Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России - Игорь Рабинер

Лично я в тот вечер испытывал своего рода облегчение от того, что Хиддинк до сих пор не выучил русский. Лучше, думал я, пусть он его и не знает – чтобы спокойно работать.

Тем не менее сам градус дискуссии не говорил даже – кричал о том, что сборная стала интересна всем. В Черкизово, кстати, пришло 15 тысяч зрителей, что для товарищеского матча в Москве, да еще и не против соперника из числа великих, – показатель хороший. И отличный индикатор внимания, которое с момента прихода Хиддинка стала вызывать национальная команда.

Ни один отечественный тренер за полтора десятка лет не доказал, что может принести сборной России реальную пользу (был, кстати, прекрасный шанс и у Игнатьева). При том что перепробовали всех лучших. Можно было допустить, что через какое-то время новому тренерскому поколению, открытому для мира, удастся выдвинуть достойного представителя для сборной.

Однако пока его не было. И как ни разыгрывай в телевизионных студиях патриотическую карту, тренеров мирового уровня у нас от этого не прибавится. Это совсем не означало, что Хиддинк не ошибался. Ничего подобного. Но когда тренер с мировым именем честно пытался обновить сборную и поставить ей игру, когда вектор этого обновления был виден, почему нельзя дать ему такую возможность?!

У нас же сбились на привычный крик: «А король-то – голый!» И уже от одних только этих криков хотелось, чтобы все у Хиддинка получилось.

И у Адвоката во второй половине лета 2007-го наступил критический момент. Более того, едва не была пройдена точка невозврата.

В матчах с аутсайдерами и середняками «Зенит», с его блестящим составом, очки собирал бесперебойно. Недоброжелатели говорили, что победы эти не всегда одерживаются стерильными методами. Примерно то же самое звучало несколькими годами ранее о ЦСКА. На все вопросы по этому поводу зенитовцы и тогда, и потом отвечали, что сильнейшим всегда завидуют. Так же во время бесед для этой книги говорили на сей счет и мне. И лишь одна фраза, сказанная Аршавиным в апреле 2008 года, заставляет задуматься. Причем спрашивал я его совсем о другом:

– Как сейчас складываются ваши отношения с Сарсания, к которому вы прежде находились в жесткой оппозиции?

Аршавин ответил:

– Его методы мне не нравятся. Но в российском футболе они приносят результат.

Реакция спортивного директора была предсказуема:

– Не знаю, что Андрей имеет в виду.

Задал я тогда же Андрею, еще игроку «Зенита», вопрос в лоб:

– Как вы реагировали на ходившие даже в питерской прессе разговоры о том, будто «Зенит» решал вопросы с рядом провинциальных клубов за пределами поля?

– Я играл в футбол. Если даже это и было, я ни о чем не знал. А то, что российский футбол далеко не белый лист бумаги, думаю, всем известно.

Так или иначе, с более или менее сильными соперниками «Зенит» в ту пору регулярно сбоил. Что-то в смысле качества игры у Адвоката всерьез застопорилось.

Спустя год в нашей беседе он, говоря об этом, сделал акцент не на формировании коллектива, а на проблемах в постановке самой игры:

– Этому есть весьма простое объяснение. В состав влились сразу несколько новых футболистов, которым требовалось вписаться в нашу игру. А ждали от них многого и сразу. И вдруг Текке получает травму, Домингес – тоже, некоторые другие новички находятся не в лучших кондициях… Из-за всего этого потребовались месяцы, чтобы понять: тот же Домингес не способен выполнять многие оборонительные действия. Понять это можно только по ходу игр!

У тебя в голове складывается изначальный образ командной игры, которую ты хотел бы видеть. Но, поскольку не было возможности наигрывать ее с самого начала, потребовалось много времени, чтобы понять все особенности футболистов и определить схему, которая бы им оптимально соответствовала. Свет в конце тоннеля увидел где-то в июле, в начале второй половины сезона.

Аршавин конкретизирует:

– Думаю, если бы мы играли по схеме 4–3—3 со старта сезона, многое начало бы получаться гораздо раньше. По этой модели мы играли при Адвокате в 2006-м. Но после того как купили Домингеса, начали искать ему место на поле. И долго ставили его «под нападающими», где он играть, на мой взгляд, не может. Из-за этого страдала схема, страдал он сам, страдали все футболисты. Когда же мы вернулись к 4–3—3, все наладилось.

