Клеточник, или Охота на еврея - Григорий Самуилович Симанович

Её фото красовалось в разделе «Заслуженные учителя». Продолжала трудиться на ниве языкознания. Нина Захаровна Каповая, преподаватель английского. Совпадение исключено. А фамилия, понятно, мужа.

С фотографии смотрела весьма миловидная и даже сексапильная женщина, то ли запечатленная в более молодом возрасте, то ли моложавая от природы, если учесть, что ей реально сорок восемь-пятьдесят. «Нет, — решил Вадим, — скорее съемка десятилетней давности».

На него смотрела с дисплея компьютера модно причесанная блондинка. В больших, слегка раскосых темных глазах читался дерзкий женский «вызов», что-то нагловатое и притягательное. «Не знаю насчет английского, но уроки любви она преподавала с полной отдачей, — сделал вывод Мариничев, считавший себя знатоком по части женской сексуальности. Гордился умением предугадывать темперамент по глазам и форме губ. — Как знать, может и по сей день не чурается… Надо иметь в виду, если выйду на контакт».

Легенду Жираф придумал нехитрую, но вполне правдоподобную. Узнав, какой в Круглогорском районе самый большой и богатый коттеджный поселок, — «Европа», — он решил выдать себя за помощника — секретаря одного из владельцев дома, состоятельного папаши, желающего еще до школы нанять пятилетнему сыночку домашнего репетитора. Он бы и сам сыграл роль молодого, рано разбогатевшего предпринимателя, но раздолбанный старый «Форд», изрядно поношенный пиджак и часы за 60 долларов… — версия, что называется, «не канала».

В гимназию не пустил молодой плечистый охранник в пятнистой униформе с дубинкой за поясом. Пришлось ему первому вкратце изложить легенду: ищу, мол, опытного преподавателя английского для отпрыска-балбеса. Вот приятель рекомендовал какую-то женщину по фамилии Каповая…

Повезло! Охранник сказал, она еще в гимназии, скоро выйдет, это ее обычное время.

Вадик дождался на стуле у гардероба. Нина Захаровна в жизни оказалась столь же моложавой и привлекательной, что и на фото. И даже некоторая полнота, вполне естественная в таком возрасте, проявлялась именно на тех частях тела, которым в умеренной степени она вовсе не вредит.

Он назвал свое подлинное имя и отчество, понимая, что по нынешним временам без знакомства с паспортом никто на неофициальное сотрудничество не согласиться. На официальное — тем более.

С высоты своего небедного сексуального опыта Жираф «прочел» фотографию проницательно. Он утвердился в намерениях, тренированным взором оценив оригинал.

Рассыпавшись в извинениях, сыщик выдал свою версию с максимально возможной убедительностью, сопровождая Нину Захаровну по узкой асфальтовой дорожке от гимназии к перекрестку, где была автобусная остановка и где Вадик предусмотрительно запарковал свою скромную колымагу метрах в ста, за углом ближайшего дома.

Нина Захаровна, как и следовало ожидать, стала ссылаться на занятость и усталость. Тогда он огорошил суммой предлагаемого гонорара (умножил на два среднюю стоимость часа занятий на дому, о которой имел представление по собственному, не столь уж давнему опыту: отец раскошелился перед вступительными). Капризов как не бывало. Она начала было расспрашивать подробности, но Вадик галантно предложил обсудить их в ближайшем ресторанчике за ужином. При этом он прибег к улыбке № 5, наиболее обворожительной в его отработанном донжуанском репертуаре, заглянул ей в глаза и прочел заметно возросший интерес уже не к деловому предложению, а к нему лично.

Нина Захаровна достала мобильный, отошла в сторонку, но Вадим наделен был от природы не только заметным ростом и приятным лицом, но и отменным слухом. Он уловил обрывки фраз своей новой знакомой. Теперь нетрудно было догадаться, где он сегодня проведет ночь.

На том конце «провода» очевидно была дочь по имени Ксюша. Мама предупредила, что задержится — «приду поздно, телефон отключу, не звони, свалюсь спать, устала, завтра поболтаем».

«Телефон отключу» — стало быть, живут порознь, а муж, вероятнее всего, благополучно отсутствует, — заключил Мариничев.

Нина Захаровна оказалась весьма непосредственной и разговорчивой особой. После бутылки испанского сухого красного вина и серии коронных Вадиковый анекдотов и цитат из Пастернака и Евтушенко расслабилась, кокетливо обзывала себя «старой теткой», вставляла английские словечки и делала недвусмысленные комплименты «приятному юноше».

Развивая банальный сюжет с предсказуемым финалом, Вадик напросился на чашечку кофе. Нина Захаровна столь же ритуально посетовала на неприбранную квартиру и согласилась только с условием, что на это будет сделана скидка.

На все остальное, в том числе на возраст партнерши, скидок не потребовалось. В уютной, неплохо прибранной однокомнатной квартире Нины Захаровны до кофе дело просто не дошло. Это был нескрываемый, жадный и властный порыв истосковавшейся по сексу, не по годам темпераментной женщины. Ее стоны, вскрики и благодарные нежные слова, сопровождавшие Вадика на двухчасовом пути к ее финальному аккорду и полному изнеможению, наконец, смолкли. На лице партнерши застыла улыбка, сигналившая об абсолютном удовлетворении и счастье.

Он вынужден был признаться себе, что словил полный кайф, и оперативная задача, ради которой свел это знакомство, напрочь улетучилась из головы. Но к работе необходимо было возвращаться без проволочки, чтобы не упустить тот самый «момент истины», ради которого затеваются все серьезные операции и расследования.

Вяло, как бы для поддержания разговора, он стал расспрашивать о ней, не вдаваясь в детали, нежно поглаживая ее по светлым, шелковистым волосам.

Все банально: институт, женитьба на однокурснике, жить стали сразу отдельно от мамы, дочери двадцать пять, тоже своя семья. А муж пять лет назад умер в одночасье от инфаркта. Вот теперь одна…

«Ни братьев, ни сестер?» — демонстративно позевывая, спросил Вадик. Он приготовился, как в том знаменитом романе про «момент истины», прокачивать клиента. Только там, в книге, допрос велся жесткий, клиент был в ужасе, а здесь — в блаженной расслабленности. Еще неизвестно, что благоприятней для получения искомой информации.

— Можно сказать — нет, — ответила Нина Захаровна, обессиленной рукой пытаясь ответно приласкать его щеку. — Сводный брат, но я с ним не общалась ни разу. Отец после развода с матерью усыновил. Словом, седьмая вода на киселе.

— А сейчас-то он где? — опять же без видимого интереса пробросил Вадим, потянувшись за своими часами на тумбочке.

— О, сейчас он там, куда нам с тобой не дотянуться. Как говорят англичане, анэтейнебл. Недосягаемый.

— На