Элементарно, Ватсон! - Лори Кинг

Читателям предлагается поискать в этом рассказе зацепки к сюжету: доктор Ватсон убил возлюбленную Шерлока Холмса, Ирен Адлер, и его преступление раскрыто совместными усилиями Майкрофта — брата Шерлока Холмса и — надо же — главного врага Холмса, Мориарти.

Последнее дело Шейлы Лок-Холмс

Лора Липпман

Много лет спустя, если люди пытались подтрунивать над ней по поводу того лета, когда Шейла — ей как раз исполнилось одиннадцать — открыла свое детективное агентство, она всегда меняла тему разговора. Собеседники думали, что она стесняется: то лето она проходила в шляпе с двумя козырьками и ушами, спортивном костюме и поясе для инструментов, рекламируя свои услуги под именем Шейлы Лок-Холмс, лишь чуть изменив свою фамилию. На самом деле ее звали Шейла Лок-Уайнер, но с такой фамилией хватало хлопот и в реальной жизни. Единственное преступление, которое она раскрыла, касалось пропажи одного номера «Уолл-стрит джорнэл» ее отца, и в конце лета агентство благополучно закрылось.

А кроме того, началось все не со шляпы с двумя козырьками, хотя ее родители придерживались иного мнения. Агентство она открыла до того, как нашла шляпу на материнской половине гардеробной, в коробке, набитой старыми вещами. Поскольку ее мать Решительно Выступала Против Беспорядка — она говорила это часто, обычно обращаясь к отцу Шейлы, который, вероятно, горой стоял за беспорядок, — эта никоим образом не промаркированная коробка особенно заинтересовала Шейлу. В ней и нашлась шляпа охотника на оленей, хотя девочка не знала, что она так называется[57], совершенно вылинявшая оранжевая футболка с надписью «ЗАЛЕЗАЙ НА СКАЛУ», небесно-синий плащ с красной клетчатой подкладкой и серебряный браслет с брелоками.

Она отнесла коробку матери, которая сказала Шейле, что той положено уважать личное пространство других и не рыться в их вещах.

— Мы об этом уже говорили, Шейла. Помнишь? Ты обещала, что больше этого не повторится.

— Но я должна практиковаться в поиске вещей, — возразила Шейла. — Это моя работа. Можно я возьму футболку? Она такая же крутая, как и футболки, которые люди покупают в «Аберкомби», только еще лучше, потому что действительно старая.

— Разве ты не хочешь взять и плащ? И браслет с брелоками? Я думаю, эти вещи опять входят в моду.

Шейла предпочла вежливо промолчать. Ее мама не относилась к тем матерям, которые держали руку на пульсе современной моды. Она только думала, что держит.

— Мне нравится шляпа. Такая же, как в книге, которую постоянно читает папа: с ней он хочет поработать, если она когда-нибудь станет фильмом.

На лице матери отразилось недоумение.

— О Шерлоке Холмсе?

— Нет, об одном из этих глупых людей, которые воевали за Юг в Гражданской войне.

— Глупых людей?

— Остолопов.

— Остолопов… ох нет, Шейла, книга не об этом. Но да, герой «Заговора остолопов»[58] носит дурацкий колпак. И все записывает на таблички, примерно так же как ты.

Шейла, конечно же, мать поправила:

— Я все записываю в разлинованные блокноты. Как Гарриет Уэлч из «Шпионки Гарриет».

Она все-таки взяла шляпу, из вежливости. Взрослые думали, что они всегда отзывчивы к чувствам детей, но Шейла верила, что на самом деле все наоборот. Она с нежностью относилась к матери, которая по-своему многое чувствовала и многое прощала отцу, вечно витающему в облаках, с головой уходя в фильм, который монтировал. Он принимал участие в создании нескольких знаменитых фильмов, но работал в мастерской, а не на съемочной площадке, рядом с кинозвездами; он находился от них так же далеко, как Шейла, когда она смотрела фильм на мониторе компьютера, поэтому в школе никто не считал ее отца крутым. Ее мать работала адвокатом, что определенно не тянуло на крутизну. На занудство тоже не тянуло. Работа как работа.

Шейла иногда ездила в мастерскую отца, в центр города, на Канал-стрит. Обычно такое случалось в школьные каникулы, которые в юридической фирме матери выходными не считали, или летом, потому что родители этот период времени называли хаосом для родителей. Хаоса хватало и в то лето, когда Шейле исполнилось одиннадцать. В такие дни Шейла и ее отец ехали на поезде, что очень раздражало отца, потому что шел поезд со всеми остановками, не как утренний экспресс. Шейле дополнительные остановки только нравились.