Критический момент наступил 4 августа. В тот день «Зенит» вчистую уступил в Москве «Динамо» – 2:4. В последних трех матчах – на выезде со «Спартаком» и «Динамо», а также дома с «Амкаром» – было заработано всего очко с общей разностью мячей 3–7. После 19-го тура питерцы отставали от лидера, «Спартака», на пять очков и не показывали даже намека на осмысленную игру.

Весной 2008-го Сарсания в нашей беседе вспоминал:

– Это был самый тяжелый момент. Не могу рассказать всего, но ситуация была по-настоящему кризисной. Я прилетел в Питер – и понял, что у ребят назрел серьезный разговор с Адвокатом, на который они в качестве своего представителя готовы делегировать капитана. Мы с Тимощуком пошли к Дику. Был долгий обмен мнениями.

С одной стороны, Толя откровенно высказал вопросы, которые накопились у футболистов. О том, например, что физические нагрузки на тренировках кажутся им недостаточными. Или что не до конца объясняются тактические детали действий в обороне. Но в то же время Тимощук дал понять: команда хочет работать с Адвокатом. И будет выполнять все его требования. Это была откровенная и по своей сути очень хорошая беседа. После нее Дик сам почувствовал, что ребята ему доверяют.

Когда Толя ушел, мы остались с главным тренером обсудить происходящее, и я нутром ощутил: этот разговор все в его сознании перевернул. Спало напряжение – причем с обеих сторон. И спустя два дня в кубковом матче было разгромлено со счетом 9:3 «Динамо»…

То, что разгром «Динамо» на «Петровском» стал поворотным моментом в сезоне, подтвердил мне и Тимощук:

– Было тяжело. Каждый знал цель – чемпионство, но мало кто верил, что «Зениту», несмотря ни на какие трансферы, это удастся. Мы показывали невыразительную игру, но все равно чаще добивались результата. А 9:3, пожалуй, стали первым плодом того, над чем мы работали на тренировках. Этот результат, безусловно, придал нам уверенности в своих силах.

Августовский кризис в «Зените» пытались разрешить на всех уровнях. Радимов в апреле 2008-го рассказывал:

– В один из дней пообедали втроем – Фурсенко, Тимощук и я. Звали еще Аршавина, но он по каким-то причинам не смог. Тогда были серьезные проблемы, на команду и тренера вылилось много критики. Договорились забыть все обиды и подчинить себя одному делу – победе в чемпионате. И поддержать Адвоката, которому эта поддержка тогда была очень нужна.

– Дик знал о той встрече? – спросил я Радимова позже.

– Насколько я понимаю, нет. Но целью того разговора была именно его поддержка. Сергей Александрович собрал нас именно для этого. И для того, чтобы объяснить: какие бы результаты мы ни показывали, до конца сезона должны быть единой командой. Был ведь потом еще случай с Текке, который отказался выходить на замену за три минуты до конца матча со «Стандардом». Адвокат хотел его выгнать, но многие футболисты пошли к нему и убедили, что этот человек пригодится в концовке сезона. И Фурсенко тогда очень повлиял на тренера, чтобы Текке оставили в команде. Турок извинился перед ребятами, и его извинения были приняты. А потом он сделал решающий голевой пас в матче с «Москвой», который многое предрешил…

В том «Зените» не сразу, по кирпичикам, но все-таки сложилась уникальная для России система взаимоотношений. Адвокат привнес западный подход, и в конце концов он сработал: не будучи близкими друзьями в жизни, футболисты на поле бились по-мушкетерски – один за всех и все за одного. От отношений, допустим, в садыринском «Зените»-84 эта модель отличается очень сильно. Но оказывается, к большим успехам может привести и она.

Весной 2008-го я спросил Аршавина:

– Анюков в интервью «Спорт-Экспрессу» в особой любви Адвокату не объяснялся. Похоже, отношения между ним и командой можно назвать сугубо профессиональными.

– Да. И между футболистами – тоже. С одной стороны, Адвокат может пойти навстречу по какому-то вопросу: скажем, мне нужно было забирать жену с дочкой из роддома, и он разрешил пропустить тренировку. Но во многом и отказывает. Он человек упрямый и иногда, как мне кажется, даже понимая, что не прав, не отступается от своего решения. Допустим, сидим на сборе, в 20.45 показывают матч Лиги чемпионов, а Дик точно на это время назначает ужин. Все просят его перенести ужин хотя бы четверть часа – бесползено.