Сердце змеи (СИ) - Turner Jane

Этот вопрос был задан тем же тихим проникновенным тоном, каким вчера он просил ее поговорить с ним. Она даже огляделась по сторонам в поисках зрителей, которые могли незаметно подняться на башню, пока она вырывалась из объятий Реддла, но никого не обнаружила и снова уставилась на него.

– Захотелось, – ответила она чистую правду. Просто ему неизвестно, что для нее этот полет не станет фатальным… – А что?

– Да ничего, – Реддл непринужденно пожал плечами, но что-то проскальзывало в его движениях такое, что выдавало его куда более сильные чувства, чем обычно. Реддл казался совершенно спокойным, но его взгляд, жесты… Что-то волновало его сейчас, как он ни пытался это скрыть.

Пффф, беспокойство за собственную шкуру. Что еще его может тревожить?

– Ну… – он сделал вид, будто задумался. – Просто такой поступок кажется мне слегка… необоснованным.

– Мда? И чем ты будешь угрожать мне на этот раз, чтобы удержать меня от этого «необоснованного поступка»?

– Ничем, – он развел руками и буднично, точно речь шла о сущей безделице, произнес: – Мог бы пообещать убить кого-нибудь из твоих гриффиндорцев, но я уже успел вполне тебя изучить и вижу, что тебе по большому счету на них всех плевать. Тут даже твое гриффиндорское благородство не сработает.

У Миранды брови взлетели вверх от удивления, и она даже пропустила мимо ушей его слова о том, что ей плевать на одноклассников.

– Прости, дай я уточню – если ты не собираешься меня шантажировать, то значит, ты собираешься меня переубедить, чтобы я не совершила самоубийство?

От абсурдности ситуации у нее начала болеть голова. Одно хорошо – она сама понимает, что все происходящее – полный фарс, поскольку убивать себя она вовсе не планировала, а потому, какую игру сейчас бы ни вел Реддл, зацепить ее ему не удастся.

– Ну да.

– А тебе не кажется, что после вчерашнего ты последний человек, который смог бы повлиять на мое решение?

– Именно после вчерашнего я твердо уверен, что мне это удастся, – с едва уловимым самодовольством заявил он. В его голосе звучала такая уверенность в себе, что Миранда от возмущения даже не сразу нашлась, что сказать. Он пытал ее, мучил, сейчас в нем нет ни намека на раскаяние, и ему хватает наглости так говорить с ней?!

– Дай я все же уточню это вслух – ты опоил меня, уволок меня глубоко под замок, напустил на меня своего питомца, потом полночи пытал меня, а теперь правда думаешь, что я дам тебе распоряжаться моей жизнью?! – злость медленно поднималась в ней, уже выплескиваясь через край и угрожая затопить все вокруг. Даже страх отступил, и сознание в этот момент стало кристально ясным – опасный признак надвигающейся холодной ярости, которую флегматичная по жизни Миранда испытывала крайне редко. Позабыв о своем желании очутиться как можно дальше от него, она в один шаг преодолела расстояние между ними и теперь чеканила слова ему в лицо: – Я тебе не какая-нибудь пустоголовая Лефевр или одна из ваших слизеринских чистокровных аристократок, которые падают в обморок от вида крови, стоит им порезать палец на зельях! Да, ты сильнее меня, талантливее, и в Темной магии ты достиг таких высот, о которых я, вероятно, даже не подозреваю. И еще у тебя полностью отсутствуют моральные принципы, которые сдерживают меня, благодаря чему ты можешь творить с другими людьми то, что тебе вздумается. Но со мной этот номер не пройдет! Я понимаю, ты поставил своей целью не убить меня, а сломать, уничтожить мою волю – ну так знай, что этого тебе сделать никогда не удастся! Потому что для этого ты изучил меня слишком плохо!

К ее удивлению, он слушал с живым интересом, а под конец этой пламенной речи, который она буквально выплюнула ему в лицо, вовсе начал широко улыбаться. Причем не насмешливо, а, скорее… довольно. Будто она говорила именно то, что Реддл хотел услышать.

