда сэр Уолтер впал в еще более стесненные обстоятельства, они часто ели за одним столом и грелись у одного камина. Что же до торжества над врагами, сэр Уолтер, одержав победу над очередным политическим противником, мог ухмыльнуться, но никогда еще не плясал, оглашая воздух громким хохотом!

Стивен собирался сказать все это джентльмену с волосами, словно пух от чертополоха, но упоминание об оковах поразило его, словно удар молнии. В воображении возникли ужас и мрак — жаркое, зловонное замкнутое пространство. Мелькали черные тени, лязгали во тьме цепи. Стивен не понимал, откуда пришло видение и что оно означает. Это не могло быть воспоминание. Он же никогда не был в таком месте!

— …и когда он обнаружит, что каждую ночь вы с ней веселитесь в моем доме, то забьется в припадке ревности и попытается убить вас обоих! Ничего не бойся, дорогой мой Стивен! Я позабочусь о том, чтобы он не смог осуществить свои намерения. Как же я ненавижу подобных себялюбцев! Я знаю, что значит жить под гнетом гордецов англичан и выполнять унизительные обязанности! Мне больно видеть, что и тебе выпала подобная участь! — Ледяными пальцами джентльмен погладил Стивена по щеке — словно мурашки пробежали по коже. — Ты даже не представляешь, как я забочусь о твоем будущем! Я вынашиваю план сделать тебя королем какого-нибудь волшебного королевства!

— Э… простите, сэр, я отвлекся. Королем, вы сказали? Нет. Я не могу стать королем, сэр. Вы так добры ко мне, но это вряд ли возможно. Кроме того, боюсь, воздух волшебной страны не очень-то мне полезен. С самого первого визита в ваш дом я испытываю неловкость и тяжесть. Утром, днем и ночью я чувствую утомление. Жизнь стала тяжкой ношей. Очевидно, я сам в этом виноват, но, возможно, блаженство волшебной страны не годится для смертного?

— Нет, Стивен, просто тебя тяготит тоскливая Англия! Ты скучаешь по жизни, наполненной удовольствиями, пирами и роскошными балами, которую ведешь в моем доме!

— Вероятно, вы правы, сэр, но если бы вы решили освободить меня от чар, я был бы весьма признателен..

— Нет-нет, это исключено! — вскричал джентльмен. — Разве ты не знаешь, что мои прекрасные сестры и кузины — а ради них короли убивали друг друга и целые империи обращались в прах — умирают от желания танцевать с тобой? Что с ними станет, если я скажу им, что больше ты не появишься в бальных залах «Утраченной надежды»? Ко всем моим прочим добродетелям я еще и заботливый брат и кузен и не упускаю случая доставить удовольствие моим дорогим родственницам. Зря ты отказываешься стать королем — нет ничего приятнее, чем принимать поклоны и именоваться самыми высокими титулами!

Джентльмен продолжал расхваливать красоту Стивена, достоинство, с которым тот держится, и его умение танцевать. Он уверял, что для управления волшебным королевством необходимы именно эти качества. Затем джентльмен стал прикидывать, какое из волшебных королевств подойдет Стивену больше.

— Безмерная благодать — превосходное место, с темными непроходимыми лесами, высокими горами и глубокими морями. Там сейчас нет правителя, и это большое преимущество, а недостаток в том, что на место короля уже двадцать шесть претендентов, и ты окажешься прямо в гуще кровавой междоусобицы. Вряд ли тебе это подойдет. Еще есть герцогство Горестей. У тамошнего герцога почти нет серьезных сторонников, однако я не могу допустить, чтобы мой друг управлял таким жалким владением, как Горести!

20

Подозрительный шляпник

Февраль 1808

Те, кто полагал, что с появлением волшебника война немедленно завершится, оказались разочарованы.

— Магия! — восклицал министр иностранных дел мистер Каннинг. — Не говорите мне о магии! От нее одни убытки и разочарования!

Бесспорно, в этом утверждении содержалась крупица истины, и мистер Норрелл всегда с удовольствием обстоятельно и многословно объяснял, почему в Англии с каждым годом не прибавляется чародеев. Однажды, во время одного из подобных объяснений, он высказал некую мысль, в которой впоследствии сильно раскаялся. Дело происходило в Берлингтон-хаус, и мистер Норрелл объяснял лорду Хоксбери, министру внутренних дел[37], что для осуществления того или иного намерения необходима дюжина — никак не меньше! — волшебников, которые будут трудиться, не смыкая глаз ни днем, ни ночью. Долгая и утомительная речь, посвященная плачевному состоянию английской магии, заканчивалась так: «Все могло бы сложиться иначе, ваша светлость, если бы наши одаренные юноши избирали своей карьерой не только армию, флот или церковь. Моя бедная профессия находится в печальном небрежении!» И мистер Норрелл испустил глубокий вздох.

Мистер Норрелл хотел только лишний раз подчеркнуть свои выдающиеся таланты. К несчастью, лорд Хоксбери понял его превратно.

— Вот как, — воскликнул он, — выходит, нам нужно больше волшебников? Разумеется, я и сам это вижу. Как насчет школы? Или Королевского общества под патронажем его величества? Уверен, мистер Норрелл, вы сами выберете необходимую форму. Если возьмете на себя труд написать записку по этому вопросу, я с удовольствием прочту ее и предложу обсудить министрам. Нам известно, что вы большой мастер писать подобные опусы, да и почерк у вас превосходный. Рискну предположить, что мы бы могли и средства найти под вашу идею. Не извольте спешить — всем известна ваша загруженность.

Бедному мистеру Норреллу меньше всего на свете хотелось заниматься разведением новых волшебников. Он утешался мыслью, что лорд Хоксбери, образцовый государственный деятель, слишком занят повседневными заботами. Вряд ли министр еще раз вспомнит о его неосторожном высказывании.

Однако в следующее посещение Берлингтон-хаус мистер Норрелл понял, что ошибался. Лорд Хоксбери бросился к нему со словами:

— Мистер Норрелл, я говорил с королем о вашем плане воспитания новых волшебников! Его величеству очень понравилась эта мысль, и он с радостью готов взять ваш план под свое покровительство.

К счастью, ответить мистер Норрелл не успел, так как появление шведского посла заставило министра умчаться прочь.

Тем не менее через неделю, на приеме, который принц Уэльский давал в честь мистера Норрелла в Карлтон-хаусе, лорд Хоксбери снова принялся за свое.

— А, вот вы где, мистер Норрелл! Вы захватили с собой рекомендации по устройству школы? Я только что говорил об этом с герцогом Девонширским, и он очень заинтересовался. Герцог считает, что его дом на Лимингтонских водах прекрасно для нее подойдет. Он задавал мне вопросы об учебной программе, и предполагается ли общая молитва, и где будут спать чародеи, а я понятия не имею. Не будете ли вы так любезны поговорить с герцогом? Вон он, у камина. Ага, заметил нас — идет сюда. Ваша светлость, мистер Норрелл с радостью посвятит вас во все детали!