Ее отец работал на компьютере «Мак» с большущим экраном, и это было очень интересно… во всяком случае, первые полчаса. Шейла даже начинала думать, что, возможно, тоже станет монтажером фильмов. Она наслаждалась лекциями отца о вариантах, между которыми ему приходится выбирать, о том, как иной раз он обращал внимание режиссера на уже вроде бы выброшенные эпизоды, сравнивал монтаж фильма с приготовлением обеда исключительно из того, что имелось в наличии в кладовой. Но работа эта была очень медленной и нудной. Шейла начинала скучать, шла в столовую, где лежали бесплатные бублики, или спрашивала, за каким компьютером можно посидеть, или играла на отцовском мобильнике. Но гораздо чаще доставала книгу — какой-нибудь детектив или что-нибудь о магии.

«Ты с детективами неразлейвода», — шутил отец. Но она не читала все без разбора. Начала с самой первой книги сериала «Энциклопедия Браун» и очень старалась не жульничать, заглядывая в решения на последних страницах книги, но иногда пропускала зацепки. (Откуда могла знать, что сражение при Бул-Ране южане называли битвой у Манассаса?) Она прочитала книги Зилфы Китли Снайдер, которые напоминали детективы, и «Шпионку Гарриет», и продолжение — «Долгий секрет», — которое ей понравилось даже больше. Несмотря на шляпу с двумя козырьками, Шерлока Холмса она не читала. Не читала и Нэнси Дрю. Шейла ненавидела Нэнси Дрю, которая напоминала ей одна девочку из ее класса, и не только благодаря рыжим волосам. Как и у Нэнси Дрю, у Тристы было две подруги, Кейтлин и Гармони, которые только и делали, что расхваливали Тристу. «Ох, Триста, — стонали они, — ты такая умная, ты такая красивая, твоя одежда лучше, чем у всех». Они повторяли это снова и снова, и каким-то образом их слова становилась явью. Но, разумеется, только не в глазах Шейлы.

Шейла рассказывала отцу о Тристе и ее подругах, потому что ее отца интересовало, почему люди поступают так или иначе, тогда как мама считала подобные разговоры сплетнями и запрещала их. Вместе со «Сплетницей»[59]. Ее отец говорил, что это психоанализ, и сплетни не беда, если только они не становятся «игрой в сплетни», как в «Последнем круизе „Шейлы“», фильме, который ему особенно нравился. Шейла делала вид, что этот фильм тоже ей нравится, раз ее отец придавал ему такое значение. Ему требовалось, чтобы ей нравились такие фильмы, как «Последний круиз „Шейлы“», «Тропы славы», «Маккейб и миссис Миллер», «Великолепные Амберсоны», «Перекресток Миллера» и «Забавные кости». И она убеждала его, что ей эти фильмы нравятся, и никогда не говорила, что «Забавные кости» ее пугали, хотя вроде бы это комедия, и она совершенно не понимала, о чем говорили в «Перекрестке Миллера», сколько бы раз ни смотрела этот фильм.

— Все равно что у Тристы есть собственная пиар-фирма, — говорил отец Шейлы.

— Пуэрто-риканская?

— Что?

— Так они называли Акул в Вестсайдской истории. Пиар. — Отец показывал ей этот фильм по телевизору, предлагая обратить внимание на цвет неба в тот момент, когда Тони шел по переулкам и пел о Марии. Он критически относился к монтажу фильма, пусть и получившего премию «Оскар». «Награды ничего не значат», — сказал ей отец, хотя его награды — правда, «Оскар» в их число не входил, — красовались на стенах кабинета.

— Ах вот ты о чем. Нет, я говорю про аббревиатуру, образованную от «public relations». Пиарщики — это люди, которых нанимают другие люди, чтобы первые рассказали всем, какие вторые великие.

— А мне нельзя нанять такого человека? Вместо няни? Можешь ты нанять мне человека, который расскажет всем, какая я великая?

Отец рассмеялся. Но Шейла говорила серьезно. В пятом классе она отучилась не без проблем и боялась шестого. Она не могла с уверенностью сказать, что старинная футболка с надписью «ЗАЛЕЗАЙ НА СКАЛУ» решит ее проблемы, хотя надеялась, что положит начало их решению. Но насколько все упростилось бы, если б в школу пришел человек и рассказал всем, какая она великая. Шейла Великая. Так называлась книга, написанная Джуди Блюм, но тут Шейла разом погрустнела, потому что Шейлу из той книги язык не поворачивался назвать великой.

Однако Шейла не отдавала себе отчета в том, каким неудачным выдался у нее пятый класс, пока родителям не позвонили из школы, предложив прийти на собрание перед следующим учебным годом. «Чтобы убедиться, что мы говорим на одном языке, когда речь идет о поведении Шейлы». Она узнала об этом, когда подслушивала по телефону в спальне родителей, и отец поймал ее с поличным.