– Ну вот и умница, – сказал он ласково, нежно дотрагиваясь до ее лица. Миранда заставила себя стоять спокойно, не стряхивая его руку, хотя в душе боролась с соблазном врезать ему кулаком в челюсть. Когда она вообще в своей жизни хоть раз испытывала подобное желание?.. – Именно этого я от тебя и добивался. Пока ты не начала свое выступление, я лишь хотел тебе сказать, что глупо с твоей стороны было сохранять на допросе полное молчание, вытерпеть все Круциатусы, пережить встречу с василиском, даже после пыток суметь противостоять мне с помощью окклюменции, а после этого пойти и самоубиться, – он наклонился к ее лицу, и теперь их разделяли считанные миллиметры. Встретившись с ним глазами – она вздрогнула, увидев их так близко, и вся ее решимость в этот миг пошатнулась – он прошептал: – Ты куда выше такой позорной слабости, Миранда.

Она застыла, осознавая услышанное, а Реддл отстранился и направился к двери.

– Да, и еще кое-что, – у самой лестницы он на секунду обернулся. Миранда молча смотрела на него. – Я не собираюсь тебя ломать. Твои сила духа и стойкость весьма примечательны, в этом я вчера убедился. И мою цель я уже озвучивал – я собираюсь подчинить тебя себе. Не сломить твой разум и волю, а покорить их. Ты покоришься мне, Миранда, и тогда сама, по собственной воле, расскажешь мне все, что я пожелаю узнать. Клянусь тебе.

После этих зловещих слов, в которых, она была уверена, не было ни слова лжи, лорд Волдеморт – а сейчас это был именно он – скрылся из виду.

========== Глава 17 ==========

Согревающие чары пропали с уходом Реддла, но Миранда все равно выждала на продуваемой всеми ветрами площадке не меньше двух минут, прежде чем начала спускаться вниз – чтобы наверняка не столкнуться с ним снова.

То, что он сказал ей… С одной стороны, это тревожило. Заявление Реддла, что он собирается подчинить ее себе, звучало весьма зловеще, и Миранда не сомневалась, что он был совершенно серьезен. И пугало это по двум причинам: во-первых, это означало, что Реддл не оставит ее в покое, а во-вторых… Она даже близко не представляла, каким образом он собирался «покорить» ее. По всему выходило, что пытки и запугивание он счел неэффективными. Тогда чего ей ждать? Психологической обработки? Подобная перспектива, да еще в исполнении Волдеморта, нервировала еще больше.

В то же время она не могла выбросить из головы его слова о том, что она должна быть выше самоубийства. И сам этот странный диалог, странное поведение Реддла… Это было полным бредом, но Миранда не могла отделаться от мысли, что он повел себя… как психотерапевт, отговаривающий пациента от суицида. Он намеренно разозлил ее, чтобы она вновь ощутила этот дух соперничества с ним и перестала думать о самоубийстве. Это выдавало в лорде Волдеморте великолепного психолога, хорошо разбирающегося в людях, но вот почему он выбрал именно эту линию поведения… Это слегка обескураживало.

Но, вопреки опасениям, весь день, а за ним и последующие прошли совершенно непримечательно. Тело после Круциатуса перестало ломить, Миранда больше не вздрагивала от каждого шороха. Школьные уроки полетели в своем режиме. На Защите и Зельях они с Реддлом по-прежнему соперничали в номинациях «Самый развернутый ответ на вопрос преподавателя» и «Лучшее выполненное задание», но в этом перестала чувствоваться какая-то перчинка, точно они делали это по привычке. Миранда опять взялась за библиотечные книги, добралась до Запретной Секции, выпросив разрешение у Слизнорта, но с каждым днем все больше отчаивалась – нужная информация о перемещениях во времени так и не находилась.

Дни складывались в недели, а те – в месяцы. Она хорошо общалась с одноклассниками, помирилась с Игнотиусом и теперь частенько проводила время в его компании вместе с Джеффри и Септимусом. Однажды они выбрались целой компанией в Хогсмид, захватив с собой еще и Симону с Оуэном, и отлично провели выходной все вместе. Миранда много смеялась и просто чувствовала, что может ненадолго расслабиться и ни о чем не думать. Конфликтов у нее ни с кем больше не было, слизеринцы точно старались обходить ее десятой дорогой, и единственное, что ее беспокоило – это поведение Реддла. За почти полтора месяца они едва ли сказали друг другу больше десятка слов, не относившихся к занятиям. Если план Реддла подчинить ее заключался именно в этом, то Миранда не вполне понимала, как это должно работать. Что этот наследник Слизерина задумал?..