Еще один мальчик - Юморист

— Я очень благодарен мадам Нарциссе, — сказал Бобби.

— Это не стоит благодарности, она сделала, что считала, сделать была должна. Некоторые долги не забываются…

Беседуя, пара прошла два отмеренных Слагхоргном дома и остановилась.

Старик вытащил из кармана бумажку.

— Прочтите, Роберт, и мысленно повторите про себя.

Роберт заглянул в бумажку. Читатели, сейчас на наших глазах произойдет чудо: два тесно приклеенных друг к другу дома разъедутся, установятся и явят народу скрытое меж ними здание.

Прочтем внушительную табличку:

Министерство магии Британского содружества

Государственная Больница им. Святого Мунго

филиал № 2

Государственный Институт фармацевтики и токсикологии им. сестер Эбби и Марты Брюстер

Слагхорн взглянул на часы.

— До встречи еще 15 минут… Что‑то мы поторопились… Постоим пока здесь, мне надо отдышаться, Вы не возражаете, Роберт?

— Конечно, профессор.

Слагхорн минуту постоял спокойно, затем сказал:

— Я заявил решительный протест Фурии Витч, но Вы представляете, она бровью не повела. Никого из этих не отчислят.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Бобби.

— Я потребовал, чтобы хотя бы Буллера освободили от обязанностей старосты, с которыми он очевидно не справляется, а Фурия отвечает: Вы так считаете?..

— Не стоит волноваться по этому поводу, профессор, оно того не заслуживает, — небрежно сказал Бобби.

— Я говорил с вашей матушкой, она давно согласна перевести Вас в Дурмстранг. Вы уверены, что это не лучший выход, Роберт?

— По–моему, глупо бросать школу за год до выпуска из‑за каких‑то мелких шалостей, — ровным голосом сказал Бобби. — Мне остался всего год, доучусь.

— Ваша матушка сказала: я бы давно перевела его в Дурмстранг, если бы не видела, как он любит Слизерин, — взволнованно сказал Слагхорн. — И такая любовь не может не получить награды. Слизерин не бросает своих в беде!

Бобби подумал, что в тот день слизеринцы стояли и ржали над выходкой Уизли не меньше остальных.

Но в чем‑то Слагхорн был прав: они отсмеялись, подумали и сделали выводы. С тех пор они были удивительно внимательны к Бобби. Собственно, их внимание и чувство вины вылилось в его сегодняшнее назначение.

Были и другие последствия — Слагхорн жаловался, что к нему пришло несколько писем от родителей с уведомлением, что они забирают своего ребенка из Хогвартса. Как сказал замдиректора «Гринготтса» Теодор Нотт на одном публичном приеме, в Хогвартсе для слизеринцев стало учиться слишком опасно, и он переводит своих детей в школу, где не надо бояться, что их тронут хулиганы.

Слагхорн жаловался, что в этом году набора на Слизерин, похоже, вообще не будет. И на то, как Витч отрезала: мне же легче, Ваша зарплата зависит от количества студентов, значит — будем Вам меньше платить.

Зарплатой расплатился не только Слагхорн. Ускользнувшие слизеринские денежки больно ударили по Хогвартсу, и самому Бобби перепало. Они со Слагхорном давно лелеяли проект обновления состава Витаминного зелья, а теперь проект накрылся, потому что финансирование лаборатории тоже урезали и пропала надежда докупить недостающий ингредиент.

— Вы остаетесь в Хогвартсе… Ну, для меня‑то Вы уже всё сдали, так что можете не посещать мои уроки и располагать свободным расписанием.

— Благодарю, не стоит. Министерство хочет, чтобы я учился как все, и я буду учиться как все. Как все, посещать занятия. Я не хочу дать Министерству на мое отчисление ни одного шанса, — металлическим голосом сказал Бобби.

— Вы борец… Вы настоящий борец, Роберт! — воскликнул Слагхорн.

— Но кое‑что я хотел бы попросить… Я хотел бы не приезжать в школу Первого сентября. Занятий в этот день нет, и я всегда считал его простой потерей времени. Лучше я проведу его здесь, в лаборатории… А в школу успею к началу занятий, Второго, — сказал Бобби.

— О чем речь… Всё, что пожелаете, дорогой!

Четверть часа пролетела — Слагхорн сунул палочку в сканер двери института, в щель выпали два пропуска, и они вошли.

… Бобби заставили расписаться в сотне грозных бумаг. Что он обязуется хранить государственную, служебную и врачебную тайну, что он обязуется не нарушать инструкции по работе с опасными, ядовитыми и взрывчатыми веществами, что он несет материальную ответственность за подведомственное ему имущество, что он отвечает за своих работников и пациентов… В конце с него взяли стандартный служебный Обет госслужащего, за неисполнение которого обещали немедленную несмертельную кару. Обет заверил Слагхорн — и шепнул, что всё это проформа.

Бобби посмотрел, как две работницы института вышли на улицу покурить, держа в руках пробирки с нитроглицерином, и согласился.

Проформой были и все его бумаги. Он в том числе обязался не допускать в лабораторию несовершеннолетних и не имеющих законченного образования, то есть, по идее ему не следовало допускать самого себя.

Слагхорн пышно аттестовал Бобби как «студента–аспиранта, проходящего уникальную программу подготовки к диссертации без отрыва от процесса школьного обучения». Темой диссертации Бобби была компьютеризация алхимических лабораторий, и единственной причиной его абсолютно антизаконного присутствия здесь было согласие синьоры Забини, директора института, на попытку компьютеризации.

Синьора Забини заявила, что она заинтересована в оптимизации своего рабочего процесса, а про роль компьютеров в магловской науке она прочитала самые лестные отзывы. Синьора пеклась о благополучии своего института.

Бобби облачили в служебный белый халат, напялили временный лейбл «доктор Р. С. Грейнджер» и проводили на его новое рабочее место.

Синьора Забини была так любезна, что отдала Бобби в распоряжение пустую лабораторию и двух ассистентов — «очень талантливых и расторопных юношей» по имени Стенли Столб и Сид Ступор.

Как Бобби полагал, лаборатория ему дана не для красоты — Слагхорн намекнул, что за любой блат надо платить, и от Бобби ждали выполнения всяких несложных лекарственных зелий и прочей черновой работы.

Инструкции категорически запрещали, чтобы лекарства варил недоученный школьник, но Бобби уже устал считать нарушения инструкций работниками своего богоугодного учреждения.

А разве мыслимо было, чтобы этому школьнику дали в подчинение двух взрослых лаборантов?

Впрочем, как только Бобби впервые взглянул на своих первых в жизни подчиненных, он перестал удивляться щедрости синьоры Забини.

Два здоровых ленивых бугая, на которых чуть не лопались белые халаты, сидели в отданной ему лаборатории и дулись в карты.

На появление Бобби они вообще не обратили внимания. Обратили ровно столько, сколько во всем мире два богатыря–пролетария обращают внимание на тощее носатое недоразумение в белом халате.